По умолчанию

      В Барселоне солнечно. Пхичит помнит это с прошлого года — любопытные тёплые солнечные лучи на щеках в морозное декабрьское утро во время пробежки в день финала. Те дни он всегда будет помнить до самой мелочи. Как не помнить, с чего всё началось? С чего закрутился калейдоскоп самых ярких чувств и новых ощущений?       Их отношения с Крисом начались ведь в декабрьской морозно-солнечной Барселоне.       Пхичит откидывает одеяло и счастливо жмурится, чувствуя, как вредный солнечный лучик греет щёку сквозь оконное стекло. Сейчас не декабрь, сейчас уже чувственно-жаркий апрель, и поэтому солнце палит на все сто процентов. А в мыслях оно всё равно другое, более мягкое и ласковое, как губы Криса и его поцелуи. Пхичит проводит пальцами по щеке, кажется, на ней так и остался тёплый след от обязательного сонного чмока по утрам перед тем, как Крис поплёлся в душ. Они прилетели вчера поздно вечером и, завалившись в номер, тут же рухнули спать, даже не разбирая вещи. До душа тоже так никто и не добрался.       Крис возвращается быстро, приносит с собой ощущение свежести и задора. Пхичит весело смеётся, ловя губами капельки воды с кончиков его волос, когда Крис наклоняется к нему:       — Ну же, солнышко, хватит валяться в кровати.       Пхичит фыркает от смеха и всё-таки соскакивает с кровати. Крис всегда зовёт его солнышком, но главное солнце, конечно, именно он — безумно яркий и замечательный. И Пхичит тает от одной лишь его улыбки.       Он моется быстро, почти что второпях. Да, пусть они приехали в Барселону аж за неделю до самого дня Чемпионата Мира, он не хочет упустить ни минуты, ни секунды. В голове — множество планов, даже сложно выбрать, с чего начать, куда пойти. В этом городе вместе с Крисом хочется исследовать каждый уголок.       — Давай через десять минут? В холле, да.       Пхичит замирает на выходе из ванной и впивается взглядом в телефон в руке Криса. И тут же кутается в халат, потому что тело окутывает странный холодок.       — Солнышко, позавтракаешь без меня? У меня тут дела на пару часов.       Пхичит медленно кивает, и Крис неловко царапает пальцами висок — как всегда, когда ему есть, в чём сомневаться. И когда есть, что скрывать. Пусть они вместе лишь несколько месяцев, но Пхичит уже давно впитал в себя все его привычки.       — Я встречусь с Виктором. Нужно кое-что обсудить. Они тоже прилетели вчера. Юри вот до сих отсыпается. Ну, ты же его знаешь.       «Слишком много слов», — эта мысль давит, разрушает, обостряет. Пхичит равнодушно принимает прикосновение тёплой шершавой ладони к щеке и не тянется за поцелуем.       «Слишком много Виктора».       Крис легко хлопает за собой дверью, и Пхичит механически сдёргивает с себя халат. Механически сушит волосы феном и натягивает джинсы с футболкой. Механически хрустит яблоком — вот и весь завтрак — и запускает гугл-карты на смартфоне.       Смутное присутствие Виктора в их с Крисом жизни давно уже стало привычной настройкой по умолчанию. Пхичит смирился с ней — пусть и не до конца. С лёгкой, особой и очень тёплой улыбкой Криса, когда он говорит с Виктором по скайпу или телефону и когда, просматривая ленту в Инстаграме, натыкается на его фото. И с тёмной грустью в ответ на вечные вопросы журналистов о том, когда он, Крис, сам планирует вернуться на лёд.       Как Виктор Никифоров.       Конечно, Пхичит не сомневается в верности Криса, а уж в верности Виктора Юри — упаси все боги! Такую любовь друг к другу, как у них, больше нигде не найти. Одна на миллион. Пхичит и не надеется быть следующим в списке счастливчиков, просто...       Просто хочется, чтоб когда-нибудь все тёплые и особенные улыбки Криса принадлежали только ему. Но мечтать, конечно, не вредно.       Он медленно плетётся по бульвару Рамбла и, наверное, впервые в жизни не делает селфи. Звонок Криса застаёт врасплох, и Пхичит едва не роняет телефон. Палец тянется к значку зелёной трубки, но всё-таки резко дёргается к значку «отбоя». Первый раз за всё время, что они вместе. Пятый. Пятнадцатый.       К сброшенным звонкам от Криса прибавляются и пять пропущенных от Юри. Звонок от Виктора застаёт уже на пляже рядом с отелем, и Пхичит просто роняет телефон на песок рядом с собой, утыкаясь лбом в колени. Он вспоминает о нём, только когда уже начинает темнеть. С моря уже начинает дуть мёрзлый ветер, и Пхичит немного ёжится, думая о том, что зря не взял с собой куртку. Он обнимает себя за плечи и шмыгает носом.       Крис расстроится, если он простудится. Эта мысль вроде даже немного греет, но в глазах вдруг начинает щипать, и уведомление более чем о двадцати пропущенных на экране телефона плывёт перед глазами.       Пхичит всхлипывает и захлёбывается воздухом, когда в следующий миг горячая ладонь сжимает его плечо. Он подскакивает и резко оборачивается, чуть не падая — ноги вязнут в мягком песке.       Крис не улыбается, но всё равно слепит, как солнце. И обжигает — лёгкой пощёчиной, от которой во рту появляется солёный привкус крови. Пхичит от неожиданности прикусывает себе щёку.       Перед глазами всё плывёт ядовито-цветными разводами, а после обращается сплошным чернильным пятном, когда Крис крепко прижимает его к себе, и Пхичит утыкается носом в его чёрную футболку. — Не пугай меня так больше. Я думал.... Я боялся, что с тобой что-то произошло.       Голос у Криса глухой, беспокойный, как и его объятия — до отчаяния крепкие, и Пхичиту даже немного больно в плечах и рёбрах. Пальцы Криса цепкие, они точно оставят синяки. Щёку печёт, и Пхичит трётся ей о футболку, а после сглатывает осевшую на языке кровь.       И плачет так, что, кажется, всё гудит вокруг и внутри него, отдаётся шумом в голове, в лёгких. Испуганные слова Криса сплетаются в единый гул, и Пхичит мотает головой, отталкивая его ладони от своих щёк.       — Почему Виктор? — выдыхает он, и на миг кажется, что всё замирает, покрывается морозной корочкой тишины.       — Виктор? — непонимающе хмурится Крис, и Пхичит отчаянно всхлипывает:       — Почему он всегда... Он всегда тут, — он осторожно прикасается ладонью к влажной от его слёз футболке на груди Криса, и тот растерянно выпаливает:       — О боже мой...       Какое-то время они молчат. Пхичит снова всхлипывает, понимая, что слёзы вдруг останавливаются так же резко, как и начались. Осознание всего, что он сказал, паника — они накатывают следом, и хватает задумчиво молчащего Криса за запястья:       — Прости, я... Прости. Прости меня, — он повторяет это, как мантру, как какое-то заклинание, но Крис мягко прерывает его:       — Пхичит, послушай меня.       Крис редко зовёт его по имени, в его арсенале целая коллекция ласковых прозвищ, и Пхичит замолкает, готовый ко всему. Он вздрагивает, когда Крис мягко высвобождает запястье из его хватки.       — Наверное, мне давно стоило всё рассказать. О себе и Викторе. Хотя, что там рассказывать — обычный секс на пару раз уже в далёком прошлом. Мы могли дать друг другу лишь это. Ну, и постоянное будоражащее соперничество, — Крис улыбается, и Пхичит до боли закусывает нижнюю губу. — Сейчас мы можем дать друг другу и крепкую дружбу. И нужный совет, — на этих словах Крис что-то достает из кармана джинсов. — А ты даришь мне любовь. И иногда мне кажется, что я в этом деле за тобой не успеваю. Не знаю, как сделать так, чтобы если ты и ревел — то только от счастья. Что сказать и сделать, чтобы ты никогда не грустил. Но я учусь. И хочу учиться этому вместе с тобой.       Пхичит завороженно следит за его пальцами, даже забывает, как дышать, когда они с лёгким открывают небольшую коробочку. И совершенно не верит, когда чувствует на безымянном пальце прохладный ободок кольца.       — Я хотел это сделать как-то по-другому, ну да ладно, — по голосу Криса слышно, как он улыбается, и, подняв на него взгляд, Пхичит видит действительно очень тёплую, особую улыбку. — А Виктор давно мне уже пообещал показать тот магазин, где они с Юри купили свои кольца. Хэй, ну не молчи ты, — он осторожно обнимает Пхичита за плечи, притягивая к себе, и ласково целует его в щёку, услышав такое ёмкое, необходимое, хриплое и смущённое:       — Да.       И, кажется, в апрельских сумерках мерцают лучики по-настоящему летнего солнца.