Игрушки

Посиделки с друзьями в ресторане закончились поздно вечером, считай, ночью. Семейная пара с трудом преодолела весь путь до дома, ибо пьяный в хлам муж, которого нужно дотащить до квартиры (ну или бросить, это смотря какие отношения в паре). Это задача не из легких, особенно, если он весит раза в два больше хрупкого омежки. Хорошо, что на пустых городских улочках еще таксовали, иначе бы Алеку пришлось выбрать второй вариант и оставить Эвана прямо под барной стойкой. Путь пройден, вторая половинка копошится в прихожей, собираясь, видимо, продлить этот процесс до утра. Омега уже в спальне, собирает распущенные, цвета серебра волосы, на плечо, оголяя бледную шею, и снимает цепочку, раздраженно фырча каждый раз, когда не получается раскрыть замочек. — Знаешь, мне кажется, я тебя абсолютно не интересую, — Алек закусывает губу и смотрит на залитый светом проем двери в отражении. — Эван, ты меня слышишь? Из коридора доносится что-то навроде "Бур-бур-бур", иначе говоря, непонятная бубня напившегося в хлам мужика. Омега устало вздыхает и расстегивает рубашку, готовясь ко сну. — Але-ек, — воет на волчий манер Эван и вяло плетется из коридора, запинаясь о свою же туфлю, которую снял методом пятки, и колбаской перекатывается от одной стены к другой. — Пупсик, ты самый красив-ы-ый, смотри, — он достает из-за спины общипанные с клумбы под окном ромашки, затем пытается стоять ровно, что дается с трудом, выпячивает широкую грудь вперед, ставит одну ногу в сторону — аккурат на сиденье невысокого стула, и проводит ладонью по спутанным волосам с лицом Супермена после очередного спасения города и сотни жизней. — Все, ик, для тебя, мой бубусик! — Ах, какой шикарный букет! — Алек наиграно закатывает глаза и выдергивает его из рук мужа. — Эван! Пойми ты наконец, меня достали эти твои цветочки да конфетки! С момента нашей свадьбы прошел почти месяц, понимаешь? — Алек размахнулся для удара. — Где мой медовый месяц, — ромашки чудом уцелели, — где моя брачная ночь, — белые лепестки оседают у ног впавшего в ступор альфы, — где мой первый раз?! — зеленые стебельки с голыми желтыми головками падают на ковер. Часто дышавший омега с выступившими слезами на глазах сжимает кулаки и толкает в грудь мужа. — Пусик, а как же мишки? — наивно интересуется Эван, будучи уверенный в том, что его омеге с такой милой мордашкой обязательно нужны мишки — такие же светленькие и с голубыми глазками, и котята, и зайчики. Зайчики обязательно. — Из всего, что я сказал, ты запомнил только это?! — Алек прижимает к лицу ладони и измученно выдыхает, присаживаясь на край кровати. Эван, обескураженный поведением супруга, садится рядом и медленно притягивает к себе омегу. Мягкие волосы щекочут нос, Эван хихикает и вдыхает запах шампуня. — Солнышко, не плачь, я тебя очень сильно люблю, — альфа проводит кончиком носа по хрящику уха, обдавая его теплым дыханием и сильным ароматом виски. Алек вздрагивает и сжимает пиджак мужа. Блуждающий взгляд Эвана спускается к оголенной ключице, и отчего-то у него начинают «чесаться» зубы. — Так бы и съел... — губы смыкаются вокруг узкой косточки, он втягивает кожу и выпускает клыки, не обращая внимания на ахи Алека и его попытку отпрянуть. — Ш-ш, ты что сделал? — зашипев, омега кривит лицо и осматривает место "ранения": ничего серьезного, только красный след. — Мне ведь... больно?.. — спустя пару секунд заторможенно задает себе вопрос Алек, ощущая мимолетное удовольствие. Почему-то внизу живота приятно потянуло. Эван, счастливо улыбаясь, падает спиной на кровать и закрывает глаза: — М-м, вкусный... — сладко протягивает он. — Эван, может мы?.. Черт! Да как ты мог? — намерения омеги бессовестно обламывают, захрапев на всю квартиру. Расстроенному Алеку ничего не остается, кроме как тоже лечь спать.

***

Утро было крайне не добрым. Очень даже. Алек, проснувшийся почти вечером, обнаруживает себя лежащим под своим альфой. Причем довольно агрессивно настроенным альфой: нахмуренные брови, взгляд глаза в глаза, сжатые губы. — Ты чего? — мямлит спросонья Алек. — Ты опять цветы принес? Эван молчит и указывает пальцем на засос рядом с ключицей: — Кто это сделал? А?! Это Марк? Я так и знал, что этот одиночка решит захапать тебя в свои лапы, — цедит сквозь зубы альфа. — Не стоило его приглашать в ресторан. Когда увижу — убью. Он больше ничего не сделал? — сузив глаза, Эван стягивает с супруга одеяло, чтобы убедиться, что его любимый так же чист и невинен. Тут в голове у Алека что-то щелкает. И до, и после свадьбы ни при каких обстоятельствах и ухитрениях затащить любимого в постель, чтобы не только поспать в обнимку, но и сделать то, ради чего сам омега ждал и искал пару, не получалось. А сейчас, кажется, появилась такая возможность... — Если бы кое-кто не задалбывал меня плюшевыми игрушками, не закидывал букетами и не сюсюкался со мной, как с дитем, то сейчас не пришлось бы выяснять, откуда на мне засос! — Алек хочет специально спровоцировать альфу, но выпаливает на него все накопленные эмоции слишком уж резко. — Сделай меня уже своим! — он ударяет кулаками в грудь Эвана и с трудом скидывает его с себя, переворачиваясь на бок. — Ну знаешь, сам напро… — глаза альфы буквально горят, линия рта превращается в тонкую полоску. — Милый, закрой свой р-рот, — проурчав, Алек приближается к губам Эвана и трется о его нос кончиком своего носа, — пожа-алуйста, — тихо шепчет омега и, закрыв светло-голубые глаза, целует альфу. Алек тянет руку альфы к своему лицу и приставляет к мягким приоткрытым губам его большой палец. Зубы осторожно прикусывают фалангу, не давая вытащить его; язык касается подушечки, обводит вокруг, по ногтю. Эван сдавленно стонет от ощущения влажной теплоты. Омега втягивает щеки и двигает палец по мягким стенкам, пристально глядя в серые, с расширившимися от нарастающего возбуждения зрачками глаза любимого. Алек доволен результатом своей работы. Еще бы, найти столько информации по соблазнению в интернете. Да можно сказать, что он опытный девственник! Омега, в завершение, ведет палец по своим деснам и с хлюпом вынимает его изо рта, всасывая тянущуюся вслед за ним слюну и облизывая губы. Кадык Эвана нервно скачет, альфа немного тормозит, поэтому Алек дергает его ворот рубашки, стремясь расстегнуть ее и коснуться крепких мышц. Тонкие нитки не выдерживают и рвутся, позволяя Алеку прильнуть голым телом к любимому. Наконец, супруг приходит в себя, с жаром целуя омегу. Пальцы Эвана пробираются под резинку трусов-боксеров, ладони сжимают мягкие округлости, вырывая стон из уст Алека. Последний приподнимает бедра, которые поддерживают крепкие руки, позволяя снять нижнее белье. Эван также снимает домашние штаны с трусами, откидывая их куда-то на шкаф. Алек как можно шире раздвигает ноги, показывая дрожащей рукой на приоткрытый ящик тумбочки, и Эван, следуя указке мужа, достает оттуда тюбик лубриканта. — Черт, быстрее, трахни меня уже! — светло-розовая головка его члена сочится смазкой. Эван растирает ее и мнет мошонку, перебирая пальцами, измазанными в геле, яички. После указательный палец обводит сфинктер и аккуратно погружается внутрь. Алек, выгибается, глубоко вдыхает и сжимает мятую простынь. Эван ждет того момента, когда сможет продолжить, и, ощущая встречное движение бедрами омеги, добавляет по одному пальцу. Засос на ключице мужа маячит перед глазами. Альфа, сглатывая, облизывает красное пятнышко, прикусывает кожу и всасывает ее, оставляя поверх старого новый, и Эван знает точно, что это поставил он. Самолюбие Эвана в какой-то мере удовлетворено, остался последний штрих: наконец взять своего любимку, чтобы тот не искал из-за недотраха приключений на стороне со всякими Марками. — М-может, мне н-на животе? — Алек пытается произнести слова, перемежая их со стонами и какими-то полувсхлипами, понятно, не заикаясь, но получается не очень хорошо. — Нет! Я хочу видеть, — лобок Эвана почти сталкивается с мошонкой омеги, — как ты кончаешь, — теперь части их тел сталкиваются с характерными звуками шлепков, ноги Алека подняты вверх, на плечах у мужа, под прямым углом, так член Эвана с каждым разом попадает по простате, и хватает пару толчков, чтобы Алек впился ногтями в кожу шеи мужа. Лицо Алека искажается: сначала в беззвучном крике, с широко раскрытыми глазами и слезами в их уголках; затем голова бессильно опускается и касается затылком подушки — на нижней губе смыкаются белые зубы омеги, веки сжаты, после этого расслаблены. Эван, находясь на грани, не выдерживает и кончает, чувствуя горячую пульсацию, волнами проходящуюся по телу. То, что он увидел сейчас, было самым прекрасным. — Эван… — отдышавшись, тихо выдыхает омега, обхватывает шею мужа руками и гладит его лицо, стремясь привести того в чувства. — Я хочу тебе сказать… — Я тебя тоже люблю, — не дождавшись окончания фразы, искренне произносит супруг. — Нет, то есть, да, — приведя мысли в порядок, Алек продолжает, глядя на недоуменного мужа, — это ты засос и поставил. Вчера. Ты забыл, что ли? — уголок рта поднимается в улыбке, обнажая белый клычок. — Хорошо, что ты сделал меня своим, иначе количество таких, как Марк, которого, впрочем, на том вечере и не было, увеличилось бы. — Но я всегда думал, что тебе нравятся игрушки, кроме того, мне хотелось быть романтичным... — чуть ли не оправдываясь, Эван кладет ладони на бедра лежащего напротив него супруга, окидывая взором испачканный спермой плоский живот. — Мне нравятся игрушки, — хитро улыбается Алек, — я их просто обожаю, кстати, у меня в ноутбуке открыта вкладка, посмотри потом и выбери из них те, что тебе понравятся, любимый.

***

Тем же днем, после обеда, Эван добирается до ноутбука Алека, гадая, что его там ждет: гигантские плюшевые слоны или тигры. А потом. А потом прикладывает ладони к щекам, подпирая голову, и, открыв рот, выдает глубокомысленное: «Э-э-э?..» На экране, в голубых рамочках, весело мерцают картинки розовых анальных пробок, пушистых наручников, черных кожаных плеточек и каких-то хвостиков. Что ж, конфетно-букетный период можно считать оконченным. Наступило время более жесткого...