Шум океана и сияние звезд

Шелест простыней, наполняющий комнату звуками вперемешку с шумом моря и сбившимся дыханием двух по уши влюбленных - все, что сейчас существует для них в этом мире. Остальное - не важное; оно не несет такой радости и такого всеобъемлющего счастья, как эти еще прохладные простыни и тихие смешки, следующие после быстрых и нежных несмелых поцелуев... Два таких, на первый взгляд, разных человека, нашедших друг друга в этом мире и вместе с тем нашедших друг в друге покой и умиротворенное, тихое счастье, возились на кровати, шуточно борясь и не переставая дарить друг другу легкие поцелуи и прикосновения, такие же частые, как и сияющие точки на небе цвета воронова крыла. На небе, бесконечно далеком, но кажущемся таким близким, будто вот, вытяни руку и дотронься до него, ощути пальцами сияющую прохладу, погрузи в манящую аспидно-черную тьму руку и зачерпни ее в пригоршню, а затем - разбрызгай перед собой, одаривая мир этим далеким сиянием, которое накрывает с головой, затягивает в пучину неизвестного и непонятного. Также, как и, кажется, тонули бы руки в этой угольной черноте, тонули и эти двое в своих чувствах и эмоциях, которые они испытывали только находясь вдвоем, чувствуя поглощающее и манящее тепло тел и контрастный холод уже начинающего остывать ночами осеннего ветра, раздувающего прозрачный шифон штор, вздымающего и опускающего их, будто гребни волн плещущегося, кажется, совсем рядом далекого океана. Сбивчивое дыхание, все более и более затягивающиеся поцелуи и становящиеся все более интимными и запретными прикосновения просто сводят с ума, срывая крышу и унося ее куда-то далеко-далеко, за пределы осознаваемого, туда, где кончается бесконечное небо и где перестают сиять черные звезды. Мучительно-приятное, тянущее желание, полувсхлипы и полустоны, которыми отзываются любовники на эти касания, легкие и приятные, доводящие до исступления и придающие всему атмосферу нереальности, какой-то космической недостижимости, затягивающей в эту бездну странной страсти, неправильной любви и ирреалестичной нежности - все это билось в голове то мерными волнами, то испуганной птицей. Скользящие по влажным уже телам пальцы заставляли выгибаться навстречу новым прикосновениям - желанным, но непривычно-грубоватым, собственническим, хозяйским. "Ты - мой", будто бы говорили каждым касанием друг другу эти два странно-влюбленных человека, зачерпывающих ту недостижимую сияющую тьму в том, что было между ними - не простое влечение и не простая страсть, не простая любовь или нежность - это нечто большее и глубокое, кидающее в самую преисподнюю, в самый жар, доставляющее неимоверное удовольствие и забирающее столько же. Необъяснимое желание обладать и быть подчиненным, забирать и отдавать еще больше, быть увлеченным и увлекать в самые неизведанные дали плескалось в груди, отдаваясь бешенным стуком в висках и дрожью во всем теле. Подцепить ткань и потянуть вверх - простое и до жути привычное - становится чем-то новым, когда они оказываются здесь. Атмосфера интимности и сокровенности, окружающая пару, создает то самое непередаваемое ощущение немыслимости существования друг без друга, необходимости этих беглых касаний и взглядов, брошенных в самые глубины души, туда, куда не заглядывал еще никто - небрежных, но цепких - и запредельности всех этих ощущений. Обжигающее, словно летнее полуденное солнце, желание разливается по венам, бежит по нервам и отдается в мозгу сплошным шумом, заполняющим все их существо, задавливающего другие, не важные сейчас, мысли и чувства. Влажные языки, сплетающиеся в бешеном танце, цепкие пальцы, доводящие до дрожи, горячее сбитое дыхание, оставляющее на коже жаркие полосы и пятна, остывающие под осенним ветром, и тянущий, становящийся невыносимым жар в области паха - то, что наконец нашел в этой просторной комнате каждый из них. Редкие остановки и беглые встречи глазами, в которых читается все то, что невозможно сказать в слух и что вообще не передать словами, такое же глубокое, словно океан, и такое же безграничное, словно звездное небо, которое можно увидеть, взглянув в распахнутое окно, туда, где свободно гуляет ветер, управляя мерными ударами волн о берег. Сползает с кровати стянутая второпях трясущимися руками одежда, стоны становятся протяжными и жалобными, будто просящими - просящими той близости, о которой не может даже мечтать кто-либо еще, о той, что доступна только им - полнейшей, поглощающей, затаскивающей на самое небо, к пустым холодным звездам. Ни единого слова, лишь рваные вдохи и выдохи, лишь зарывающиеся в волосы пальцы и лишь соприкосновение горящих от невыплеснутой, мучительной страсти тел на скомканных простынях. Немного мазохистское желание оттянуть момент единения, помучить друг друга еще лишних пару мгновений коварными змеями вползают в отказывающий мозг, уносящий любовников куда-то за грань - за грань желания, за грань страсти, за грань, наверное, возможного. Но один лишь слишком пошлый стон над самым ухом разом рушит все возведенные стены, выгоняет змей и возвращает к этой реальности - реальности, наполненной животным желанием растерзать, замучить, заставить стонать и просить еще и еще, еще и еще, пока не закатятся глаза в истоме, наступающей после того, когда бурлящее внутри возбуждение вырвется на волю, снося все на своем пути обезумевшей волной. Резкие движения, выгибающиеся на встречу друг другу тела, дикое желание быть вместе сейчас, не смотря на прошлое и не думая о будущем - вот то, что предстает глазам, когда они оказываются вместе, окутанные мерным шуршанием смываемых волнами камешков и призрачно-бледным звездным сиянием, пробивающемся через шифон, скользящий по воздуху, раздувающему простыни на кровати, в которой двое разделяют нежность и страсть, граничащую с сумасшествием, поцелуями и стонами. Проводя горячими кончиками пальцев по желанному, только ему доступному телу, Виктор хищно облизывается, вглядываясь в полуприкрытые глаза нависающего сверху парня, зарывается в темные волосы красивыми длинными пальцами, проводит по нежным, влажным от поцелуев губам. А эти глаза, будто вобравшие в себя всю черноту и прелесть ночного неба только-только начинающейся осени, жадно разглядывают в ответ его красивое тело, будто изучая и стараясь захватит каждую мельчайшую деталь, каждый изгиб и каждый лунный блик, отражающийся на блестящей коже, по которой так любит проводить руками Юри, вдыхая запах травяного шампуня, когда утыкается лицом в копну серебристых волос. "Он прекрасен", думает каждый из них, окидывая взглядом мышцы, играющие под кожей, черты любимого лица и намокшие выбивающиеся пряди, к которым так и тянутся руки. Привычный щелчок крышки и касание холодными скользкими пальцами каждый раз как впервые заставляет тело сжаться, а сердце начать бешено колотиться, так, что, кажется, биение его становится слышно на том берегу океана. Короткий всхлип и последующий за ним рваный выдох, скользкое хлюпанье и сдавленные стоны, заглушаемые порой резвыми порывами ветра, заполняют прохладных воздух комнаты опьяняющими осколками, врезающимися в легкие и слепящими ощущением наконец-то достигнутого единения - полного и поистине желанного, далекого и безграничного, как смоляная глубина неба. Движения, по началу такие аккуратные и будто бы пробующие ощущения на вкус, становятся глубже и размашистей; серебристые волосы, рассыпающиеся по подушке, и гладящие бархатную кожу руки, освещенные приглушенным светом далеких звезд - это все, что мечтал видеть Юри. Напряженные от частых движений ноги брюнета начинают дрожать, когда он упирается локтями в подушку и целует улыбающегося Виктора, давая ему почти полную власть над происходящим. Вскидывая и опуская бедра обратно, резко, по-собственнически входя в трепещущее от возбуждения тело парня, мужчина позволяет ему целовать и кусать свою шею, откидывая голову назад и ухватывая краем глаза сияющее ясное небо за шелестящей тканью штор. Уткнувшись в шею, исцелованную и искусанную вдоль и поперек, Юри тихо стонет, жарко выдыхая и зарывая пальцы в волосы, блестящие серебром далеких звезд в лучах холодного лунного света. Страсть, пылкий невидимый зверь, вцепившаяся в них всеми своим бесчисленными когтями, опутавшая тонкими нитями трепещущие тела и превратившая мысли в сплошной шум, пьянящий и заставляющий терять голову, отдаваясь этому ощущению всеобъемлющего, полного счастья, накрывающего одной огромной волной, заставила пропасть разом все опасения. Уже не сдерживаясь, оба в голос стонали, срываясь порой на хрипы и вскрики, заполняя ими ставший горячим и вязким воздух. Юри открыл глаза, когда почувствовал, как сильные руки подхватили его и как мускулистое тело подминает его под себя, и увидел, как покачивается растрепанная челка Виктора в такт толчкам, как тот что-то горячо шепчет на непонятном для Юри языке, приятном и мелодичном, целуя ему руки; увидел, как блестят лазурные глаза и как за спиной Никифорова покачивается чистое-чистое небо, усыпанное звездами. *** Холодное небо и горячее дыхание, осенний ветер и жаркие поцелуи, страсть, опустошающая и одновременно дарящая крылья - всю палитру красок, созданных жизнью, совмещает в себе то чуткое, нежное чувство, зовущееся Любовью. Необъятное, словно небо, и глубокое, словно океан - оно всегда находится где-то рядом, распутывая и делая почти что видимыми те красные нити, что протянуты между людьми, и совмещая в себе все счастье и все страдания, что перенесло человечество. Именно оно сейчас опутало этих двух по уши влюбленных друг в друга парней, родившись из нежной страсти и грубоватой ласки, что они дарили друг другу и что друг от друга принимали. Странное, хрупкое чувство, крепнущее день за днем и ночь за ночью становилось смыслом их жизни, тем, к чему они, сами того полностью не осознавая, стремились без остановок и передышек. И вот теперь они полностью могут наслаждаться друг другом, не сдерживаясь и не слушая никого, потому что все остальное - не важно; все остальное отошло на второй план, уступая место новым чувствам и эмоциям, вкрапляющихся в их жизнь так же, как мириады алмазных звезд, сияющих с иссиня-черного неба, необозримым куполом нависающего над миром. Выхватывая взглядом одиноко падающие звезды и заходясь дрожью от необычайного ощущения близости, от ощущения Виктора в себе, Юри следил за тем, как меняется лицо его любовника, как капельки пота скатываются по вискам и как тот, двигаясь уже свободно и размашисто, сминает простыни напряженными пальцами. - Мой... Мой, только мой, только для меня, только мне... Юри, ты мой... - запальчиво шептал Виктор, совершенно не жалея парня, двигаясь с такой силой, что искры летели из глаз. Захлебываясь стонами и слезами, Юри старался закрыть лицо руками, спрятать от русского свое смущение, но тот одним лишь властным "Убрал." отбивал всякое желание... И всякую волю. Юри лишь сильнее выгибался и шире раздвигал ноги, запрокидывая голову и задыхаясь от того, как стало жарко, несмотря на то, что ветер, врывающийся в комнату, был по-осеннему прохладным. Виктор уже не стонал - он рычал и рвано вздыхал, ощущая, как его накрывает с головой; вдыхать запах Юри, видеть его раздетое, возбужденное тело, касаться бархатистой кожи, слышать умоляющие стоны и чувствовать, как сжимается вокруг члена кольцо мышц - все, что нужно сейчас. То, что было год, два, неделю назад - не важное; то, что будет через час, семь, сутки - тоже. Только они, наполненный стонами и шуршанием волн воздух и самое прекрасное ощущение близости во всех возможных и невозможных смыслах. Ладонь Виктора обхватила член Юри и начала двигаться в такт толчкам, от чего тот вздрогнул и, всхлипнув, снова сжался, подаваясь навстречу. В голове в этот момент разливалась та черная молчаливая пустота, которая качалась где-то на глубине океана. Юри уже поскуливал, когда русский, толкнувшись в последний раз и сжав напряженный член парня, кончил, ощущая, как и в его руку выливается вязковатая белая жидкость, медленно стекая и капая на плоский живот. Вытаскивая свой член из парня и срывая последний за этот раз стон, Виктор наклонился и поцеловал его, тяжело дышащего и пытающегося сосредоточить взгляд на лазурного цвета глазах. - Я люблю тебя, Витя - с заметным акцентом, но старательно выговаривая каждый слог, сказал японец. "Если бы было чем, я бы сейчас кончил..." - пронеслось в голове у счастливого от такой старательности Юри Виктора. Он обнял его, улегшись рядом и глядя на звезды, все также бледно сияющие в темном-темном небе. - Смотри, падает! - указав на сверкающую полоску, разрывающую на мгновения тьму, сказал Никифоров. - Загадал желание? - Угу. - качнул головой Юри, уткнувшись в любимое плечо. - Я обещаю, - прошептал еле слышно Виктор. - что твое желание исполнится. - Спасибо. - также одними губами сказал Юри, зная, что ИХ желание обязательно исполнится...