little things

Иногда Антон зависал и думал о том, что Арсений его не любит. Да, они встречаются, но это ведь разные вещи. Это ни о чем не говорит, если подумать. Арсений не был романтиком, который каждый день пишет «я тебя люблю» и добавляет ласковое прозвище. Он не из тех, кто будет долго тебя утешать, когда тебе станет грустно. Он не из тех, кто спросит, как прошел твой день, что ты сейчас делаешь и как себя чувствуешь. Он не пишет "спокойной ночи" и "доброе утро". Он даже не из тех, кто лишний раз подарит цветы. Так как же узнать, что любит?  — Мам, он не любит меня, — прошептал Шаст в трубку в один из вечеров, когда хандра съедала. Он лежал на кровати, пытаясь спрятаться под одеяло от холода, который подбирался все ближе и ближе с каждой минутой. Настолько был силен этот сквозняк, что его можно было почувствовать физически. Даже два свитера и пуховое одеяло не спасали.  — Ерунда, малыш, — мягко улыбнулась мама. Антон мог слышать, как на другом конце провода слегка шипит на плите суп, который она помешивала,  — Присмотрись и увидишь. И он присмотрелся. Просто начал внимательнее наблюдать за тем, что происходит в их с Арсом отношениях. Арсений работал в театре и каждый день подвозил на работу Антона, который работал учителем физики.  — Пристегни ремень, — всегда бормотал мужчина. Шастун удивленно смотрел на свой живот — вроде пристегивался же… А, нет, снова забыл. Парень улыбался тому, что его мужчина — такой хороший водитель, всегда напоминает пассажирам о ремне безопасности. Но как-то они подвозили коллегу Арсения, которая опаздывала в гости, к метро. На очередном светофоре их машину подрезал желтый трактор (как вообще умудрился?), поэтому пришлось резко затормозить. Алла впечаталась грудью в приборную панель и слегка прошипела.  — Ничего страшного, забыла пристегнуться, — отмахнулась она с улыбкой. Или нет, не всегда?  — Почему ты не напомнил ей о ремне? Мне ведь каждый раз напоминаешь, — искренне не понял Антон, поэтому спросил об этом за ужином.  — Я даже внимания не обратил. А чего мне на нее смотреть? А ты потом весь вечер будешь хныкать, если лбом впечатаешься во что-нибудь, — не отрываясь от ежедневной газеты, ответил Попов. Антон бегал, как угорелый, и собирался. Ему неожиданно позвонили из Министерства образования и попросили провести олимпиаду в какой-то школе. Пришлось вскакивать с кровати и бегать по квартире в поисках всего, что могло и не могло пригодиться. Он уже пытался натянуть на себя куртку цвета хаки, когда Арсений, меланхолично наблюдавший за ним из кухни, посоветовал:  — Шапку надень. Точно, шапку забыл. После олимпиады вернулся домой уставший. Пришлось собирать листы с заданиями, бланки с ответами, потом все это разбирать и проверять… Задержали до пяти часов утра. И попросили явиться на следующий день, чтобы закончить. Арсений почему-то не спал и читал книгу. Чего-то это он в 5:41 не в кровати? Ждет его, что ли?  — Что делать собираешься? — спросил он, вчитываясь в томик Достоевского.  — Нужно проверить контрольные, вчера не успел, — вздохнул Шастун и уселся за стол, придвигая к себе пачку тетрадей. Попов, сидевший тут же рядом, на подоконнике, резко нахмурился и припечатал тетради к столу резким ударом ладони.  — Пойди поспи, — спокойно сказал он, возвращаясь к чтению.  — Не могу, мне закончить нужно, — рассеянно пробурчал парень, вставая с места, — Я чай себе сделаю и вернусь. Когда он вернулся, тетрадей нигде не было, а Арс продолжал читать книгу на подоконнике. Пришлось идти в кровать.  — Очень вкусно, — улыбнулся Арсений, засовывая в рот половину блинчика с медом. Антон смущенно улыбнулся.  — Я рад, что тебе понравилось, — пришлось встать чуть ли не в семь утра, чтобы сделать любимые блинчики Попова и сбегать за медом в магазин в соседнем дворе, но оно того стоило. Мужчина напротив него сидел с абсолютно довольным лицом и яркой улыбкой. Шастун с нежностью глянул на него и мягко погладил по шелковистой шевелюре. Еще немного полюбовавшись этим чудом, он встал и, взяв свою тарелку с вилкой, направился к раковине.  — Оставь, я помою, — не повернув головы, остановил его Арсений и продолжил жевать. Шаст вернулся к столу и подарил ему благодарный поцелуй в щеку, на которой алел след от подушки, после чего направился в комнату, убирать кровать. Они поехали в гости к семье Матвиенко, чтобы справить в тихом кругу их годовщину. Были Марежа, Позовы с ребенком, да еще Антон с Арсением. Они сидели на узкой кухне, кто на чем придется. Попов уступил Шасту комфортабельную табуретку и уселся на что-то типа невысокой стремянки. На следующий день он, кстати, жаловался, что отсидел себе задницу.  — Я пойду покурю, — поднялся Дима, — Шаст, пойдешь?  — Пойду, — вздохнул парень, откладывая от себя бутерброд с копченой колбасой.  — Куртку мою надень, на лестнице холодно, — глянул на него Арсений.  — Обязательно, — устало отвечает Шастун и дотрагивается до его плеча, говоря «спасибо».  — Извини-и, — тянет Антон, сидя за учительским столом. Его задержали, попросили до восьми остаться в школе, доделать какие-то проекты по физике, чтобы устроить выставку. Он разговаривает с Арсением по телефону.  — Не заезжай за мной, короче, — вздыхает он.  — А ты потом как, на метро поедешь? — интересуется мужчина, внимательно следя за дорогой.  — Ну да, — снова устало вздыхает Шастун. На этом разговор заканчивается. Парень весь вечер сидит в кабинете и трет глаза, в которые будто песок насыпали. В начале зимы отопления еще нет, поэтому он пытается получше укутаться в свитер, хотя это не помогает. В кабинете темно, поэтому он щурится, ведь подойти к выключателю откровенно лень, да и директор просила лишний раз не тратить электричество. Мол, счетчик и без того зашкаливает. К восьми он буквально валится с ног и засыпает прямо за столом. Немного позже восьми ему звонит Попов. Телефон валяется где-то в рюкзаке, за ним приходится нагибаться.  — Да? — сонно спрашивает Антон и зевает. Арсений молчит несколько секунд, а потом коротко говорит:  — Я выехал, жди. И отключается. Антон снова засыпает, поэтому вахтерше приходится подняться вместе с Арсением на третий этаж и следить за тем, чтобы он нигде ничего не поломал (мало ли окажется бандитом и хулиганом). Попов осторожно будит парня и разрешает ему сидеть на стуле, пока надевает на него куртку и берет его рюкзак, ведя к машине.  — Мне кажется, что учителей заставляют очень часто мотаться по городу, — недовольно заявляет Арсений, опираясь на дверной косяк плечом и наблюдая за судорожными сборами своего парня. Антону опять нужно ехать куда-то, но на этот раз не в соседний район, а на другой конец города. Попову скоро на работу, поэтому подвезти его он не в силах.  — Да все окей будет, — Шаст быстро целует брюнета в щеку, покрытую однодневной щетиной, и выскакивает в коридор.  — Доедешь — позвони, — все еще хмурясь, говорит Арсений. Антон застывает. Он как раз собирался прыскаться одеколоном, когда вдруг снова задумался. Вообще-то… Да, Арс не был романтиком, который кричит о своих чувствах на каждом шагу. Но он чувствовал. Он делал, а не говорил. Его поступки говорили громче всех самых красивых слов.  — Сеня, я люблю тебя, — вдруг заявляет Шаст. Арсений улыбается ему и трет затылок.  — Позвонить не забудь. Иногда нужно лишь присмотреться…