Трудно быть Туком

Робин, развалившись на лежанке, довольно потянулся. Недавно закончился обед, и все разбрелись кто куда. Алан отправился в замок к Гисборну, за свежими планами шерифа, а брат Тук — в чащу за не менее свежими лекарственными травами. Ничего не предвещало тревог в этот жаркий полдень, и Робин блаженно прикрыл глаза. Однако, открыв их, едва не подпрыгнул: оставшиеся в лагере разбойники окружили его и смотрели крайне серьезно. Кажется, с выводами он все-таки поторопился. — Нужно поговорить, — сказал с нажимом Джон. — О брате Туке, — добавил Уилл Скарлет. — Давно пора, — припечатала Джак. Робин привстал и попытался принять добрый и мудрый вид, который вожаку надлежало держать перед теми, кто вручил ему свою судьбу, а сейчас собирается одарить и неким важным знанием. «Которое, между прочим, наверняка могло дотерпеть до ужина», возмутился внутренний голос, обычно тоже добрый и мудрый. — Так что с братом Туком? — поинтересовался Робин. — Скажи, тебе никогда не казалось, что он довольно... необычный человек? — спросил Джон. — Да уж необычный, — досадливо произнес Робин. — Мавр, и вдруг — христианский монах. Ученый муж, бросивший службу Господу ради жизни в лесу с нами — звучит более чем необычно, а вы только сейчас заметили? — Да мы не о том! — закатила глаза Джак. — Брат Тук — хороший товарищ, но держится уж очень странно. Такой серьезный и невозмутимый, хоть бы раз испугался или улыбнулся! — А все, что он говорит, всегда такое... логичное! — подхватил Уилл. — И совершенно бесполезное, — добавил Маленький Джон. — Или точно по книге читает. — Именно. Как будто под рясой у нашего брата спрятана вся библиотека Вестминстера и Сорбонны, а он просто извлекает оттуда речения, подходящие к случаю, — сказала Джак. — А еще у него... уши заостренные, как у фэйри! — ни с того, ни с сего выпалил Уилл и покраснел. — Вот, значит, какое дело, — задумчиво протянул Робин, почесывая в затылке. — Я, честно говоря, и сам заметил, что у нашего брата Тук своеобразный нрав. Но к чему вы клоните? — Мы опасаемся, что Тук — не тот, за кого себя выдает, — вздохнул Джон. — Что его к нам подослали. — Тук — соглядатай? — не поверил Робин. — Чей? Принца Джона или Вейзи? Ну уж нет! Подумайте сами, сколько раз он мог бы нас предать, если б захотел. — Да нет, не в этом дело, — замялся Джон. — Я думаю, — решительно заявила Джак, — что Тук — не человек. — То есть он что, и правда... фэйри? — растерянно переспросил Уилл. Воцарилось долгое многозначительное молчание. — Значит, так, — решил наконец Робин. — Я думаю, не стоит делать поспешных выводов. Давайте-ка для начала понаблюдаем недельку за Туком. Очень внимательно понаблюдаем. *** Наблюдения за Туком принесли множество интересных результатов. Джак заносила все на специально для этой цели утащенный из аббатства пергамент, так что события минувшей недели представали перед внутренним взором как наяву. *** — Вот уже две недели как мы сидим в лесу безвылазно! — возмущался Мач, раздраженно рубя сельдерей и забрасывая его в котел с мясной похлебкой. — Что добываем, отдаем в эту чертову деревню — золото, одежду, даже еду! А нам самим что остается? Эту шапочку из драной тряпки я не могу сменить уже третий год! И на обед у нас последний месяц — вы, возможно, не заметили, — но все блюда мне приходится готовить из белок! — Не спешите выбрасывать остов дичи или домашней птицы, — глубокомысленно перебил его мгновенно подобравшийся откуда-то брат Тук. — Сложите кости в чугунный котел, залейте пятью квартами воды... — А из чего мы будем готовить похлебку, когда все белки в лесу закончатся, вы подумали? - продолжал орать Мач. — Из землероек, что ли? — Я знал, что рано или поздно мы перейдем и на эту дрянь, — невозмутимо отозвался монах. Мач махнул рукой и предпочел удалиться в лес. Пройтись. *** — А когда вернется король Ричард, — Робин проникновенно рассказывал любимую историю на ночь, — то накажет зловредного принца, и подлого шерифа. И Гисборна немного, ну, чисто для порядка. — Король большой — ему видней, — закивал в полумраке брат Тук. — Именно. Нас всех помилуют, вас за верность вознаградят золотом, а меня король восстановит в правах, и уж тогда наступит совсем другая жизнь! — Останься прост, беседуя с царями, останься честен, говоря с толпой, — посоветовал Тук. — Это он про нас, что ли? — шепотом спросил Уилла Алан. *** Уилл раздраженно зашипел, глядя на неудачную модель очередного хитроумного тайника шерифа, и собирался от души выругаться, пока никто не слышит, когда вдруг почувствовал на плече теплую дружескую руку: — Терпенье и труд все перетрут, Уилл, — серьезно произнес брат Тук, проникновенно глядя ему в глаза. — Семь раз отмерь — один отрежь. Аква долбит ляпидем. — Спасибо, брат Тук, — пробормотал Уилл. — Я так и сделаю. *** — Почему королевскую казну опять повезут через Шервуд? — возмущался Алан, вернувшись из Ноттингема со свежими донесениями. — Они там совсем рехнулись? Гисборн говорит, у шерифа несварение, и это сказывается на рассудке. Может, ему снадобье какое отнести, а, Джак? Или это мы недостаточно хорошо работаем? — Похоже, кто-то в Лондоне заинтересован в том, чтобы казна никогда не доехала до короля, — пояснил брат Тук, и добавил для ясности: — Есть ложь, есть наглая ложь, а есть ежегодный казначейский отчет королю Ричарду о доходах и тратах. *** — Ну что, Робин, теперь ты убедился, что с братом Туком дело нечисто? — потрясая перед носом главаря густо исписанным свитком, распиналась Джак. — Я ему вчера говорю: «Какого шайтана мои коробки с химикалиями гниют под дождем, а на их месте под навесом лежат чьи-то книги?» А он мне: «Кто мешает тебе выдумать порох непромокаемый?» Я ему сказала тогда все, что думаю, а он мне: «Женщина может из ничего сотворить прическу, салат и истерику!» Джак вдруг замолчала. — Дальше-то что было? — не вытерпел Алан. — Что, что, — проворчала Джак. — Достала тесак и объяснила, что сейчас сотворю с неким ушастым монахом. Так что и прическа ему больше не понадобится, и истерики в лагере прекратятся как по волшебству. Думаете, это его проняло? Как бы не так! Но бегает он нечеловечески быстро, — задумчиво завершила она. Алан невежливо заржал, а потом подхватил: — Это еще что. Вот третьего дня он пришел в лагерь с обновкой, епископ Херефордский ему переслал новейший сборник проповедей святого Бернарда Клервоского. Так он спросил меня, что делать с этой книгой. Я ему и говорю: «Да хоть в нужник вешай!» Он даже глазом не моргнул, поблагодарил, а потом так и поступил. — Не судите, да не судимы будете, — послышался за их спинами безмятежный голос. Брат Тук, неожиданно вернувшийся в лагерь, был невозмутим как всегда, от пяток и до кончиков не дающих покоя Уиллу ушей. Воцарилось очередное многозначительное молчание, приправленное неловкостью, но Робин быстро его нарушил. Откашлявшись, он заговорил быстро и взволнованно: — Шериф окончательно потерял стыд и совесть, — сообщил он неожиданную весть. — Ввел для каждой деревни новый налог, такой непомерный, что крестьяне умрут с голоду зимой, даже если смогут его сейчас заплатить. — Все хорошие шерифы похожи друг на друга, однако каждый гадкий шериф плох по-своему, — быстро пояснил брат Тук. — Остаться в стороне мы не можем, — продолжил Робин, дружески похлопав мудрого товарища по плечу. — Выступаем в Неттлстоун немедленно, мы должны помешать этому злодейству! *** Разбойники уже почти вышли на знакомую тропинку, что срезала путь к Неттлстоуну, как путь им преградили вооруженные до зубов стражники. — Это засада! — успел выкрикнуть брат Тук, прежде чем завязалась горячая потасовка. Дела шли не так хорошо, как хотелось бы, и вот уже стражники удалились, увлекая за собой в Ноттингем пленника. — Джон в плену! — возвестил на весь лес глубокий и серьезный голос брата Тука. — Черт, как же мы будем спасать его? — Мач швырнул оземь пресловутую тряпичную шапочку. Тук не медлил с правильным ответом ни секунды: — Есть два возможных варианта развития событий. Либо мы будем спасать его успешно, либо... — Не надо нам второго, — перебил Робин, и взмахом руки велел отряду возвращаться в лагерь. — Мы должны что-то придумать и предпринять до рассвета! Нельзя терять ни минуты! — и добавил специально для Тука, раскрывшего было рот и поднявшего указательный палец: — Именно так, уважаемый брат, ранняя авис съедает червячка, а друзья познаются в беде. — А ля гер ком а ля гер, — согласился тот. *** Над лагерем повисло тревожное ожидание. — Значит, план такой, — Робин передвигал желуди по искусно изготовленному Уиллом макету Ноттингемского замка. — На исходе ночи мы берем подкрепление из Неттлстоуна и все вместе пробираемся в Ноттингем. — Каждый солдат должен знать свой маневр, — согласился брат Тук. — Стражников в темнице без лишних разговоров обезвреживаем... — Никогда не заговаривайте с незнакомцами, — вставил Тук. — И пока Джон и Алан будут прикрывать отступление, добираемся с освобожденными узниками до восточных ворот... — Поменяем боль на свободу, — пояснил Тук. — Где нас будет дожидаться Уилл с лошадьми для всех... — Даром, и пусть никто не уйдет обиженным. — И за воротами окажемся в безопасности под спасительным покровом ночи. — Когда силы добра властвуют безраздельно. *** План, как обычно, сработал — правда, не совсем так, как предполагал Робин. Один стражник успел поднять тревогу, и вот уже бой кипел не только у подземелий, но и перед замком. Однако в самый разгар, под аккомпанемент приятного баритона, выкрикнувшего из самой гущи схватки: «Тайное всегда становится явным!», нечто, похожее на серебристое блюдце размером с дом, неожиданно спустилось с небес и приземлилось прямо посреди площади. И участники битвы, и обитатели Ноттингема, осторожно наблюдавшие за происходящим из окон, замерли — причем все как один с открытыми ртами и круглыми глазами. В летучей повозке возникла дверь, наружу вышли странные люди в цветных одеяниях и с острыми ушами, подняли в странном приветствии руки... И тут из толпы выбежал брат Тук и, в совершенно непохожей на себя манере, бросился пришельцам в объятия. *** На этом сражение, по счастью, закончилось. Делегация загадочных странников проследовала в замок для серьезного разговора с шерифом, Робином, Гаем Гисборном и прочими, напустившими на себя достаточно важный вид, а освобожденные узники, воспользовавшись столь удачным поворотом событий, радостно разбрелись по деревням и весям. Разговор с гостями оказался долгим. Как выяснилось, Тук — действительно ученый муж, только с гораздо более дальнего света, чем аббатство Фонтейн. Собратья Тука называли его великим историком и отважным путешественником. Задачей его путешествия было прожить длительный период времени в Англии («в Англии вашей эпохи», как почему-то выразился сам брат Тук), наблюдая за истоками возникновения «популярного балладного канона», что бы ни значили эти таинственные слова. Для лучшего внедрения в среду брату и правда пришлось не только в совершенстве выучить английский язык, но и запомнить огромное количество изречений, «что считаются в вашем мире вершинами мудрости и сияния мысли». В ответ на это удивленно переглянулись не только Гай Гисборн с Робином и Алан с Джак, но даже шериф с Маленьким Джоном. Однако разгадка на мучившие шервудских разбойников вопросы была, без сомнения, найдена. *** Расставание с Туком произошло неожиданно и стремительно. Пришельцы из далекого мира спешили по своим делам, да и сам брат, как выяснилось, предпочел не задерживаться в Ноттингемшире дольше необходимого. Джак, успевшая невероятным образом немного изучить язык небесной расы, рассказала, что уходя, он с большим чувством прошептал своим товарищам: — Странные они тут все какие-то. Также она уверяла, что когда брат всходил на небесный корабль, в глазах его стояли слезы. Серебристый корабль все удалялся и готов был раствориться в синеве теплого весеннего вечера. Вот уже он казался не более чем яркой искоркой среди множества прочих, загадочно сияющих далеких звезд, а Робин, его команда, шериф и Гай Гисборн стояли на вершине самого высокого в Ноттингемшире холма и провожали ее взглядом. Тук, вездесущий и занудный брат Тук, появившийся из ниоткуда и исчезнувший в никуда — неожиданно оказалось, что его будет недоставать каждому из собравшихся. Даже шерифу с Гаем Гисборном. Маленькая звездочка была уже едва различима на небосклоне, но вдруг всем показалось, что знакомый серьезный голос нашептывает с небес: — Все великие открытия делаются по ошибке.