Don't Let Me Down

Когда нет никого близкого, способного понять твои чувства, приходится справляться со своим личным адом самому. Некоторые могли считать нежелание Эвена спать по ночам капризом, кто-то философски бы рассуждал и пришел к выводу, что парень наслаждается каждой минутой жизни, потому что верит, что сон - это медленное приближение к смерти. Но лишь Эвен знал, в чем дело. Ему не всегда снились кошмары. Все гораздо проще. Он боялся перепутать сон и реальность, ведь во сне все было так сладко и приятно. Прыжок с крыши высокого здания не причинял боли, потому что в спокойном сне есть только безмятежность. Попытка покончить собой, наглотавшись таблеток, - куда более безболезненный способ уйти из жизни. Да и во сне никто не остановит, не помешает, лишь сон подарит безмятежность, вечное спокойствие и тишину... Тишина. Какое сложное понятие. Она бывает такой разной, что приходится разбираться каждый раз, что она несет для человека. Тишина может быть спокойной, умиротворенной и притягательной. Такая тишина наступает, когда Эвен хотя бы чуть-чуть приближен к счастью. Такая тишина бывает, когда он любуется тем, что ему нравится, когда он наслаждается прекрасным. Наблюдать за больничным садом было приятно, потому что рядом был тот, с кем можно было погрузиться в молчание и при этом чувствовать себя спокойно. Другое же проявление тишины было полной противоположностью счастью. В моменты, когда отсутствие любых звуков пугает, давит, доводит до паники, хочется кричать, срывая голос, лишь бы пробудить в мертвом мирке, в который он заключен, хоть какое-то проявление жизни, чтобы не чувствовать это давящее одиночество. Будучи один, Эвен наслаждался тишиной ночи, но, как только ему казалось, что демоны готовы вылезти из пучины безумия и сумасшествия, он включал громкую музыку и тонул в ритме. Неважно, что он делал: рисовал, читал, просто лежал. Главное, не дать себе сойти с ума. Встретив Исака, Эвен почувствовал, будто это глоток свежего воздуха в душной комнате, будто это протянутая рука в трудную минуту, способная не дать утонуть в собственных мыслях. Но теперь нет и его. Спасителя. Защитника от жестокого влияния мира. Человека, способного заслонить его собой от всей боли, спрятать в своих объятиях, чтобы успокоить и не нарушать его внутреннюю гармонию. Можно ли считать его поступок предательством? Наверное, нет, ведь это ты сам хотел попробовать его губы на вкус, запустить пальцы в его волосы, оставить след от мокрого поцелуя на острых ключицах. А теперь смирись с реальностью, ощути наконец, что счастье наяву не бесконечно. Ты знал, что мир до безобразия жесток. Хотел минуты счастья - принимай недели невыносимой боли. Оказавшись в своей комнате, которая стала за время лечения чужой и походила на место, обставленное не им, а каким-то незнакомцем, Эвен снова ощутил, как мир посмеялся над ним. Вспышка боли была внезапна. В висках стало стучать, неприятный комок подступал к горлу. После препаратов могут быть последствия, поэтому нельзя резко обрывать лечение. Делайте все постепенно, тогда не почувствуете дискомфорта. Из парня вырвался истеричный смешок, будто в подтверждение его мыслей: все против него, все вокруг лгут. Сколько он уже дома? Минут пятнадцать? Двадцать? Почему же он до сих пор один? Конечно, ему не пять лет, но ему в глубине души хотелось снова ощутить себя нужным. Он хотел, чтобы мама вошла в комнату, присела на кровать, обняла по-матерински и поцеловала в лоб, вложив в этот жест всю любовь и заботу, словно говоря, что она рядом. Но этого не происходило, минуты тянулись в полном одиночестве, да и лирическое отступление закончилось. Не оставалось сомнений в том, что мать не придет, потому что занята, потому что он справится без нее, потому что на такое обижаться глупо, ведь он уже немаленький. Эвен услышал отголоски разговора внизу. Видимо, родители тоже оставили тот факт, что их единственный сын вернулся домой после долгого отсутствия. Может, если бы в их семье царила сплоченность, превышающая эгоизм и заботу исключительно о самих себе, то разлука с сыном ощущалась отчетливее. А Эвен тосковал. Хоть отдаленно, но он чувствовал это. Что делать, когда твои родители отправляются на какой-то торжественный прием, где соберется вся городская элита? Эвен никогда не был любителем подобных сборищ. Обычно эти мероприятия напоминали лишь скопище богатых людей, облаченных в дорогущие наряды и ювелирные украшения. Женщины старались предстать перед публикой в платье исключительно из новой коллекции, а мужчины делились на две категории: те, кто души не чаял в своих супругах, обеспечивая их лучшими элементами гардероба, и те, кто порядком устал от капризов жен и скрепя сердце оплачивал шикарные наряды. А детишки этих богатых родителей отличались от своих сверстников высоким самолюбием и непомерными амбициями. Учеба никогда их не привлекала, да и много думать о школе и вузах им не приходилось. Такие мелочи, как домашка, школьные обязанности, участие в каких-либо скучных мероприятиях, учителя и другие ученики, не удостаивалась их драгоценного внимания. Конечно, не все, но большинство этих ребят были самыми настоящими эгоистами и манипуляторами. С детства будущие модели и магнаты росли в условиях непозволительной роскоши, утопая в чрезмерной заботе и пользуясь особым вниманием родителей и их приближенных, которые удовлетворяли их капризы по первому зову. Таких людей Эвен терпеть не мог, поэтому подобные вечеринки старался игнорировать, поначалу прикрываясь серьезными вещами, а позже и вовсе перестал искать оправдания. Родители не заставляли, потому что Эвен не скрывал отсутствие интереса, хотя сначала удивлялись, что могло послужить причиной своеобразному поведению парня, но, позже узнав о заболевании сына, старались лишний раз его не волновать. Естественно, дело было не только в диагнозе, но родители не слишком переживали о том, что это собственные мысли сына, его личное мнение, которое не зависит ни от погоды, ни от болезни. Слухи, которые могли возникнуть, совсем их не устраивали. Возможно, по такой же причине никто не посчитал нужным пригласить парня на очередной прием. Конечно, он не собирался идти, но все же его посещали мысли, что, может, хотя бы там он найдет спасение от одиночества. Время - довольно странное понятие. Его то ничтожно мало, то невыносимо много. Минуты перетекают в часы, тянутся долго, давят на мозг, побуждая к поступкам с непредсказуемыми последствиями. Несколько часов, прошедших после его возвращения домой, парень пытался занять себя хоть чем-то. Рисование стало для него отдушиной на жалкие полчаса, но и этому Эвен был несказанно рад. Комната продолжала оставаться чужой. Пытаясь заполнить пустоту и давящую тишину громкой музыкой, парень заметил, что грусть начала отступать, сменяясь чем-то более теплым и спокойным. Однако и это длилось не так долго, поэтому к концу дня парень сидел около своей кровати на полу, бесцельно блуждая взглядом по всему, что он мог рассмотреть, не делая почти никаких движений шеей в другую сторону. Словно по щелчку в его сознание ворвались десятки, сотни мыслей, которые были об одном и том же. Исак. Милый парень в белом халате. Красивый врач с доброй улыбкой и скромностью, способной разбивать сердца. Неужели Эвен и правда решил, что его жизнь может измениться, стать ярче? Да, определенно. Это как проглотить таблетку и получать удовольствие. В какой-то миг все серые и черные тона рассеиваются, уступая место светлым и теплым. Начинает казаться, что жизнь не такая уж и бесполезная вещь, и не совсем неловкий момент между рождением и смертью, как привыкли считать некоторые люди, которые давно уже потеряли интерес ко всему происходящему. Эвен еще не стал одним из них, но в свои молодые годы уже был близок к этому. Наверное, это должно насторожить, напугать, ну или хотя бы взволновать, но парень оставался равнодушным. К тому же в его жизни не все было так плохо. Скрывать свои чувства под маской сарказма, вежливо улыбаться, лишь бы оградить себя от лишних бессмысленных расспросов людей, - все это стало привычкой. Только в моменты, когда грусть брала над ним верх, а круговорот эмоций увлекал в страну печали и депрессии, он переставал быть паинькой и просто игнорировал этикет и правила приличия. А чтобы никому не навредить, оставался в своей комнате, позволяя себе медленно угасать в гордом одиночестве. Как ни странно, его болезнь никогда не обострялась слишком сильно. Он не пытался шагнуть с крыши или броситься под поезд, не думал травить себя таблетками или резать вены, но ощущение, что он чужой в этом мире, давно поселилось в его сердце. Иногда ему казалось, что он путешественник во времени. Размышляя, он нередко приходил к выводу, что, может, он, прыгая из эпохи в эпоху, случайно застрял здесь, среди этого поколения. Может, ему суждено жить вообще в другой Вселенной, где не придется искать способы, чтобы понравиться кому-то, кто интересует его. Обычно такие люди не появлялись в его жизни, а если ему удавалось встретить кого-то, к кому тянулось сердце, он с горечью осознавал, что они не задерживаются надолго. Вот и сейчас он остро ощущал последствия той воображаемой волшебной пилюли, которую он принял, чтобы раскрасить свой мир в яркие краски. Удивительно, но факт. Все разноцветные тона рассеялись, когда Исак оставил его. Странно, что именно этот парень стал магнитом для всего самого увлекательного и светлого. В этом не было никаких сомнений, потому что тоска по нему, грусть из-за расставания ощущалась очень сильно, а ненавистный комок в горле подступал все выше и выше. - А если бы не было этого поцелуя? - Но он был. - Может мы бы общались сейчас? - Но не общаетесь. - А если бы я все же взял его номер и написал как... как другу? - не теряя надежды, Эвен унижался перед своим вторым "я", который беспощадно уничтожал все его надежды на счастливое будущее. - А с чего ты взял, что он вообще захочет с тобой дружить? Диалог с самим собой не помог ни капли, а лишь заставил отчетливее испытать безысходность и почувствовать себя никому не нужным. - Зачем тогда он ответил на мой поцелуй? Второй Эвен не нашел, что сказать. На этом диалог закончился. Утро для Исака выдалось не самым удачным. Головная боль была первым, что парень заметил, выключив надоедливый будильник. В комнате было подозрительно темно. Шторы, плотно закрытые, лишали комнату и без того ничтожного освещения. На улице царила дождливая атмосфера, а свинцовое небо с черными тучами наводило на город тоску. Впрочем, душевное и физическое состояние Исака были отвратительными под стать погоде. Он нехотя слез с мягкой постели, ощутил раздражающую прохладу пола и нахлынувшую головную боль, за которой последовал приступ тошноты. Минут через семь он стоял перед зеркалом в ванной, лениво повторяя одно и то же движение зубной щеткой. Лампочка будто назло светила ярко, поэтому парень щурился и не спешил открывать глаза. Когда наконец он встретился со своим отражением в зеркале, ужаснулся. Перед ним было чужое лицо: мешки под глазами, волосы торчат в разные стороны, а кожа бледнее обычного. Да уж, кто-то вчера явно повеселился на славу. Исак пытался вспомнить, что произошло вечером, но мозг отчаянно блокировал все воспоминания. Когда парень все же заставил себя сделать кофе, стали возвращаться обрывки прошлого вечера. Сначала это были короткие фрагменты, которые позже сложились в единую картину. После разговора с Эвеном парень под действием эмоций отправился в бар, чтобы хоть немного заглушить обиду и разочарование. Видимо, поддавшись уговорам какого-то парня, он влил в себя несколько литров алкоголя, отчего сейчас чувствовал себя просто отвратительно. Через час он снова окажется в клинике, пройдет по коридору и даже, может, зайдет в палату, которая будет пустой, несмотря на то, что туда поселят нового пациента. Расставаться всегда сложно, особенно если человек успел завладеть твоим сердцем. Эвен смог что-то пробудить в Исаке. Своей непосредственностью и умением говорить открыто, честно и в лицо он привлек внимание парня. Плюс ко всему запах, улыбка, привычки Найшейма не могли оставить равнодушным ни одного человека, конечно, так считал Исак. На деле же он действительно привлекал внимание людей, но настоящих друзей у него не было, поэтому Исак с особым чувством гордости воспринимал этот статус. Он, словно мальчишка, радовался появлению нового друга, но при нем продолжал все так же краснеть и отводить взгляд, потому что глаза Эвена всегда искрились, а это завораживало Исака. И вот сейчас они словно не знакомы. И виноват в этом Исак. Он несколько раз пожалел, что у них все получилось как-то быстро, да и Эвен, наверное, просто поддался очередному безумному порыву. Нет, он не считал Найшейма сумасшедшим. Даже его болезнь не казалась опасной, потому что Эвен всегда пребывал отличном настроении, причем все это было искренне. Если быть честным, то Исак и сам нашел человека, с которым ему комфортно. Они были в этом похожи. Два парня со своими скелетами в шкафах, со сложными историями и каждый - обладатель богатого внутреннего мира. Его, если захотите, можете назвать тихим омутом, в котором, как известно, черти водятся. Однако казалось, что в них есть магниты, благодаря которым они так отчаянно притягивались друг к другу. А теперь каждый пытается разобраться со своими эмоциями в одиночку. День пролетел незаметно, если не учитывать, что каждые пятнадцать минут Исака одолевал порыв навестить Эвена, а позже приходило осознание действительности, из-за чего парень сокрушенно падал на стул, с которого мог вскочить, поймав очередную идею, и затем принимался за работу. Кстати, окружив себя папками бумаг с различными медицинскими картами и прочей документацией, Исак отвлекся от мыслей о парне, из-за которого вчера напился, а утром страдал от головной боли. Выходя из парадных дверей клиники, Исак вдруг взглянул на сад, деревья, которые вознеся свои костлявые ветви к звездному небу, купались в бледном сиянии луны. Атмосфера спокойствия и уединения, казалось, не покидала этот кусочек земли. В сердца людей мгновенно вселялась надежда, что с первыми лучами солнца наступит новый день, а из промерзшей за ночь земли покажется маленький зеленый росточек, как символ жизни. Надежда, что весна когда-нибудь придет и в его сердце, зародилась то ли от наблюдения за ночным садом, то ли возникла как результат его многочисленных размышлений. Однако добрый настрой улетучился, когда парень лег на свою постель, почувствовав себя на холодной простыни незащищенным и уязвимым. Ночь - пора размышлений, не освободила и на этот раз парня, обеспечив беспокойный сон. Неприятных ощущений добавило и странное чувство, поселившееся глубоко в сердце. Исак и не заметил, как провалился в сон. Да и утро наступило для него гораздо раньше, хотя Исак и не придавал значения времени, когда парня разбудил телефонный звонок. - Да? - сонно проговорил парень, лениво протирая глаза, надеясь, что ночной звонок - глупое и бессмысленное недоразумение, потому что тогда можно будет сбросить вызов и вновь погрузиться в сладкий сон. Мысли о покое не отпускали, а голос в трубке что-то взволнованно повторял. - Мм, что? - Исак, тебе нужно приехать. - Зачеем? - лениво спросил парень, медленно осознавая, что звонит главврач. Однако ответ на вопрос заставил парня мгновенно вскочить с кровати. Сон как рукой сняло, а сердце пропустило удар. - Эвен перерезал себе вены.