Домик с видом на небо

"Я иглою на зрачках наколол Маленький домик с видом на небо, а в небе - апрель" У Виктора в питерской квартире нет ни одного растения, кроме старичка-кактуса на подоконнике в правом углу под самой распахнутой форточкой. Из форточки пахнет морозом, сыростью и пыльным пластиком. Сбитые светлые простыни без рисунка, содранные обои на уровне глаз у кровати. Юри не спрашивает - когда ломит ноги после тренировок и выступлений, можно и несущие стены ногтями проскрести до самых соседей. Благо, стены целые, а пожилая тетушка из квартиры за ней слушает группу "Сплин" по выходным с двух пополудни и до пятнадцати тридцати. У Виктора в питерской квартире отдельная комнатка, пропахшая насквозь акварельными красками. На дорогом листе бумаги - уже немного пыльном, не настолько белом по краям, как хотелось бы - маленький домик за зелеными холмами. Юри интересуется: "Ты рисуешь?". Виктор отвечает отрицательно, но с улыбкой проводит пальцами по высохшим краскам на картине и растирает подушечками цветную пыль. Кисть под мольбертом ссохлась в жесткий стержень, и в этом есть что-то очень символичное, но об этом лучше просто не думать. На дворе холодный бесснежный январь, и Виктор только разводит руками, с сожалением отмечая, что снега Юри в Питере дождется нескоро. Земля промерзает до самых тектонических плит и скрипит, как плотная резина, под ногами во время пробежки. Плисецкий заходит по воскресеньям после дополнительных занятий в школе, материт репетиторов, материт Виктора, материт Кацуки, но всегда затихает, слыша из-за стенки веселое "Мы не знали друг друга до этого лета". Юра радуется, что в этом доме появился хоть кто-то, умеющий варить нормальный кофе, в отличие от хозяина. Когда они остаются на кухне вдвоем с Юри, Плисецкий как-то совсем уж по-взрослому качает головой и говорит что-то вроде: "Вы подходите друг другу". Говорит: "Ты меняешь его". Говорит: "Выброси из головы свои дурацкие мысли, а то я тебе ее откушу по пояс". К середине февраля Виктор покупает новые акварельные краски и, продумывая последовательность прыжков в программах сразу за троих, дорисовывает на старой картине апрельское небо. Размытые водой слои синих оттенков смотрятся до невозможности ярко на фоне старых мазков, но так, по мнению Никифорова, даже лучше. Юри отмечает, что это красиво, и предлагает переклеить обои в спальне. В полночь соседка стучит в стенку и просит быть потише. В половину первого она не выдерживает и включает на полную громкость "Свет горел всю ночь". Полицию, как ни странно, никто не вызывает - все-таки мирный район, да и песня хорошая. Пусть и не выходные. В ночь на первое марта Юри напоминает Виктору позвонить Плисецкому и поздравить того с днем рождения. Никифоров задумчиво отвечает, что до весны осталось полчаса, а потом обнимает так крепко, что у Кацуки вышибает весь воздух из легких. "Спасибо. Ты сделал для меня больше, чем кто-либо за эти двадцать восемь лет, ты этого не понимаешь?". Юри бы ответить что-то из старого репертуара про "я тебя не достоин", но от Виктора умопомрачительно пахнет теплом, акварелью и чем-то солнечным, апрельским, а потому все, что остается - поцеловать так, чтобы закружилась голова, а тетушка за стенкой на следующий день купила беруши. "Я люблю тебя", - говорит Виктор по-русски после полного отката новой программы Юри. "Я люблю тебя", - повторяет, когда вечером они пьют кофе на кухне. "Я люблю тебя", - выдыхает, когда Юри вешает картину с домиком за зелеными холмами в гостиной. В апреле Юри отвечает: "Я тебя тоже". Весной в Питере небо высокое, акварельное и бескрайнее.