И тут приходишь ты...

Такие дни просто выводили Мика из себя. Он сидел у себя в кабинете (так он любил называть эту сомнительно обставленную комнату) перед огромным окном и слегка поворачивался туда-сюда в офисном кресле. Привычка описывать окружающее пространство давала о себе знать, по периферии сознания ползли случайные слова. За окном висело обычное пасмурное небо, и под ним тёмной полосой мокрый асфальт. В комнате было неприятно сумеречно, но не настолько, чтобы включить свет — всё равно не помогло бы. Это ужасно раздражало. Почти в той же степени, что и гора бумажек на столе за его спиной. Что, казалось бы, мешает сесть и написать ещё одну похабную песню, на которую цезура и консервативное предыдущее поколение фыркали бы со своим показным целомудрием, а подростки и молодые люди сходили бы с ума? Мешает! Мешает то, что ты, идиот, почему-то думаешь не о том, о чём надо. О любви он думает! Твою ж мать!… В дверь позвонили. Это ещё кто? Мик встал с кресла, обошёл письменный стол и вышел из комнаты, направляясь к входной двери. Когда он был в двух шагах от неё, звонок раздался снова, что просто вывело его из себя. В порыве недовольства он открыл дверь, готовясь высказать стоящему за ней всё накопившееся. Он открыл дверь, и ему в глаза ударила огненная шевелюра. На какое-то время его посетило неприятное ощущение, будто бурлящая в нём вода вдруг превратилась в идеальную гладь. Какое-то дурацкое чувство невесомости, вызванное неожиданным появлением чужеродного элемента в стройной композиции. Разноцветные глаза молча ждали. — А, — сказал Мик с характерной интонацией, — проходи. Боуи зашёл в квартиру, и Джаггер закрыл за ним дверь. Былое состояние постепенно возвращалось к нему. Дэвид прошёл в комнату, непринуждённо оглядываясь, и по-прежнему не сказав ни слова. Мик чувствовал себя некомфортно. Он стоял за спиной гостя, ожидая, что тот сделает. — Я думал, ты в Америке. Боуи обернулся и, подняв брови, посмотрел на него. — Нет, я вернулся вчера. Мик протиснулся между Дэвидом и грудой хлама на полу, вернулся к своему креслу и развернул его спинкой к окну. Рассеянным жестом он указал гостю на стул по другу сторону стола. Дэвид вальяжно, но не без элегантности сел, закинув ногу на ногу и оперевшись одним локтем на подлокотник. Его лицо с матовой бледной кожей было совершенно спокойным. Они молчали. Это стало злить Мика. Он совершенно не был готов ни с кем видеться, уж тем более… Строй теперь из себя кого-нибудь. — Так… — сказал он. — Вероятно, ты пришёл… — По делу? Нет. Это подлило масла в огонь. — Так значит, просто так? — И да, и нет. Знаешь, мне как-то не по себе. — Он наклонил голову и положил левую руку себе на правое плечо. Мик готов был сорваться. Он ядовито усмехнулся и потёр глаза руками. — Не по-се-бе? О, ну, конечно, остальным-то легко. Смотри, погода классная! Я в восторге. Если бы Мик увидел, что это задело Дэвида, то, наверно, слегка остыл бы, но тот оставался спокоен и Джаггер начал закипать. — Я надеялся, ты мне поможешь. — Помогу? А мне кто поможет? М? О, что у тебя за беда, Мик? Да, по сути не беда вовсе, но уж слишком я эгоистичен. Ричардс, чёрт возьми, ничего не делает! Он всё время проводит с Ронни, я говорю ему: «Тебя, брат, точно когда-нибудь накроет так, что ты больше не очнёшься», но кто он такой, чтобы меня слушать?! — Мик даже привстал, опираясь руками на стол — Тут приходишь ты. А знаешь ли ты, как мне не по себе? — У Боуи немного дёрнулись губы, было похоже, что он сдерживает улыбку, но Мик этого не видел. Он обошёл стол и встал в метре от стула, на котором сидел Дэвид. — Меня с самого начала противопоставляют Битлам, я же плохой мальчик с юга, так? Разврат и похоть! А чувствовать я имею право? Имею? Вот я и не знаю! — Боуи встал со стула, по-прежнему пристально смотря в глаза распаляющемуся Мику. — Но то, что я чувствую, это даже не то же, что когда Марианна попала в больницу, это что-то невозможное! Но этот человек — вдруг он резко повысил голос и уже почти кричал — понятия не имеет, что я в нём души не чаю! И эта моя бесхребетность при всеобщей желанности и дозволенности просто выводит меня из себя! Я даже не могу сказать этому человеку, что люблю его! Боуи резко рванулся вперёд, схватил Мика за воротник рубашки и силой встряхнул. — Так будь мужчиной и просто поцелуй меня! Мик оторопел. Он вдруг впервые за это время посмотрел не просто в лицо, а именно в глаза этому хрупкому пришельцу, который сейчас с такой силой держал его в руках. Эти глаза хитро смеялись. Чёрт возьми, он всё знал! Мику вдруг стало легче, он, вероятно, почувствовал себя в безопасности. Он поцеловал Дэвида, и тогда тот отпустил его, и чуть улыбнувшись, сказал: — Привет, Майкл. Мик вспомнил, что они и вправду ещё не поздоровались.