Ну так

      Аля как дитё спит: беспокойно совсем, шально ворочается; на плече отпечатывается контур косы. Под её правой щекой — большой красный мак с зеленой ножкой (это рисунок на наволочке такой, им подарили этот спальный набор Алины родители), она смешно по-кошачьи зевает.       Ольга встает и идет на балкон закурить. Щелкает ребристым колесиком (другие зажигалки не выносит), вдыхает еще не теплящийся дым — прикуривать толком её никто так и не научил. Во рту дымится сигарета, но пепел никогда не упадет: он, достигнув критической точки, рассыплется за окном, обвалившись на ветру. Алечка знает, что она курит, скандалы остались уже давно в других комнатах, но и вида сигаретных пачек все равно не выносит, поэтому Ольга, когда слышит её босые липкие шаги по паркету, бросает белую пачку с синим прямоугольником за тостер. Старательно тушит длинный окурок об кирпич снаружи окна и кладет в цветочный горшок, чтобы докурить потом (но Аля позже находит все эти окурки и выкидывает совсем-совсем).       Алечка как всегда придуривается и ласкается. У нее богатая и честная мимика, зубы не совсем ровные (большие передние зубы, один из которых наезжает на второй) и веселые брови-дужки. Она встает по утрам с неохотой и делает это только для того, чтобы Ольга выбросила сигарету.       Ольга встает рано, но ей некуда идти. Она работает дома, на старый МакБук двенадцатого года скоро придет имэйл с новым текстом — её заданием на ближайшие две недели. Его надо пересмотреть, перекроить и принести в печать до следующего четверга. За это ей платят хоть какие-то деньги.       «После универа я устроюсь на работу и заработаю кучу денег. Мы выпустим твою книгу, вместе», — говорит Аля.       Аля не знает, что они еле концы с концами сводят.       Алина опирается на подоконник, ловко выбрасывает окурок из горшка на улицу (думает, Ольга не видит — все она видит). — Что у нас на завтрак?       Ольга готовит себе крепкий кофе, Алине заливает молоком гречку, оставшуюся со вчерашнего вечера. Она не сводит глаз с того, как на свету дребезжат и перекатываются блики по прозрачным камешкам в дешевых Алиных сережках (Ольга хотела на гонорар купить ей дорогие, но Аля сказала, что не наденет бриллиантов до сорока лет, и они купили микроволновку).       Аля красит губы в бордовый цвет и ярко рисует брови. Сегодня у нее пять пар, она забивает рюкзак, и до остановки его несет Ольга, потому что не выносит тяжестей в руках у женщин (но только не в своих). — Не скучай, — Аля чмокает её в щеку и оставляет красный след. Глупо из-за этого смеется. Садится на сиденье у окна и машет до того момента, пока автобус не скрывается за поворотом.       Ольга возвращается через полчаса в квартиру, усаживается за стол и открывает крышку ноутбука (это Алин, очень дорогой по тем временам, но денег им сейчас на второй не хватает, поэтому Алечка пишет конспекты в тетради).       Набраны три абзаца, и Ольга то и дело просто меняет шрифт. Писать нечего, пишется только с Алей рядом. Когда рядом Аля, не пишется совсем, потому что она слишком громко говорит и мешает.       Она оглядывает квартиру (небольшую, с темным ламинатом и выкрашенной в ядерно-синий одной стеной), и, думается ей, неплохо было бы убраться. Она собирает с пола стоптанные носочки, зеленые и красные фантики из-под ромашек, рассыпавшиеся аскорбинки; в кухне подметает крупу и разбирает приборы; расставляет обувь в прихожей.       Пять часов сорок пять минут. Столько осталось подождать Алю.       Ольга пишет еще пять абзацев. Довольно тянется и думает, что работа с текстом на сегодня окончена. Открывает новый документ, присланный по почте.       Два часа пятнадцать минут — столько осталось ждать Алю.       До гонорара — полторы недели. Але выдадут стипендию через две. Ольга пересчитывает деньги в кошельке и откладывает на магазин те, что хотела потратить на пудру.       «Я все равно сижу дома, — думает она, — мне незачем».       Час — столько осталось ждать Алю.       Она печет овощи (для себя), варит пасту (для Али) и разрезает медовое пирожное (на торт не хватило). Все готово. Разложенное по тарелкам и прикрытое, стоит на столе.       Звонит Аля: — Извелась теперь?       Ольга доламывает ноготь на указательном пальце. — А, это ты. Я уже думать забыла о тебе, — пытается сделать так, чтобы голос звучал скучающе, но почему-то спешно добавляет: — тебя встретить?       Алина смеется звонко в трубку. — Только если у тебя найдется на меня свободная минутка.       Аля доезжает на пятьдесят третьем автобусе от университета до остановки за тридцать шесть минут. Первые десять она стоит, вторые — уступает по надобности места, до конца автобус уже пуст, и она кладет икры на пустое сиденье рядом.       Ольга ждет на остановке.       Аля выходит, медленно — нарочно. Наблюдает, как Ольга выбрасывает сигарету поскорее. Идет не по бордюру, а по траве, шаркая по смаргивающим парашютики одуванчикам.       Ольга снимает с её лица очки: знает, что к концу дня дужки надавливают. Аля поправляет тяжелый рюкзак так бодро, будто в нем тоже зонтики одуванчиков, очень легкие; она отдает почти невесомый пакет Ольге.       Аля смеется звонко. Ольга старательно тушит следующую сигарету, не успев её прикурить. Они перестилают белье, и теперь Алечкина голова лежит на подсолнухе.