Просто крепче возьми меня за руку, Сейчас не нужно больше ничего, Ведь вера в тебя – мой единственный свет... ...Никогда не переставай любить Моё ослабевшее сердце. Рука об руку мы с тобой идем к свету, Наконец мы снова будем вместе. The GazettE. "Kagefumi"*
***
- Давай выступим дуэтом? - Дуэтом? - Да, бас и ударные - будет здорово! Ты всегда был таким. Мне казалось, что ничто в мире не сможет украсть у нас твою улыбку и твой крепкий дух. Ты всегда был... - Прекрати, Рей! Не висни на мне! - У меня сегодня День Рождения, мне можно все! - Ты тяжелый! А если мы упадем? - Мы упадем вместе. А, значит, нам обоим будет больно. - Что же в этом хорошего? - С тобой не страшно испытать боль, Ютака... - Дурак! С тобой было не страшно делить горести и неудачи. С тобой я всегда чувствовал себя нужным. Твоя рука всегда сжимала мое плечо, поэтому я не боялся оступиться, зная, что эта рука не даст мне упасть. Твое присутствие всегда давало мне надежду. - А? - Твое сердце бьется в унисон с моим! - Ха-ха... ну и сказанул, Аки! - Не веришь? Вот, послушай. - И правда... ритм одинаковый! Когда ты подставлял мне свое плечо, я всегда ощущал, каким крепким и надежным оно было. Я всегда мог опереться на него. Даже когда под ногами разворачивалась пропасть, когда земля уходила из-под ног - твое плечо и твои руки не давали мне разбиться. - Попробуешь? - У меня навряд ли получится... - А ты не паникуй раньше времени. Смотри сюда. - Ого, неплохо выходит! Может мне в басисты пойти? - Ни за что! Если ты уйдешь, у нас не будет ударника! Мы тебя не отпустим! - Совсем? - И думать об этом не смей! Я оглядывался на тебя, стоя рядом с большой барабанной установкой, чтобы вновь поймать твой подбадривающий, придающий сил взгляд. Когда концерт уже подходил к концу, когда усталость брала свое - твои пальцы продолжали крутить деревянную палочку. "Еще немного" - шептали беззвучно губы, заставляя мои струны продолжить свое звучание. - Ты пьян? Эй, Аки, что-то случилось? - Я все же мужчина. Плакать мне не положено, поэтому я просто пью. - Ты всегда можешь придти ко мне и поплакать. Я никому не скажу, честно! - Идиот! У меня косметика потечет. - И к чертям ее. - И правда идиот, мужчины не ноют. - Верно, потому что у них есть друзья, которые никогда не расскажут про их слезы. А теперь заходи уже... Я усмехнулся. Действительно, ты был тем единственным, кто мог сказать это. И всю ночь слушать мой пьяный бред, мои жалобы на жизнь, пока рубашка на твоем плече темнела от слез и разводов косметики. Ты никогда не жалел меня, помня, как я не люблю этого. А потому просто продолжал молчать и мягко улыбаться, когда я утыкался лицом в твою лопатку, сидя позади, чтобы ты не видел этой постыдной неприемлемой влаги на моем лице. Ты был именно таким... - Что с тобой? Волнуешься? - Это очень важный концерт... - Тогда я буду держать свою ладонь у твоего сердца, пока оно не успокоится и вновь не найдет одинаковый с моим ритм. Я сглотнул, садясь на стул возле больничной кровати и бросая взгляд на бледное спящее лицо. У меня больше нет опоры в виде твоего крепкого плеча. У меня больше нет спины, в которую можно выплакаться. Руки, которая вытянула бы меня из пропасти. Мне страшно падать одному, Ютака. Я действительно боюсь разбиться. Мой лучший друг, который совсем недавно помогал мне подняться с колен, теперь сам упал, впервые упал, не выдержав веса даже не плит здания, а ответственности, которую он взял на себя без разговоров. Ответственности, которая не позволила ему бросить вот этот кусок пластмассы, именуемым CD-диском, в той чертовой студии. Эти губы впервые так долго не улыбаются. Эти глаза впервые так долго не бросают на меня внимательного теплого взгляда. Эти руки впервые так долго не сжимают пальцами мое плечо. Я не успел протянуть тебе свою руку. Бездна, в которой я так боялся очутиться, оказалась под твоими ногами. И я не сумел удержать тебя. Так, как удерживал меня ты. Я, кто был ближе всех к тебе, не смог уберечь тебя от всего этого. Я с трудом заставляю себя смотреть на твое лицо. Чувство вины грызет меня уже давно. Я даже не успел поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня и группы. Я не успел сказать тебе о том, насколько сильно ты нужен мне и ребятам. А через тринадцать дней все закончится... Все, что было заключено в это тело, исчезнет без следа. И твое сердце перестанет биться в унисон с моим. А мое навсегда потеряет спокойный ритм твоего. И тогда я добровольно шагну в эту пропасть, из которой ты никогда не выйдешь... Я с трудом протягиваю руку к спящему телу и останавливаю ее над ним на пару секунд. Мои глаза плотно закрываются, чтобы не дать реальности пробраться в сознание, и ладонь медленно опускается на крепкую грудь друга, прижимаясь к ткани простыней. Я зажмуриваюсь еще сильнее, опуская голову вниз и прижимая вторую ладонь к своей груди, игнорируя писк приборов возле уха. И только теперь предательские слезы начинают щипать глаза. Всегда горячее доброе сердце лидера бьется глухо и медленно, с трудом сокращаясь под клеткой ребер. - Наши ритмы... расходятся.***
Я стоял возле склонившегося над кроватью мужчины, спрятавшего свое лицо в простынях у руки спящего. Его пальцы сжимали в кулак ткань больничной одежды на моей груди, пока вторая рука царапала через футболку его собственную, так, будто он мечтал разодрать ее и вырвать свое сердце из горячей плоти. Сдавленные рыдания, которые он подавлял изо всех сил, стараясь не позволить ни одному всхлипу вырваться из горла, заставляли Акиру кусать в кровь губы. Блестящие крупные слезы срывались с ресниц, падая на мою ладонь соленой росой. Я с трудом заставлял себя дышать, но из груди выходили только рваные вздохи. Невольно прижимая руку к тому месту, где должно было биться мое сердце. Но его не было. Ничего не было. Даже крошки тепла. Только вот боль внутри отчего-то усиливалась. - Вот ты где, я искал тебя, Кай! Я закрываю глаза. Не хочу никого видеть. Не хочу никого слышать. Я скучаю по тебе, мой лучший друг. Я хочу поговорить с тобой. Пожалуйста, прошу, посмотри на меня. Ты должен почувствовать меня. - Кай?.. Я устал. Мне так нужно тепло твоей ладони вот здесь, где сейчас так больно. Я встретился со всеми, Аки. Уже со всеми повидался. Почему я не могу встретиться с тобой? Я хочу снова коснуться тебя, хочу снова увидеть твой взгляд из-за плеча, которым ты награждаешь меня на сцене, вслушиваясь в ритм моей ударной установки, хочу смеяться с тобой над новой шуткой Урухи, быть одураченным твоими розыгрышами, пить вместе пиво на полу в моей квартире. Музыкант медленно выпрямляется и встает со стула, когда дверь в палату открывается, и в нее входит Таканори. Его взгляд четко ловит на фоне белой стены мой силуэт. Но он не говорит ни слова. Темные озера останавливаются на Рейте, и мужчина делает шаг к своему любовнику, крепко сжав пальцами его плечо. Акира вздрагивает, резко разворачиваясь, но надежда в его глазах мгновенно гаснет, когда вместо лица лидера он видит своего любовника. Мастумото все понимает без лишних слов, замечая царапины от ногтей на коже басиста, поднимающихся от уровня сердца до самых ключиц, неприкрытых вырезом футболки. - Акира. Голос Таканори тихий и спокойный. Рейта молчит, медленно закрывая глаза. Матсумото убирает руку с его плеча. - Отдохни, Акира. - Я не устал. Вокалист отводит глаза в сторону, встречаясь со мной взглядом. В темных радужках мелькает просьба. - Вернись в репетиционную, - говорит он басисту и мне одновременно. - Сейчас не самое подходящее время для этого, ты не находишь? - сквозь зубы процеживает Рейта, гневно смотря на музыканта, но тот спокойно выдерживает его взгляд. - Вернись туда. И что-то заставляет басиста послушаться. Привыкший к странностям этого человека, он научился читать поведение Руки именно так, как должны читать связавшее свои судьбы люди. Акира медленно кивает и выходит из палаты. Я тут же отправляюсь следом, ощущая на себе взгляд Таканори. - Заставь его поверить, - слышу я позади себя, когда покидаю светлую комнату. Дай молча идет рядом. Видно, что он взволнован, что хочет поговорить, но по моему состоянию понимает - сейчас это бесполезно. Мои мысли заняты лишь разочаровавшимся во всем мире мужчиной передо мной. Акира долго стоит у дверей нашей постоянной репетиционной, сжимая в пальцах ручку и не решаясь войти. Зная, что меня там нет. Ведь именно я всегда приходил первым в эту комнату, ожидая остальных. После меня приходил Акира, потом Аой с Таканори, и последним, как всегда опоздав, распахивал дверь Кою. Сонный, но улыбчивый. Басист снова закрывает глаза, сжимает до скрипа зубы и, наконец, опускает ручку вниз. Дверь медленно открывается, мой друг задерживает дыхание, но не слышит обычного приветствия из комнаты. И все же тяжелым шагом проходит вглубь темного помещения, впервые сам включая свет. Первое, что попадается на глаза - старенькая барабанная установка, которая стоит тут лишь ради памяти о ней и былых днях, когда мы только начинали свой подъем на ту вершину, где остановились на сегодняшний день. И Акира бездумно идет прямо к ней, просто чтобы не стоять на месте. Его пальцы осторожно и боязливо касаются мембраны малого барабана, будто он боится, что от более грубого прикосновения он рассыплется. - Эй. Это твои любимые, - тихо говорит Рейта сам себе, смотря на стул, где всегда сидел я. - Ты помнишь, как впервые они появились в наших клипах? Я помню, помню, Акира. Как я могу забыть? Первый клип, первый инструмент, первые сценические образы ребят... И наши психоделические безумные видео. Я подхожу ближе к другу, останавливаясь рядом. Мы все так изменились и повзрослели с тех пор. Но дружба между нами никогда не ослабевала. Наоборот - лишь крепла с каждым годом все сильнее. А сейчас я могу лишь молча стоять рядом. Молча смотреть на его страдания. Это разбивает мне сердце. - Интересно, на них еще можно играть? Я дергаюсь так, будто меня ударили по голове чем-то тяжелым. Внезапная догадка - я подаюсь ближе к установке и боязливо ударяю ногтем по тарелке. Раздавшейся в полной тишине звон заставил Акиру резко отпрянуть от ударных. Широко раскрытые глаза замерли на покачивающейся тарелке, дыхание его перехватило, а руки мелко задрожали. Я напугал его. Прости, Акира. Но я должен сделать хоть что-нибудь, чтобы ты почувствовал меня! Ну, же, вспоминай! Вспоминай это! Как я не догадался раньше?! Наш с тобой способ разговаривать... Я сажусь за установку, быстро оглядывая барабаны и, за неимением палочек, начинаю стучать по одному из них ногтем. Музыкант передо мной делает еще несколько шагов назад. А потом его наполненные страхом глаза проясняются, он резко разворачивается, хватает свою гитару, ослепленный туманной надеждой, и подключает ее к аппаратуре. Всего пара нот, которые сказали мне больше, чем слова. Ответом на гитарный звон вновь служит дребезжание тарелки. Басист не верит своим ушам и глазам, с силой сжимая гриф гитары и быстро встряхивая нетронутыми лаком волосами в попытке заставить себя очнуться ото сна, за который он принял происходящее здесь. А после снова несколько струн дергаются под его медиатором. На этот раз ему отвечает низкий звук бас-барабана, приведенного в действие педалью. - Ютака! Я вздрагиваю, смотря на то, как глаза над светлой повязкой пристально всматриваются в пространство перед собой. И тут же поднимаюсь с места, понимая, что мужчина не видит меня, и бросаюсь прямиком к нему. Моя ладонь накрывает собой ту самую часть его груди, где должно быстро биться сердце. И Акира замирает, ощущая ожог на коже от такого знакомого прикосновения. У меня получилось прикоснуться к нему? Я слышу его сердцебиение, ощущая ладонью бешеный стук, тепло и прерывающееся дыхание, и закрываю глаза, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Первые слезы за все время без тела. Они так же невесомы и нереальны, как и моя душа, но они есть. Они выталкивают наружу мою боль и горечь, заставляя спокойствие медленно возвращаться ко мне, принося облегчение. Я скрываю лицо челкой, комкая дрожащими пальцами рубашку на своей груди, не в состоянии придумать, что мне делать дальше. И лишь легкое прикосновение к моей щеке заставляет меня вскинуть голову к другу. - Мужчины не плачут... Ютака.***
- Не подходи ко мне! - катана лидера маячила из стороны в сторону перед лицом Тэтсуи, ехидно улыбающегося и склонившегося над несчастным. Ритм-гитарист сверлил яростным взглядом демона перед собой, держась второй рукой за голову, раскалывающуюся с непривычки к подобным приключениям. - С похмелья ты тоже милый, - весело замечает детектив, и музыкант начинает махать своим оружием активнее. - Да чтоб я еще раз... - хрипит мужчина, отползая подальше от своего искусителя, путаясь в простынях и одеялах, сваленных в кучу на полу. Мэй и Кою с изумлением наблюдают эту картину на расстоянии от спорщиков. - Я что-то пропустила? - спрашивает девушка. - Изыди, нечисть! - Да нет, вроде... - Кою задумчиво подносит кулак к губам. - Нечисть? Как грубо, красавчик! И это после вчерашней-то... - Заткнись! - Может, водички? Аой издает страдальческий вой, смотря на поднявшего вверх руки в знаке "сдаюсь" существа перед ним. - Я больше никогда не буду пить!