***
На следующее утро Луи просыпается с засохшими потеками слез на щеках и запекшейся кровью на руке. Он заставляет себя встать, хоть его дико морозит, подходя к окну. Пока Томлинсон смотрит на снег, кажущийся ему серым, жизнь парня разваливается, как старые ботинки или деревянная лавочка в парке. Пробивающиеся сквозь облака лучи солнца не напоминают о хорошем времени, а морозный воздух не наполнен свободой. Луи выдыхает, понимая, что сейчас ему придется идти в душ, стараясь игнорировать черный полумесяц на бедре, появившийся совсем недавно, являющийся лишь ошибкой. Парень, на лодыжке которого находится такой же, больше заинтересован в девушке с короткой стрижкой, что во время обеда всегда ходит в библиотеку университета. В этом мире влюбленности уничтожают, врезаясь в кожу навсегда. И татуировку человека, в которого ты влюбился, нельзя стереть, словно она вечность должна напоминать о совершенных ошибках. Прежде чем пойти в ванную, Луи смотрит на кровать своего соседа по комнате, думая, что его стоит разбудить. Но, кажется, он сделает это немного позже, когда не будет чувствовать себя таким разбитым. (Это звучит почти так же, как никогда.) Он проводит в ванной немного больше времени, чем нужно, рассматривая в зеркале свои ключицы, которые никто не найдет эстетичными, и волосы, в которые никто не захочет запустить пальцы. Замок на его лодыжке так и останется одиноким, никогда не появляясь на чей-нибудь коже. Луи сравнивает себя с гнилыми яблоками и грязью после дождя. Голубые глаза напоминают лужи на асфальте, а кожа — умирающие подснежники весной. Делая укладку, чтобы выглядеть хоть немного лучше, Томлинсон надеется, что сегодняшний день не будет таким отвратительным. Возможно, его не спросят про доклад, не до которого парню было вчера, не опрокинут клубничный пудинг в столовой и не вызовут на экономике, которую он терпеть не может. А, ну да, парень же забыл, что это его жизнь. Луи и не помнил, когда она начала напоминать осколки, что остались от разбитой елочной игрушки. Может, с момента, когда он почувствовал себя совсем одним в этом мире, или тогда, когда на его плече появился скрипичный ключ. В тот момент он радовался первой влюбленности, пока не понимая, что это его первая ошибка, после которой он не сможет остановиться. Парень ожидал цветы в сердце и чувство окрыленности, а получил сломанные ребра и обломанные крылья. Выходя из ванной и поправляя свитер, Томлинсон подошел к тумбочке, собираясь надеть браслеты. Порезы на запястьях немного не то, чем он мог бы гордиться. Но внезапный стук в дверь помешал ему взять даже один, вынуждая подойти к ней. Не имея ни малейшего предположения, кто мог прийти к ним в половину девятого утра, Луи открыл дверь и… это чем-то напоминало падение звезды в озеро и момент вечности. Стоящий за ней парень заставил шатена чуть приподнять голову, имея высокий рост, слегка вьющиеся темные волосы и держа перед собой букет роз, закрывающий почти половину лица. Томлинсон не мог решить, какой вопрос следует задать первым: какое его имя, или зачем он здесь с такой кучей цветов. — Привет! — парень заговорил первым. — Это заказ цветов на имя… — он поднял голову, смотря на Луи, запинаясь. — Оу, ты не похож на Саманту. — Эм, нет, я Луи. — Тогда я, наверное, что-то перепутал, — брюнет попытался удержать букет одной рукой, второй доставая из сумки через плечо какие-то записи. — Точно! Это четвертый этаж, а мне нужно было на третий. Прежде чем незнакомец успел что-либо сделать, бумажка вылетела из его рук, падая почти что под ноги Луи. Они оба резко наклонились, стараясь поднять. Когда их пальцы соприкоснулись, голубоглазый словно забыл, кто он есть, поднимаясь будто в трансе. Томлинсон вернулся в реальный мир, когда контакт глаз между ним и парнем был прерван, а на своем запястье он почувствовал чужую руку. Ее прохлада посылала по коже мурашки, а порезы от прикосновения начало жечь. Брюнет внимательно смотрел на раны Луи, слегка хмурясь. Это больше напоминало испорченное Рождество или сгоревшее печенье. Томлинсон замер на пару секунд, не зная, что делать. — Это… — зеленоглазый прочистил горло, все так же держа руку и поднимая голову. — Это просто не твое дело! — крикнул он в ответ, виня себя за то, что забыл надеть браслеты, вырывая руку и захлопывая дверь. Мир перед глазами словно темнел, а голова кружилась от недостатка кислорода. — Что это было? — спросил Зейн, сосед Луи, проснувшись от шума. — Забудь, Зейн, просто забудь, — выдохнул Томлинсон в ответ. Он и сам хотел забыть парня, который теперь знает о его секрете.***
Сегодня Луи чувствует себя немного лучше. Парень сильно устал, но он в порядке. Все, о чем Томлинсон может думать, поднимаясь по обшарпанным ступенькам, — это мягкое одеяло и ноутбук на коленях. Пять пар в один день и три теста — слишком. Он оставляет кроссовки и куртку где-то у входной двери, пока чувствует лишь головную боль и тяжесть в ногах. Луи включает свой ноутбук, ставя его на кровать, а сам удаляется на кухню. Через пару минут он устало падает на матрац, забивая в поисковике название сериала и открывая баночку с шоколадным пудингом, что достал из холодильника. Снежинки за окном, напоминающие звездопад, мягкие носки на ногах и сладко-ванильный вкус на языке — кажется, именно так и звучит счастье. На самом деле, Луи еще ждет пара нерешенных задач из учебника и три невыученные темы, но он чувствует себя плохо почти каждую минуту, так что не судите его, ладно? К тому времени, как Зейн возвращается, проходит несколько часов, четыре серии уже просмотрены, а на кровати валяются шесть пустых упаковок из-под пудинга. Луи зевает, почти что засыпая, не будучи способным концентрироваться на происходящих на экране событиях. Снегопад на улице превращается в настоящую бурю, а в коридоре ненавязчиво мигает лампочка. — Хэй, Лу, — зовет он, стряхивая снег с головы. Снежинки на темных волосах напоминают затерявшиеся в космосе планеты. Томлинсон в ответ немного оживляется, закрывая крышку ноутбука и садясь ровно. — Смотри, что я нашел около двери, — продолжает он, подходя к кровати. — Это наверняка тебе, — Зейн протягивает ему цветок розы. Луи почти сразу находит отражение изумрудных глаз в алых лепестках. — Спасибо, — кивает парень, забирая его. Шатен пару минут вертит цветок в руках, ожидая, пока Малик зайдет в ванную. Как только раздается щелчок замка, Луи ломает стебель пополам. Шипы врезаются в его руку, оставляя кровоточащие раны. Но он знает: либо они будут на его руках, либо в его сердце. Томлинсон не хочет возвращаться к старым ошибкам.***
Луи поправляет шапку на голове, прежде чем повернуть ключ в замочной скважине. Это воскресенье, когда ему не нужно никуда спешить, и он может позволить себе проснуться в два часа дня. Парень чувствует себя не таким уставшим, а синяки под глазами, что напоминали грозовую тучу в мае, становятся чуть меньше. Сегодня, кажется, (почти) хороший день, и Томлинсон (возможно) даже не будет резаться. Он встает, собираясь почти за час, готовый выйти на улицу. Луи планирует спуститься в кафе, что находится на противоположной стороне улицы, беря себе круассан с вишней и средний имбирный чай. У входа в заведение около недели назад поставили маленькие елочки, на окнах висят гирлянды, а столики стоят так, что можно наблюдать за снежинками, что падают на асфальт прямо перед колесами машин. Здесь всегда выстраиваются большие очереди по будням, из колонок доносится мягкая музыка, а на столиках стоят фонарики со свечами внутри. Витрина заполнена ванильными маффинами и имбирным печеньем, а в воздухе пахнет горячим шоколадом с зефирками. Парень слегка улыбается, теряясь где-то в своих мыслях. (Жаль, только он не может быть счастливым в этом мире.) Когда он открывает дверь, взгляд голубых глаз сразу же падает на розу на полу. Ее лепестки такие же нежные, как и кожа на запястьях, которую Луи режет холодным металлом. Томлинсон выдыхает, поднимая цветок, срочно нуждаясь в поддержке. (Но на этот раз он не находит в себе сил выбросить розу, наливая в вазочку воду и ставя ее на подоконник).***
(К концу следующей недели у Луи появляется шесть новых порезов, а в вазе стоит уже семь роз. Он сравнивает засыхающие цветы со своими внутренностями, а свежие алые лепестки со своей кровью, что выступает из ран. Томлинсон не достоин того, чтобы ему что-то дарили, поэтому плачет, не желая влюбляться вновь. Одной ночью он клянется себе, что на его коже больше никогда не появится нового рисунка).***
Этим утром Луи кажется, что он в порядке. Парень даже не думает о том, чтобы пропустить занятия, натягивая на себя свитер. На улице ярко светит солнце, а в воздухе пахнет приближающимся Рождеством и хвоей. За эти дни Томлинсон даже успевает привыкнуть к розам на пороге, при их виде (почти) ничего не чувствуя. Пару раз шатен думает, что, может, эти подарки и не от курьера, что путает этажи. С чего бы тому парню дарить Луи цветы после того, как он грубо захлопнул перед ним дверь? Может, они вообще предназначены Зейну, — предполагает Томлинсон, зашнуровывая обувь. Теперь он уверен, что не будет ни в кого влюбляться, как минимум, ближайшую вечность. Но стоит ему открыть дверь, как все его надежды падают, разбиваясь подобно хрустальному шару, поблескивая острыми краями где-то внизу. Обломки айсбергов сталкиваются с ледяной поверхностью океана, а самолеты теряются в грозовых тучах. Перед ним стоит зеленоглазый парень, похожий на принца из сказок, про которого рассказывают мамы своим детям, или на злого колдуна, обладающего невиданной красотой. Второе сравнение подходит чуть больше, потому что Луи понимает, что уже не в силах контролировать собственное сердце. Томлинсон чуть опускает взгляд, замечая в его руках чертову розу. Голубые глаза столкнулись с зелеными, когда они оба не ожидали этого. Парень резко дергается, вручая розу Луи, бормоча что-то невнятное и быстро спускаясь по лестнице вниз. Шатен стоит там еще пару минут, почти не двигаясь, все еще видя в своей голове сахарные губы, похожие на бабушкино печенье и сладкую вату, и глаза, напоминающие лесные озера. (Этой ночью он ненавидит себя еще сильнее, чувствуя соль на своих ресницах, потому что на его запястьях, поверх порезов, появился черный ключик. И Луи уверен, что на лодыжке незнакомца находится такой же).***
Под потолком мигали разноцветные огоньки гирлянды, напоминающие звезды в летнем небе. Они казались волшебными и исполняющими желания, отражаясь от зеркальной поверхности стеклянных шаров. Магазин преобразился в Рождественскую сказку, когда на полках появились елочные игрушки, мишура и конфетти. Здесь можно ходить часами, рассматривая разноцветное стекло и блестящие банты, напевая одну из новогодних песенок. Атмосферу праздника создавали игрушечные Санта Клаусы, расставленные по всему периметру помещения, работающий сейчас отдел упаковки подарков и колпаки на головах продавцов. Дети клянчат у родителей игрушки и сладости в ярких упаковках, похожих на радугу, а те в ответ умиленно улыбаются. Луи стоит, рассматривая открытки и решая, какая лучше — с оленьей упряжкой, что взмывает в небеса, или елкой с кучей подарков. Он не виноват, что для того, чтобы не казаться таким дерьмовым братом, ему нужно выбрать подарки своим родным. За сегодня Томлинсон должен зайти еще в книжный, музыкальный и магазин игрушек, и от этого списка просто кружится голова. И почему он не пошел за подарками, когда Зейн предлагал ему неделей ранее? Но сейчас, по крайней мере, Луи был в порядке, пока не думал о новой татуировке на своей руке и о том, что значки на их лодыжках почти парные. Ключик этого парня идеально подходит к замочку голубоглазого. Томлинсон стоит еще две минуты, прежде чем решает взять обе. Как только он собирается отходить от стеллажа, чувствует удар в спину. Луи не настроен на разборки, поэтому поворачивается, собираясь вежливо ответить. И, ну да, конечно. Угадайте, кто стоит перед ним. Вязаный свитер смотрится на парне довольно нелепо, а его улыбка похожа на луч солнца, так что Луи почти чувствует, как сгорает. — Это снова ты, — выдыхает Томлинсон, немного раздражаясь. Он ненавидит этого парня (себя, на самом деле), за то, что тот снова дает ему почувствовать боль. Луи бы мог отрицать то, что влюблен в длинные ресницы и теплый взгляд, но татуировка на запястье говорит об обратном. — Преследуешь меня? Хочешь узнать все мои секреты? Пока шатен говорит, улыбка с лица парня стиралась, глаза расширились, и он начал быстро качать головой. — Нет, Луи, совершенно нет. Я… это вышло случайно. Зеленоглазый сейчас вел себя слишком правильно для человека, которому нагрубили. — А те цветы, что ты отправлял мне каждый день? — Луи приподнял брови. — Я подумал, что это заставит тебя почувствовать себя лучше. Ты достоин подобных подарков. — Слушай, парень… — Гарри, — перебил брюнет его. — Да, Гарри. В моей жизни происходит и так много дерьма, и я не хочу, чтобы ты ввязывался во все это. Мы знакомы лишь относительно, и это все кажется неправильным. Гарри на секунду опустил голову вниз, смотря на их обувь, резко поднимая голову и встречаясь взглядом с Томлинсоном. Последний не ожидал прочитать в его глазах столько невысказанных слов, находясь словно под гипнозом. — Так давай познакомимся ближе. Я хочу узнать тебя. Для Луи это был словно удар, подобно грозовой туче в ясный день. — Я… — он замолчал, не в силах ответить. — Пожалуйста. Мы просто посидим и немного поговорим, верно? Как друзья. Только мне сначала нужно расплатиться. Томлинсон лишь кивнул, соглашаясь. — Да, мне тоже. Спустя сорок минут, наполненных стояния в очереди, которые всегда становятся длиннее перед праздниками и складывания покупок в пакеты, Луи сидел на скамейке, ожидая Гарри. Он думает о судьбе и законе неслучайных случайностей, когда замечает расстегнутое пальто и знакомый шарф на шее. Стайлс отдает ему бумажный стаканчик с зимним рисунком и маленьким смайликом на нем, сам держа такой же. Ледяные пальцы Луи, так и не согревшиеся, сжимали обжигающий стаканчик, словно находя в нем последнюю надежду. Это все похоже на глоток свежего воздуха и долгожданные выходные после тяжелой недели. Пока они говорят, на улице темнеет, начинает идти мелкий снег, а малиновый чай остывает. Гарри ни разу не затрагивает тему слез и порезов, и Томлинсон просто благодарен ему за это. Он немного забывается, слушая рассказы о Санта Клаусе, подарках под елкой и фейерверках в небе. О том, что парни сидят посередине торгового центра с пакетами у ног, Луи напоминает внезапно играющая мелодия. Стайлс вздрагивает, доставая телефон из кармана, одновременно смотря на время. Он говорит несколько минут, после чего возвращается к шатену. — Прости, мне звонила сестра, она уже ждет меня дома с покупками. Знаешь, все эта предпраздничная суета. Луи кивает, хотя он не знает. Томлинсон никогда не любил Рождество в сознательном возрасте и не праздновал его. А, ну, как и свой день рождения. Гарри улыбается ему напоследок, махая рукой и сливаясь с толпой. Голубоглазый сидит так пару минут, чуть позже подымаясь, выбрасывая стаканчик с недопитым чаем в мусорный бак, желая так же выбросить свои мысли.***
Этот день грязный и серый, как пол в метро и снег в марте. Температура чуть поднимается, под ногами образуется слякоть, а тучи словно давят на всех в городе. Луи решает не вылезать сегодня из постели, желая провести тут всю жизнь. Он делает себе бутерброды, после чего забирается обратно, перечитывая любимую книгу в четвертый раз. На его ногах теплые носки, на нем вязаный свитер, и Томлинсон почти чувствует себя как дома. Когда спустя пару часов раздается звонок в дверь, Луи лежит, укрывшись одеялом, ощущая мелкие крошки, что впиваются в кожу. Сначала он накрывается с головой и ждет, что посетитель уйдет, а после второго звонка просит Зейна открыть. Тот отказывается, но чуть позже бормочет что-то о лени Томлинсона, все же поднимаясь с кровати и идя открывать. — Луи, это к тебе, — это единственное, что четко слышит шатен после бессмысленного шума и скрипа двери. Он знает, кто пришел к нему, но даже не хочет думать об этом. Новая татуировка напоминает о себе, отдавая болью где-то внутри. — Скажи ему, что я умер, — стонет Луи. Томлинсон просто не хочет сделать все еще хуже. (Хуже уже не может быть). — Да ладно, он милый парень, — снова кричит ему Зейн. Луи думает о том, что насколько бы все стало легче, если бы он просто испарился, когда Гарри появляется на пороге комнаты. Стайлс напоминает новый день и луну, отражающуюся в озере посередине леса. Голубоглазый просто ненавидит себя за свои мысли. — Хэй, Луи, привет, — парень улыбается, садясь рядом на кровати. — Не смотри на меня, я похож на бездомного, — бормочет Томлинсон, стараясь натянуть одеяло выше на себя. Гарри не дает Луи сделать этого, отбрасывая его в сторону. — Давай, приводи себя в порядок и одевайся. — Это было приглашение? — спрашивает Луи, приподнимая брови, на что Стайлс согласно кивает. — А ты разве не должен разносить цветы сегодня? — Луи, — выдыхает парень, — то, что я работаю курьером, не значит, что я разношу только цветы. И да, ради тебя я взял выходной. Шатен старается игнорировать все чувства, что вызвали слова Гарри, заранее зная, что они превратятся только в боль. Но, тем не менее, он не находит в себе сил спорить более десяти минут, вставая, собирая свои вещи в охапку и прося его подождать. (Гарри не обязательно знать, что Луи оставляет на своем ключике на запястье еще два пореза перед тем, как выйти).***
В воздухе разносится мелодия «All I want for Christmas is you», а яркие огни сверкают перед глазами. Вокруг витает аромат глинтвейна и имбирных пряников, а со всех сторон разносятся счастливые возгласы. Снег тихо хрустит под ногами, переливаясь в свете фонарей. В радужке глаз Луи отражаются гирлянды, а на щеках играют разнообразные краски. Он тихо выдыхает, создавая маленькое облачко пара, осматриваясь вокруг. Томлинсон последний раз был в подобном месте еще в детстве, до того, как его жизнь превратилась в ад. — Здесь так красиво, — еле слышно говорит он. С каждой минутой огней становится больше, а с темнеющего неба вот-вот должен пойти снег. — Нравится? — спрашивает стоящий рядом Гарри. На его щеках ямочки, а в глазах отражаются тысячи вселенных. — Не верю, что ты привел меня на рождественскую ярмарку, — отвечает Луи. Он старается не думать о том, что влюбится еще сильнее. На время Томлинсон позволяет себе забыть о самоненависти и боли. Хоть лицо парня и выглядело уставшим, на нем можно было рассмотреть проскальзывающее счастье, когда Гарри брал билеты на карусель. Сейчас волшебством позволено наслаждаться всем, от детей до взрослых. Каждый яркий огонек, казалось, исполнял желания, а атмосфера была теплее, чем дома. Люди смеялись, выходя с аттракционов, родители покупали детям карамель на палочках, а кто-то грел руки о пластиковые стаканчики с горячими напитками. Спустя два часа, что парни проводят здесь, щеки обоих покрыты румянцем, а пальцы замерзли. Они обходят почти все аттракционы, и Луи впервые за долгое время искренне улыбается. В первый раз Гарри берет Томлинсона за руку, когда они стоят в очереди к одному из прилавков. Здесь продают имбирные печеньки, пряничные домики и горячий шоколад. Витрина пестрит яркими красками, а воздух пропитан запахом уюта. Их пальцы переплетаются, и это чувствуется правильно. Стайлс заказывает для них два шоколада, который посыпают розовым зефиром, а Луи просто мечтает, чтобы этот вечер не оставил после себя лишь послевкусие. Парни гуляют по улицам, что почти горят от света гирлянд, согреваясь напитками. Шатен забыл перчатки, так что Гарри не выпускает его руку из своей, не давая замерзнуть. Они подходят к центру ярмарки, где стоит огромная елка, а вокруг нее находится каток, пока галереи их телефонов забиты совместными фотографиями. (Парни делают около сотни селфи и шесть раз просят прохожих сфотографировать их вместе). — Хочешь покататься, Луи? — спрашивает Стайлс, кивая в сторону катка. Атмосфера там наполнена счастьем и смехом. — О, нет, прости, — шатен качает головой, — я не могу устоять ногами на льду, а что уже говорить про конь- Фраза Луи внезапно обрывается. Ну, конечно, это ведь была бы не его жизнь, если бы он не поскользнулся. Но Гарри вовремя поймал парня, не давая ему упасть, ударяясь. — ки, — продолжил Луи, замирая. Расстояние между их лицами оставалось почти незначительное, пока все вокруг словно остановилось. Люди не скользили по льду, дети не кричали, а музыка не играла из колонок. Томлинсон потерялся в зеленых глазах, считая звезды в них. Он чувствовал теплое чужое дыхание на своем лице, слушая стук своего сердца. Первым очнулся Гарри, отстраняясь. — Эм, прости, я, — начал он, слегка запинаясь. — Все в порядке. Э, спасибо, за хороший вечер сегодня, — кивнул Луи, чуть отходя назад. Шатен попрощался, собираясь домой, не соглашаясь на предложение Стайлса проводить его. Кажется, все было безнадежно испорчено.***
Рождество пахло пряниками и волшебством, пока везде царила атмосфера праздника. Семейный ужин, яркие гирлянды и большие свитера — это то, из чего состоял этот вечер. По домам разносился запах пряностей, со всех сторон звучали атмосферные песни, а родственники собирались вместе. Но для Луи праздник отдавал лишь запахом гнили и сгоревшего печенья. Он лежал на полу в комнате, вспоминая приятные моменты своего прошлого. Кажется, их было совсем мало. Вокруг царила темнота и тишина, лишь гирлянда, что висела на окне и звуки с улицы напоминали о Рождестве. Зейн уехал вчера утром, желая повидаться с семьей, повесив перед этим огоньки для атмосферы и желая Луи хорошо провести время. У него был чемодан с подарками и искренняя улыбка на лице, когда он переступал порог квартиры, оставляя Томлинсона с разбитым сердцем. Шатен не хотел ехать праздновать со своей семьей. Он вообще не хотел праздновать. Часы тихо тикали, еще больше угнетая. — Привет, — Луи вздрогнул, услышав чужой голос. Он чуть приподнялся, замечая Гарри, стоящего в дверях. — Гарри? Почему ты здесь? Ты разве не должен быть с семьей? — голубоглазый нахмурился. — Я хочу задать тебе тот же вопрос, — вместо ответа сказал Стайлс, подходя к парню и садясь рядом. Спустя пару мгновений он лег, используя руки как подушку. — Мой поезд отменили из-за погодных условий. Я поеду к семье, но позже. — А я просто не праздную. Ненавижу Рождество, — просто ответил Луи, пялясь в потолок. После наступила тишина, которую никто не хотел нарушать. Казалось, что парни остались одни во всем мире: в общежитии было пусто, все уехали к родным на праздники. — О, кстати, это тебе, — начал Гарри, протягивая маленький запакованный подарок Луи. — С Рождеством. — Но я же сказал, что… — Пожалуйста. Это мелочь, но я хочу подарить ее тебе, — перебил брюнет парня, получая в ответ тихое «ладно». Комнату заполнил шелест бумаги, и яркая упаковка с бантом оказалась на полу. Луи теперь держал в руках рамочку с фотографией. Это было одно из тех фото, сделанных на ярмарке. Голубые глаза светились искренностью и счастьем, пока Гарри был рядом, такой же счастливый. Даже при тусклом свете гирлянды парень смог прочесть надпись внизу. «Пусть я не могу залечить твои раны, но я сделаю все возможное, чтобы ты перестал ломаться изнутри». Луи тихо выдохнул, не зная, что говорить. — Гарри, я… — Ш-ш-ш, смотри, — тихо прошептал парень, приподнимая край своего свитера. На его ребрах находился аккуратный замочек. Это напоминало цунами или снежную бурю. Томлинсон закатил рукав, смотря на ключик и не веря. — Все эти подарки и наши прогулки были не из жалости к тебе, понимаешь? — продолжил зеленоглазый. — Ты… я… не… — запинаясь, шептал Луи. Происходящее казалось сном или сказкой из детской книжки. — Я люблю тебя, Луи. Спустя секунду их губы соприкоснулись, отчаянно нуждаясь в этом, пока блики гирлянды играли на лицах парней. И теперь Гарри будет тем, кто поднимет Луи с колен каждый раз, когда тот будет падать.