Лепестки роз

      На сморщенном личике леди Оленны, казалось, жили только глаза. Темно–карие, блестящие и цепкие, они вонзились в лицо Ренли, словно пара кинжалов. Мейс Тирелл сидел подле своей тщедушной матушки, потирая бороду и барабаня пальцами по подлокотнику широкого кресла, способного вместить его весьма объемную задницу. - Не дело, конечно, указывать королю, - пробасил он, угрюмо хмурясь, - однако ж… не дело это, ваша милость.       Ренли удивленно приподнял брови, при этом прекрасно понимая, что они имеют в виду. Лорас стоял позади своего короля, и Баратеон не мог видеть его лицо. Вместо этого его взгляд постоянно касался чистого личика Маргери – кроткие карие глаза, каштановые кудри водопадом струятся по плечам. В платье из плотного зеленого атласа, щедро украшенного золотой вышивкой, она была… очаровательна. Мила. Но не прекрасна. Прекрасен ее брат. В сверкающих латах и без них, с каплями воды на обнаженном теле, мерцающими в свете луны… Ренли тяжело сглотнул. - Не дело, не дело, - проскрежетала леди Оленна, качая седовласой головкой, - где это видано, чтобы король с королевой до сих пор были как жених с невестой, - она всплеснула костистыми руками, похожими на птичьи лапки, боги не одобрят.       Боги… богам дела до них нет! Сейчас Вестеросом безраздельно владеет Неведомый. Он летит на черных вороновых крыльях, несет столь же черные вести. О смерти мужа, сына… брата. Ренли сжал зубы. Одного его брата убили Ланнистеры, другой, возможно, падет от его меча. Если Станнис не согласится на его условия, то битвы между Баратеонами не избежать. Коронованному оленю предстоит насмерть запутаться в розовых кустах, их шипы будут ранить его плоть, багряная кровь Станниса оросит золотые лепестки, и даже его лживый огненный бог с его шлюхой – жрицей не спасут его. Но… грустно. Грустно до боли, что брат идет на брата. Но, видят Семеро, что Ренли больше подходит… больше достоин Железного трона! Короля должен любить народ, а Станниса даже собственная усатая жена не выносит. Ренли вздрогнул, почувствовав, как его ладони коснулись теплые пальцы Лораса. Баратеон сжал пальцы Тирелла, желая сорвать с себя все бархат и шелка, золотую корону, тисками сжимающую голову. Король живет не для себя, а для своего народа. Ради своего государства… Ренли рожден, чтобы править. Но в эту минуту, в темный час совы хотелось быть простым человеком. Любимым и любящим…       Взгляд Мейса мрачен и угрюм, но леди Оленна с трудом поднялась со своего кресла и вплотную подошла к Ренли. Маленькая сухая ладошка коснулась его щеки. Прикосновение бабушки Лораса было практически невесомым. - Понимаю, как вам трудно, ваша милость, - прошелестела она так тихо, что Баратеону пришлось наклониться, чтобы расслышать слова Королевы Шипов, - но вы не хуже меня понимаете, что должны это исполнить. Маргери предстоит родить вам сына, будущего государя Семи Королевств. Лорас этого, увы, сделать не может. Маргери удивительно похожа на брата. И не хуже не знает свой долг по отношению к королю. Сам решай, как ты хочешь. Со мной, со мной и Лорасом, или как-нибудь еще... Ты - король. - Я король… - пробормотал Ренли резко пересохшими губами. Эйрису бы никто не посмел указывать. Как и Роберту. Но Роберта и не нужно было силой толкать в постель красивой девушки. - Ты король, - эхом откликнулся Лорас, становясь рядом со своей бабушкой, - а для короля долг – прежде всего. Роберт, да упокоят его Семеро, напрочь о нем забыл. Вино, кабаны да шлюхи. - Я не Роберт! – Ренли бы не стал попусту изводить себя из–за той девицы Старк. Ни одна женщина не стоит Железного трона. И что в итоге? Идет война, а престол, который по праву принадлежит ему, Ренли, в руках ублюдка Серсеи. Гнусный плод кровосмешения смеет зваться Баратеоном! Джоффри, мерзкое маленькое отродье, просто копия своей мамочки. Когда все закончится, он насадит его голову на пику – как раз между Ланнистершей и Цареубийцей. Что касается младших… можно будет отослать их подальше, в Пентос или Браавос. Не станет Ренли уподобляться Тайвину и восходить на трон по трупам детей. - Да, мой возлюбленный король, ты не Роберт, - Маргери поцеловала его ладонь и прижала ее к груди. Ренли чувствовал, как бьется ее сердце, - именно поэтому ты не хуже нас знаешь, как важно исполнять свой долг.       Карие с золотистым отливом глаза девушки смотрели на Ренли с обожанием, но еще с большим вожделением она смотрела на его золотую корону, и Баратеона на мгновение пронзило грустью. Девица влюблена не столько в него, сколько в короля. Будь на его месте кто–то другой, Роберт, Станнис, хоть сам Безумный король, Маргери бы так же сияла улыбкой. Если бы Роберт только прислушался к нему, этого всего можно было бы избежать… - Воины шепчутся, повелитель, - продолжил Лорас, - дескать, брак заключен перед богами, но не перед людьми. - В конце концов, я требую! – Мейс Тирелл ударил ладонью по столу. Кубок подпрыгнул и опрокинулся, расплескав вино по столу. - Чтобы вы лишили невинности мою дочь! – его лицо налилось багровой краской, лоб заблестел от выступившей испарины. Королева Шипов закатила глаза, уголки губ Маргери чуть приподнялись, и она кротко опустила ресницы. Публично – девственница, а какова же правда? Скольких розочка одарила своим вниманием? – Мой внук будет править после вас! А как ему родиться, если муж даже в постели жены не бывает?! - Заткнись, Мейс, - прикрикнула леди Оленна, и лорд Тирелл откинулся на спинку стула, надувшись как мальчишка, но не дерзнул спорить со своей матушкой. Напротив, он поспешил наполнить свой кубок борским золотым и запить обиду. - Негоже наседать на его величество. - Нет, - в горле Ренли пересохло, и он сжал холодными пальцами ладонь Лораса, - мой лорд – тесть прав. Я был ужасно невнимателен к моей леди–жене. Но сегодня же я исправлю это упущение. - Видите, батюшка? – Маргери тряхнула своими каштановыми локонами. - Скоро я подарю вам внука! – она положила голову на плечо Ренли. - Моя бабушка так хотела увидеть правнуков. - Коронованных правнуков, - старушка беззубо осклабилась и посеменила к своей внучке. Маргери наклонилась, и леди Оленна поцеловала ее в лоб, после чего повернулась к Лорасу и Ренли. - Проводи–ка его величество в их покои. Мейс, позови Алерию, Меггу и Элинор, мы пока приготовим нашу Маргери, - Королева Шипов потрепала зардевшуюся внучку по щеке. Заметно повеселевший Мейс тяжело поднялся и тоже расцеловал сначала дочь, потом зятя. Ренли не сдержал улыбки – лорд Хайгардена цветет как в день их с Маргери свадьбы. Коротко поклонившись леди Оленне, Баратеон круто развернулся на каблуках. Лорас следовал за ним молчаливой тенью.       Опутанный мыслями о Маргери, словно пленник цепями, Ренли не заметил, как дошел до своих покоев. Посещая время от времени ее постель, он может быть уверен, что ребенок действительно его. Воспитывать чужого ублюдка он не намерен. Перед его мысленным взором предстал высокий статный рыцарь в позолоченной броне. На груди – коронованный олень Баратеонов, но плащ соткан из тысячи золотых роз. Черноволосый и синеглазый, как все лорды Штормового Предела, его сын будет править Семью королевствами!.. - Ты не ревнуешь? – невесело улыбнулся Ренли. Лорас тихо фыркнул. - К Маргери? Ничуть. Я поделюсь с ней. По–родственному, - Тирелл вздохнул, - мне остаться? - Нет, - хоть сердце рвалось из груди и кричало совершенно обратное. Но король не должен бояться. Особенно собственной жены. Глаза Лораса вспыхнули расплавленным золотом. - Как скажете, ваша милость, - в дверях он столкнулся с Маргери. Брат с сестрой улыбнулись друг другу, и девушка в облаке невесомого кремового шелка подошла к мужу. Звук закрывающейся двери показался Ренли оглушительным, как удар грома в грозу. Маргери задула свечи, и комната озарялась теперь лишь танцующим в очаге огнем. Золотые отблески играли на ее волосах и коже, причудливо переплетаясь с тенью, скрадывали черты лица и фигуры, и первые несколько мгновений Ренли показалось, что перед ним действительно стоит Лорас. - Брат к нам не присоединится? – голосок девушки звучит беззаботно, будто она рассуждает о погоде. - Не сегодня, - первая брачная ночь ведь принадлежит молодоженам. Стараясь развеять повисшее между ними напряжение, Баратеон подошел к столу и наполнил вином чаши, но тонкие пальцы Маргери сомкнулись на его запястье. - Не стоит, - что это, забота? Или уже указывает ему, как почтенная матрона своему изрядно приевшемуся мужу? Девушка потянула его их супружескому ложу. - Невесте в первую ночь полагается быть скромной, смущенной. Может, даже испуганной, - она улыбнулась, - но я ведь твоя жена, верно? – ее руки крыльями легли ему на плечи, и Маргери прильнула к губам мужа. Ренли вздрогнул, когда розочка всем телом прижалась к нему. Девушка запустила пальцы в его волосы и принялась нежно перебирать черные пряди, слегка задевая ногтями кожу. Ее прикосновения… были приятны, но не более. Когда его касался Лорас, кожа горела, будто вместо крови в жилах бурлил дикий огонь, сама страсть… а ласки его сестры… словно роза осыпается, и ее лепестки, кружась и падая, задевают кожу Ренли в невольной равнодушной ласке. Баратеон положил ладони на талию жены, ощущая под тонкой тканью теплое девичье тело. Мягкое, нежное, гибкое… Лорас же строен и тонок, словно клинок из валирийской стали. Под кожей перекатываются литые мышцы, а руки обнимают короля с суровой нежностью, в то время как объятия Маргери такие мягкие… Ренли закрыл глаза и запрокинул голову – губы девушки прижались к впадинке между его ключицами, пальцы начали проворно расстегивать дублет. Да уж, раздевает она его с проворством, достойным оруженосца. На короткий миг различия между братом и сестрой пропали, и новый поцелуй Маргери вызвал волну жара, прокатившегося по всему телу Баратеона. Ренли рассеянно ответил на поцелуй, мысленно уносясь в те дни, когда Роберт еще сидел на троне, и никто не навязывал тогдашнему мастеру над законами нелюбимых. Не считая, конечно, ехидных шуточек Мизинца… губы и руки Маргери порхали по груди и животу короля, и Ренли погладил плечо жены, поигрывая пальцами в складках шелка, ниспадающих до локтя. Кожа… как те же лепестки роз. Как и у Лораса…       Маргери уперлась руками в грудь короля и толкнула его на кровать. Ренли послушно упал на перину, не открывая глаз. Во мраке его покоев, за сомкнутыми веками было легче всего представить на месте жены Лораса и позволить сладости и желанию неспешно растекаться по телу, а юной Тирелл - упиваться своей властью над королем. Дыхание Маргери сбилось, она сорвала корону с головы Ренли, но не швырнула ее на пол. Провела по золотым оленьим рожкам, заменяющим зубцы, подушечками пальцев не менее нежно, чем касалась тела Баратеона. Положив венец на прикроватный столик, она отстегнула брошь в форме розы, и платье шелковой лужицей растеклось у ее ног. Она оседлала бедра Ренли и вновь приникла к его губам, проводя ноготками по ребрам мужчины, прижимаясь своей грудью к его груди. Упругая женская грудь, щекотавшая его кожу отвердевшими сосками, моментально разрушила все наваждение. Образ Лораса, склонившегося над королем, рассыпался мерцающей пылью, оставив Ренли один на один с безжалостной реальностью. Юноша приподнялся на постели, но Маргери прижала его голову к своей груди, гладя его по спутанным волосам. - Тише, тише… король, мой возлюбленный король… - жарко шептала она, касаясь губами уха мужа, - прикажи, только прикажи, и я позову моего брата. - Нет, - пальцы короля впились в плечи жены, оставляя алые следы на позолоченной пламенем коже. Пусть ночь, одну–единственную ночь он не уступит своим чувствам. Ренли обнял Маргери, зарываясь лицом в водопад каштановых локонов жены. Отблески пламени заставляли их переливаться, придавали им медный оттенок. Он позволил жене снова уложить себя на перину. Девушка покрывала шею мужа жадными поцелуями, руки гладили его плечи, грудь, живот, бедра короля, губы Маргери начали спускаться ниже, сжали горошину соска, чуть прихватили зубами. Ренли не удержался от глухого стона. - Моему королю приятно? – голос Тирелл охрип от желания. Ренли сглотнул, когда ее ладонь скользнула по внутренней стороне его бедра. Приятно… но все равно не то! Сейчас, в пропахшем розами полумраке его телом властвует Маргери, а Лорас же находит удовольствие в подчинении своему сюзерену… девушка уже прокладывала дорожку поцелуев по животу Баратеона. Ощущения, когда тебя ласкает женщина, совсем другие… Ренли сжал зубы, когда ладонь жены легла на его твердеющее естество и провела по всей длине, не переставая покрывать поцелуями живот короля. Тело Ренли невольно откликнулось на ласки Маргери, и Баратеон затрепетал от остроты и сладости постепенно овладевавшего им желания. Сознание все еще цеплялось за облик Рыцаря Цветов, но он мерк по мере того, как поцелуи и прикосновения розочки становились все жарче и острее. Ее губы теперь скользили по его плоти, повторяя контуры языком, волосы красивой каштановой волной раскинули по спине и плечам Маргери. Ренли запустил пальцы в шелковистые пряди. У Лораса они короче, но сейчас это мелочи. Рассудок и сознания заволокло туманом желания, сначала зыбким, готовым исчезнуть в любой момент, становилось все плотнее, пьяня и дурманя. Маргери жадно облизнула губы и откинула волосы с лицами. Ренли недовольно застонал, когда жена прервала ласку. Король потянул девушку за волосы, но она лишь рассмеялась низким соблазнительным смехом. - Сейчас, мой король… не стоит торопиться… - Тирелл провела ладонью по животу Баратеона, другой рукой сжимая свою грудь. Прикрыв глаза, тяжело дыша, она медленно опустилась на возбужденную плоть короля, наполненную желанием. - Ренли… - хрипло выдохнула она, начиная медленно двигаться, - милорд… ваша милость… да… сделайте меня своей женой! Сделайте меня матерью будущего короля!.. – с ее губ срывались стоны, дыхание становилось все чаще и чаще по мере того, как она увеличивала темп. Найдя руки Ренли, она положила их себе на бедра, не сбиваясь с ритма. Король приподнимал бедра в такт движениям жены, задыхаясь от жаркой сладости, охватывавшей все его тело. Сердце билось все быстрее и быстрее, норовя вырваться из плена грудной клетки. Маргери едва не кричала в голос, но Ренли почти не слышал ее. Распаленная страстью и эхом аромата Лораса, кровь Баратеона буквально кипела. Он до крови закусил нижнюю губу и сдавленно зарычал, когда наслаждение нахлынуло на него подобно волне моря, рассерженного штормом. Сердце пропустило удар, и Ренли обмяк, утопая в перине и затухающем удовольствии. Крик Маргери – и жена, обессиленная упала на грудь короля. Баратеон несмело погладил ее по волосам. - Этой ночью мы зачали будущего короля, - прошептала розочка, прижимаясь щекой к плечу Ренли. Она легко поцеловала его в подбородок. - Спасибо вам, ваша милость… мне уйти? Сказать Лорасу, что вы его ждете?       Ренли что–то неразборчиво пробормотал в ответ. Страсть и предшествующие ей напряжение и неуверенность вымотали короля. Обнимая жену за плечи, Баратеон погрузился в сон. Там все его братья были живы, он сам сидел на Железном троне, а Лорас занимал почетное место по правую руку своего сюзерена…