***
— Это странно. — Что именно? Тэён задумчиво размешивает ложкой пустоту в кружке и сверлит взглядом выход из кухни. Тэиль вздыхает, доставая из шкафчика чай, и подходит ближе к столу, садясь напротив Тэёна. — В обычную погоду, да и вообще — Джехёна и не выгонишь на улицу без повода, а тут засобирался, ещё в такую рань. Это странно, хён. — Возможно, он подрабатывает тайным агентом? Я видел, как он доставал чёрную шляпу из гардероба Юты. — Очень остроумно. Тэён оборачивается на голос Джехёна, стоящего в дверном проёме, и тщательно сканирует его внешний вид. Возможно, Тэиль-хён прав. На вопрос «зачем тебе очки от солнца в метель» Джехён театрально цокает и поправляет шарф, который скрывает его подбородок. Чёрное пальто длиной практически в пол выглядит чертовски привлекательно на Чоне. «В метель как раз и носят солнцезащитные очки, потому что они защищают глаза от ослепительного снега» и «ой, да что вам объяснять, темнота» — Джехён машет рукой на зависших в недоумении старших и скрывается в коридоре. Тэён поворачивается обратно, роняя ложку, и ловит проблески реальности в глазах Тэиля. — Ну? — Да. Это странно, — соглашается Тэиль, немного позже приходя в себя. — Возможно ли, что это соседство с Джонни так на него влияет? Этот модный террорист кого угодно завербует. Тэён пожимает плечами и тянется к чашке, собираясь отпить немного перемешанной пустоты. Тэиль думает, что Тэён тоже странный.***
С видом школьника, впервые покупающего алкоголь, Джехён воровато оглядывается в почтовом отделении, пока заполняет фальшивыми данными документ о получении заказа. В руках дрожь и совершенно не от мороза. Небольшая коробка удобно поместилась во внутренний карман пальто и осталось самое сложное — каким-то образом тайно пронести свой ценный груз в общежитие, до отказа заполненном любопытными кадрами. Один Тэён чего стоит — местная таможня, которой иногда бывает совершенно не лень покопаться в чужом белье и ткнуть его владельца носом в грязь. Джехён вдруг вспоминает, что ему всего ничего — двадцать лет — и кружится у входа в общежитие, ловя языком снежинки. Его не беспокоит возможное сталкерство кого-то из согруппников или то, что на улице, вообще-то, мороз. Джехён гений, у Джехёна отличное настроение, а в кармане пальто — анальная пробка, предназначенная ничего не подозревающему Доёну. И кого волнуют насущные проблемы? Удобный случай всё никак не предоставляется — в свободное время Доён практически не выходит из своей комнаты, которую делит с Ютой и Сыченом, а лезть в этот интернациональный курятник Джехён не рискует. Он решает пойти ва-банк, убивая сразу несколько зайцев одновременно. На слова Джонни «эй, Дже, пора завтракать» Чон лишь отворачивается лицом к стене, с головой кутаясь в одеяло. Джонни хмыкает, исчезая за дверью, и Джехён отсчитывает возможное для себя количество времени. Способ отомстить Джонни до безобразия невинен, но эффективен — наверняка старший не станет поднимать панику и искать виноватого в общежитии — его, как минимум, будет ожидать воспитательный разговор с лидером. Джехён потирает ладони в предвкушении и достаёт из глубин корзины со своим нижним бельём — надёжный аналог сейфа — спрятанный «подарок» для Доёна, который прячет в карман домашних шорт. Проходя мимо кухни, где завтракают остальные, Джехён насвистывает какую-то песенку, обращая на себя внимание жующих хёнов, и останавливается в дверном проёме. — Садись, Джехённи, завтрак почти остыл. — Спасибо, Тэиль-хён, но я не буду. Палочки, до этого стучавшие по тарелкам в идеальной синхронности, резко замирают в руках. Даже Сычен, глядя на удивлённых соседей, из солидарности перестаёт жевать. — Что случилось, Джехён? — обеспокоенно спрашивает Тэён. — Всё в порядке, хён. Я на диете. Скоро ведь камбэк. Приятного всем аппетита. Джехён усмехается про себя, уловив реакцию испуганного Доёна, и направляется дальше по коридору общежития. На сей раз попытать счастья ему удаётся у входа в ванную комнату, куда после завтрака наведывается Доён в порядке очереди принятия душа. Ким на ходу пританцовывает и тихо распевается у зеркала, пока Джехён в полумраке ванной закрывает дверь, бесшумно надвигаясь сзади. Доён готовится завизжать от прикосновений холодных пальцев на своём теле, но Чон вовремя затыкает его рот ладонью. — Тише, хён, это я. Доён всматривается в отражение в зеркале и заметно расслабляется в крепких руках младшего. — Джехён, что ты здесь делаешь? — Тебя жду, хён, — Чон льнёт к старшему, подталкивая того вплотную к раковине, и мягко оглаживает худощавые бёдра под тканью лёгких шорт, намереваясь снять их. — А если кто-то… ах… зайдёт? Почему так внеза… апно, Джехён, божечки. Доён готов почти скулить от восторга, смешанного с чувством лёгкой подозрительности. Джехён был холоден с ним порядком недели, совершенно избегая попыток остаться наедине, и Ким грешным образом начал думать на смену религии и ориентации младшего после переселения в одну комнату с Джонни. Но теперь всё снова в порядке — Джехён жарко шепчет ему на ухо разные пошлости и Доён не замечает, как остаётся полуголый в одной лишь задранной рубашке. Он чувствует неприятный холод в заднем проходе — смазка? — и сразу три пальца Джехёна. — Джехён, какого ч… Внутри Доёна — что-то очень твёрдое и растягивающее, и это явно не член. Он пытается увернуться из цепких объятий, но совершенно безуспешно. — Будешь дёргаться — всажу ещё глубже. И не пытайся от неё избавиться. Я проверю. Джехён целует шокированного Доёна в шею и любезно поправляет низ его одежды, напоследок дьявольски улыбаясь в зеркальном отражении. Он уходит, хлопая дверью, и Доён чувствует, как давит возбуждение. Сил хватает лишь на то, чтобы ухватиться дрожащими руками за бортик раковины. Падать ниже некуда — Доён понимает, что впереди — день в обществе согруппников, а от этой штуки в заднице так просто не избавиться. «Всё плохо», — констатирует Доён и протяжно скулит.***
Джехён сверкает, как начищенный китайский самовар, и даже соглашается сходить в магазин с Тэилем и Тэёном, чем несказанно удивляет обоих. Доён же полдня косплеит один из народов-земляков Юты в попытках слиться со стеной в комнате. На вопросительные выражения лиц он не реагирует, лишь грустно вздыхает и смотрит на свой второй ярус кровати. Пробка внутри вошла достаточно глубоко, смазки Джехён не пожалел, и при ходьбе Киму мерещатся хлюпающие звуки. Доён молится богам всех конфессий на скорейшее завершение этого дня и от души надеется побить Джехёна боксёрскими перчатками, принадлежащими Тэёну. Если днём мемберы похожи на сонных мух, то к вечеру, взбодрившись энергетическими напитками, младшие рвутся в бой и первыми тянут ленивых хёнов в репетиционный зал. Доён плетётся в числе отстающих — он кое-как сменил тренировочные штаны, насквозь пропитавшиеся ароматом персика, и входит в зал, держась за стены. Возбуждение потихоньку спадало, стоило колечку мышц приноровиться к пробке, но у Кима ужасно болела голова и всё плыло перед глазами. Сочувствующий Сычен уступил своё место в связке и по команде Тэёна все начали разминку. Доён то и дело спотыкался из-за невозможности раздвинуть ноги — не дай бог выскочит пробка — и под шумок скрылся в углу с гимнастическими матами. Его бегство не осталось незамеченным от глаз усмехающегося Джехёна и младший показал «класс» большими пальцами рук. Доёну, всё же, пришлось впервые за этот длинный день сесть и он сразу же подскочил, приглушённо ойкнув. Но выбора нет — Ким скрещивает ноги, прикрывая глаза. Ему чудится прекрасное мгновение, когда он избивает Джехёна и стирает с его лица эту гаденькую ухмылочку. Было бы просто замечательно. После нескольких прогонов трека, уставший от бренной жизни айдола Тэиль присоединяется к Доёну, резко падая на мат. Ким просыпается от сладкого видения и поспешно двигается. Слышится голос Донхёка с мольбой отпустить младших спать, даже ужина не надо. Но лидер непреклонен — бросив мимолётный взгляд в сторону клуба отвиливающих от репетиции, он вновь ставит музыку на повтор. Джехён больше не оборачивается, полностью сосредоточившись на танце. Доён мысленно бьёт ему между ног и снова вздыхает. Доён проигрывает Тэилю в города, когда на ход старшего «Москва» выдаёт непонимающее «чё?». Тэиль смеётся и треплет рыжие волосы Кима, позволившего себе улечься животом на бёдрах старшего. Дискомфорт от вставленной пробки уже не столь болезненный, Доёну хочется просто спать. Когда изнеможенный от бесконечных тренировок Донхёк валится на еле стоящего Марка, Тэён решает, всё же, сжалиться над мемберами и отпустить младших спать. Краем глаза Доён замечает подходящего к ним Джехёна и руку, протянутую Тэилю, чтобы встать. Мун легонько спихивает Кима со своих ног и встаёт, что-то бормоча Джехёну. Доён думает, что Чон поможет и ему, но увы и ах — остальные проходят мимо него и только Тэён бросает сухое «ну ты и задница ленивая», хлопая дверью. Ким начинает подозревать согруппников во вселенском заговоре и нехотя переворачивается на бок, вновь прикрывая глаза. Внутренний будильник, срабатывающий протяжным воем желудка, заставляет медленно подняться на ноги для завершающей репетиции на сегодня. Поздним вечером вокал лайн юнита ю всегда остаётся на дополнительные распевки и Доён мысленно благодарит бога за то, что танцевать при этом не надо. Он разминает затёкшие от лежания мышцы и хрустит пальцами рук, когда в зал входят немного посвежевшие Тэиль и Джехён. Мун загадочно улыбается в зеркальном отражении и шлёпает Доёна по заднице. Ким резко оборачивается и недоумённо таращится на старшего, мол, ты чего творишь вообще, хён. Но Тэиль лишь хмыкает и Доён переводит взгляд на подошедшего Джехёна, который жестом дружбы народов — сунутым за щёку языком — спойлерит завершение этого вечера. Доён лишь надеется, что Тэиль не почувствовал ничего компрометирующего своей ладонью. Иначе он не доживёт до камбэка, умерев от позора. После очередной заунывной баллады в дверном проёме показывается голова сонного Тэёна, который всеми правдами и неправдами по типу «тут звонит президент с луны и срочно просит Тэиль-хёна к нам в комнату» и «сколько уже можно, я не могу уснуть без хёна» выманивает Тэиля, тем самым заканчивая репетицию. Становится очень тихо. Доён неловко отводит взгляд в сторону и бурчит невнятное «спокойной ночи», но Джехён явно не намерен прощаться с ним так скоро. Чон тянет его за руку и быстрым движением опрокидывает на себя. Они сталкиваются носами, лёжа на гимнастическом мате, и Доён чувствует своим бедром возбуждение младшего. — Сегодня был чудесный день, не так ли, хён? В глазах Джехёна — тысячи чертят, довольных чужим поражением. Он сжимает ягодицы Доёна, нащупывая торчащий конец пробки, и крепче напирает старшего на себя. Ким возмущённо пытается вырваться из захвата, но Чон гораздо сильнее. Младший ловко переворачивает хёна под себя, нависая мощным щитом. — Джехён, — Доён откидывает голову, подставляя шею поцелуям-укусам и беспомощно цепляется за плечи Чона. — Да, хён? — Зачем эта штука? Джехён отстраняется, снимая с себя футболку, и коленом раздвигает чужие бёдра. — Чтоб не тратить время на подготовку. — Но раньше мы и так прекрасно справлялись. Что на тебя нашло? Доёну, всё же, удаётся привстать на локтях, и Джехён пользуется случаем раздеть старшего, оставляя влажные поцелуи на выпирающих ключицах. — Джехён. — Ты был плохим мальчиком, хён. И я тебя наказал, — Джехён сжимает соски Доёна, сползая ниже. — Да когда такое… — Первая трансляция обновлённого состава юнита. Думаешь, я не заметил, как ты смотрел на Джонни-хёна? Что это за влюблённые взгляды, хён? Доён подвисает, смутно вспоминая злосчастный прямой эфир с согруппниками. — Так уже сколько времени прошло и ты решил отомстить сейчас? И почему страдаю я один? — Не переживай, Джонни-хёну досталось наказание похуже. — Что-то по его счастливому виду сегодня я не заметил горечи страданий. Ай! — Доён шипит, когда Джехён стягивает с него штаны с бельём и пальцами цепляет кончик пробки. — Вот наступит время передёрнуть на фотки Тэна — сразу же забьёт тревогу, обнаружив пропажу. — О боже. — Можешь называть меня папочкой. Доён закатывает глаза, одновременно чувствуя пустоту в заднем проходе и приторный аромат персика. — Не знал, что твои вкусы весьма специфичны. — Ага. — Больной ублюдок. — И я тебя люблю, хён. А теперь расслабься и наслаждайся. Конечно же, Джехёну легко говорить о наслаждении — не в его же заднице весь день торчала пробка. Пустота внутри заполняется твёрдым членом и Доён медленно подстраивается под ритм младшего. В репетиционном зале зеркальные не только стены — Ким рассматривает отражение происходящего акта безобразия на потолке и подмечает про себя, что задница у Джехёна слишком хороша как для актива. «Когда-нибудь я добьюсь справедливости и сам тебя нагну», — думает Доён, постанывая при каждом мощном толчке. Джехён покусывает мочку его уха, раскачиваясь ещё сильнее. Темп сумасшедший. Внутри Доёна — откровенно влажно и горячо. Гимнастический мат под ними елозит по полу в полуночной тишине общежития и Ким думает, что если сюда кто-то зайдёт — конец всему. Но риск во имя удовольствия превыше всего.***
— Классная же штука, правда? Они лежат, распластавшись, совершенно без сил. Доён выводит круги на прессе Джехёна и зевает. Ночевать в репетиционном зале — не лучшая идея, но заявиться среди ночи в комнату, где Юта с Сыченом наверняка устроили аниме-марафон, ещё более странно. — Я хотел купить розовую, но эта прозрачная с розочкой вообще отличная. Тебе же понравилось, хён? — Терпеть тебя ненавижу, придурок. В следующий раз сам на клумбу розочек сядешь, понял? — Доён легко пихает Джехёна в бок, вспоминая о желании крепко избить его, но младший вновь нависает сверху, требовательно целуя. — Ради тебя — всё, что угодно.