Всё прошло.

— Травоядное, иди спать. – Тихий, спокойный, но властный голос. Тсуна любил его. — А ты? – Глупо конечно ждать, что он скажет правду. Глупо вообще спрашивать, когда знаешь, но всё же. — По делам. – Дверь хлопнула. Ушёл. Тсуна взглянул на часы, без пяти двенадцать, и какие дела могут быть в двенадцать ночи у нормального человека? А дечимо знал, видел эту причину. Хибари изменял ему, уже почти год, а Тсуна терпел. Почему? Этот вопрос он задаёт себе изо дня в день. Каждый раз, когда вот так его любимый собирается и уходит. Каждый раз, когда остаётся один, наедине с собой. Почему? Думал, что Хибари надоедят эти игры. Думал, он одумается. Думал это временное. Думал, что тот его любит… только думал. Внутри бушевала буря эмоций; обида, боль, отчаянье, злость. А внешне молчал, смотря как он уходит, молчал и улыбался вымученной улыбкой. А как дверь захлопнется, к горлу подкатывал комок. Тсуна даже старался не дышать, казалось, что лишнее движение, вздох, и слёзы побегут ручьём, он просто молчал и задавать себе вопрос «почему?». Вот и сейчас дечимо сидел в своём кабинете. Главе сильнейшей мафиозной семьи хотелось забиться куда-нибудь подальше в угол, от мира, от людей и разрыдаться. Как мальчишке. Ведь раньше всё было хорошо. А хорошо ли? Сейчас Савада и сам сомневался. — Савада Тсунаёши – тягучий, бархатный голос. Тсуна не слышал, как в кабинет кто-то вошёл, он не помнил, как разрыдался у хранителя тумана на груди, не помнил, как тот его долго успокаивал, не помнил поцелуев. Он просто проснулся утром в постели, было тепло, как раньше, когда Хибари был с ним. А потом Савада обнаружил рядом с собой Мукуро. Так Тсунаёши начал спать с Рокудо. Хибари встречался с Тсуной, но ежедневно ему изменял, Тсуна в свою очередь трахался с Мукуро, Мукуро же спал с кем ему заблагорассудиться, не заботясь о чьих либо чувствах. Так продолжалось полгода. И вроде бы всем должно быть хорошо, но Тсунаёши стал, ненавидел Мукуро, но не мог сказать нечего о своих чувствах, он продолжал любить Хибари и надеялся, что тот подойдёт к нему и скажет что любит, что Тсуна нужен ему. А Мукуро продолжал ходить к боссу и брал его. Не спрашивая. Ему нравилось спать с небом, он удивлялся Хибари который ходил налево, но понимал, почему тот не расстаётся с ним и держит около себя. — Хибари-сан, чаю? – Тсунаёши встал из-за стола, сейчас он уверен в своём решении внезапном и может, следовало обдумать, но нет, он не будет больше ждать. Дечимо порядком надоело всё это, и он будет решать проблему своим методом. — Да. – Хранитель кивает головой, Савада уходит на кухню заваривать любимый, зелёный чай Хибари, правда только пол бутылька яда в каждый стакан не входят в состав, но Тсуне всё равно. Он не хочет больше ни когда видеть Мукуро, он не хочет что бы Хибари спал ещё с кем то, он вообще ничего не хочет. Голова ужасно болит, и руки дрожат, но это скоро пройдёт, «всё пройдёт» — крутится у него в голове. Тсунаёши с улыбкой приносит чай Хибари и ставит кружку возле него. Вторую возле своего места. — Как дела? – спрашивает Тсуна с улыбкой, делает большой глоток. Кёя не отвлекаясь от просмотра важных бумаг, отвечает, что у него всё хорошо, берёт кружку и подносит ко рту. Но не пьёт, его заинтересовало что-то в отчёте. — Тсунаёши, — хранитель поднимает глаза на босса, — у тебя все бумаги мокрые, — машет документом, который у него в руке, а потом протягивает руку к голове Тсуны и треплет его волосы. – Не плачь больше. – Улыбка, искренняя, заботливая улыбка! Тсунаёши огромными, наполненными слезами глазами смотрит на Хибари, а потом с ужасом выбивает стакан из рук хранителя, отравленная жидкость разливается по полу. Последнее что видит дечимо расширенные глаза облака и его обеспокоенные крики раздающиеся уже где-то далеко. А Саваде всё равно, он улыбается, всё прошло.