Запутавшиеся в себе

      Шерлок никогда не страдал бессонницей. Он наслаждался ею. Можно было часами напролет размышлять, разгадывать головоломки. Или хотя бы гулять. В позднее время суток город полон загадок. Ночным птицам неведом страх бессонных дней. Однако времена сменились.       И теперь Шерлок страдал. Он хотел кричать и выть от боли. В груди щемило. Днем расследовал преступления. Ночами метался под одеялом, силясь уснуть, чтобы хотя бы таким образом получить долгожданное спокойствие. А если Морфей все-так утягивал Шерлока на бесконечные просторы миров, созданных подсознанием, то последний все равно видел одно и то же. Каждую ночь один и тот же сон. Каждую ночь Шерлок раз за разом терял Джона. Вновь. И вновь.       Опоздал второй раз. Сначала Шерлок проиграл Джона Мэри, а теперь… Теперь и говорить нечего. Все мосты сожжены. Нет, наверное, есть способ вернуть былую дружбу. Но зачем она, если надежд на большее никогда впредь не возникнет. Так и зачем терзать себя?       Шерлок проводил ночи, читая книги на иностранных языках через зеркало и кверху ногами. Мозги закипали, начинали гудеть, но мысли все равно не покидали головы. Шерлок ловил себя на том, что, сочиняя мелодии для скрипки, пытается описать музыкой Джона. Его жесткие волосы. Загорелую кожу, расчерченную линиями ранних морщин. Его заботливые глаза. Глубокий голос. Теплую радостную улыбку. Описать все то, что, верно, навсегда останется недосягаемым.       В дни, когда не было работы, Шерлок бродил по городу. Он мог раз за разом пересекать его с востока на запад, с севера на юг, даже забредая в пригород. Холодный воздух отрезвлял. Успокаивал разум. Дарил невероятное понимание ситуации. Но оставлял жуткий осадок безысходности.       Шерлок Холмс всегда работал в одиночестве. Оно укутывало и оберегало. Теперь он понял от чего. От зверской тоски, терзающей душу. От скуки по тому единственному, чья близость вошла в привычку.       Шерлок никогда бы не признался себе, что ему нужно общение. Впервые за долгие годы он хотел выговориться, но кому? Он садился с миссис Хадсон за стол, открывал рот и замирал. Слова застревали в горле. Шерлок не мог вылить душу ей. Это был не тот человек. Это был не Джон. Не его возлюбленный друг.       Но Шерлоку решительно надоело страдать. Он просто знал, что так не могло продолжаться вечно.       В тот черный день Шерлок, повергнутый в шок, не заметил очевидного. Точнее не уделил этому внимания. Теперь важная деталь всплыла в его сознании. Джону нужна помощь. Нет, необходима. Любая. От кого угодно.       И Шерлок может ее оказать.       Выход оказался настолько простым и очевидным, что Шерлок не преминул несколько раз оскорбить себя, уставившись прямо в желтые простреленные глаза смайлика на стене. Тот ответил долгим молчанием. Однако это было уже не важно. Джон вернется. Вернется. Шерлок знал это и цеплялся за свою последнюю надежду, как за спасительную соломинку. А еще он знал, что нужно начать новую жизнь. Он никому не поможет, если не изгонит уныние из мыслей.       Отсчет пошел.       В первые дни новой жизни Шерлок искал встреч с Молли. Сама же девушка бесконечно убегала, используя в качестве оправданий работу, усталость или важные встречи. Наконец, он застал её поздним вечером за столом в лаборатории. Молли спала. Все шло по плану. Щелчок. Наручники плотно приковали руки к спинке стула. Шерлок едва успел, видимо растеряв навык от волнения. Девушка разлепила скованные негой сна глаза и сморгнула.       — Ш… Шерлок? Что происходит? — в голосе страх. Не напрасно. В глазах Шерлока безумие. В улыбке трясущихся губ — надежда.       — Тш. Тебе нечего боятся. Пока что. У меня всего лишь несколько вопросов, — начал парень, скрестив руки на груди. — Где Джон?       Молли вскинула брови и раскрыла в изумлении рот. Девушка была обескуражена. Конечно, чего она никогда не ожидала так это того, что сам Шерлок Холмс будет пытать не в чем неповинную Молли прямо на ее рабочем месте.       — Он просил не говорить. Ни за что. Сказал, что ему спокойнее без тебя.       — Джон постоянно обманывает себя, и ты тоже это знаешь. Хотя это неважно. Адрес я могу узнать сам. Скажи, как он? В чем нуждается? — прошипел Шерлок, прохаживающийся за спиной девушки. Она не могла видеть, но детектив чуть поморщился.       — Я…       — Ты не можешь отказаться от ответа. Это ведь не тайная информация. И она не поможет мне найти Джона, правда? — холодно хмыкнул Шерлок, но голос его предательски дрогнул.       — Он… он ищет работу. Он готов на все, лишь бы хоть немного заработать. Ему не хватает денег и времени. Он… почти влез в долги. Никто не может помочь ему, — болезненно прошептала Молли, дернув запястьем.       Шерлок кивнул. Все именно так, как он полагал. Больше никаких данных и не нужно. Шерлок освободил девушку, бросив нелепые извинения. Раньше они удавались ему лучше. Может, он опять начинает терять человечность, открытую в недрах его души с таким трудом? Молли не хотела думать о подобном варианте. И она до последнего сомневалась. Еще несколько слов, тяжелым камнем повисшие в груди. Замерла в дверях, опустила голову, леденея под выжидающим взглядом детектива.       — Шерлок, мне кажется, Джон иногда плачет ночами и зовет тебя во сне.       Цокот каблуков. Фигура скрылась во тьме коридора. А Шерлок… Шерлок остался стоять у стола, прижав подбородок к груди.       — Я знаю, Молли. Я знаю.       Следующий день Шерлок потратил на походы по магазинам. Последнее время этим занималась только миссис Хадсон. Парень даже удивился тому, как легко и быстро ему это далось. В общем, к вечеру все было готово. Шерлок восседал в любимом кресле, разглядывая разложенные на полу предметы. Несколько выглаженных рубашек. Недельный запас продовольствия в виде овощей, фруктов, бутылок минеральной воды. Какие-то детские вещи. Большой плед, купленный с огромной скидкой. И, наконец, визитка молоденькой няни, обещавшей сидеть с чадом двадцать четыре часа в сутки за крохотную плату.       — Миссис Хадсон!       Юркая женщина преклонных лет мгновенно возникла на пороге. Этот оклик… совсем как в былые времена. Голос Шерлока впервые со дня смерти Мэри звучал уверено и бодро.       — Миссис Хадсон, упакуйте все это и отправьте по адресу… — на секунду Шерлок задумался. Так, к себе домой Джон не пойдет, слишком многое напоминает там о Мэри, у Молли он оставаться не может, у неё новый парень, у которого нет собственного жилья. В таком случае…       — Ты бы хоть цветы ему подарил, — важно заметила миссис Хадсон, поднимая подарки с пола.       — Что?!       — Да знаю я адрес Джона, знаю. Молли заходила, пока тебя не было. Я хотела сразу сказать, но ты же сам…       — Нет, нет… Постойте… Цветы?       Шерлок спустил ноги на пол и даже вскочил, а не просто чинно поднялся по всему обыкновению. Он снова выглядел живым. Кровь прилила к щекам. Глаза не дрожали неровно и ненормально, а смотрели с хитрым прищуром. И миссис Хадсон не могла перестать улыбаться, радуясь очередному воскрешению милого сердцу квартиранта.       Не прошло и десяти минут, а Шерлок уже с торжественным видом заворачивал в блестящую бумагу большую коробку, уместившую в себя все подарки. Рядом в вазе стоял свежий букет, состоящий из белоснежных лилий и нескольких скромных фиалок. Чуть поодаль восседала миссис Хадсон, сцепившая руки в замок и умиленно качающая головой.       — Шерлок, ты так и не спросил адрес, — произнесла вдруг женщина.       — Он мне и не нужен пока что. Вы отправляете Джону подарок от тайного поклонника. Меня он все равно не примет, — неожиданно спокойно напомнил детектив и мотнул головой. — Позже, миссис Хадсон. Позже.       Джону было плохо. Он запутался в собственных желаниях, в себе. День поменялся местами с ночью. Жизнь будто снова отправила его на войну. Только теперь сражаться приходилось в одиночку. Джону даже казалось, что его уже убили, что нынешняя жизнь — это его личный сорт мучений в Аду.       Но Шерлок не верил в Ад…       Но Джон уже несколько лет назад перестал верить в любые виды существования души после смерти. Значит, все было правдой. Только не жизнь это, а существование. Джон даже жил по привычке, ожидая, пока черная дыра внутри убьет бренное тело. Он даже хотел наглотаться таблеток, чтобы больше никогда не просыпаться, не слышать истошного крика дочери, не ползать на коленях перед работодателями, не мочить подушку слезами. Но что-то толкало жить дальше. Надежда? Вера? Джон не знал. Только каждую свободную минуту между очередным собеседованием и пением колыбельных для Рози он бежал к окну и всматривался в городской пейзаж, ожидая какого-то чуда. Но ничего не менялось. Изо дня в день одно и то же.       — Мистер Ватсон? Вам посылка. Распишитесь о получении.       — От кого?       — Пожелал остаться неизвестным.       Тайные поклонники и раньше писали на Бейкер Стрит. Но это было так давно… Как в тумане. К тому же сейчас Джон не жил не Бейкер Стрит.       Но отчаянно хотел вернуться туда. Только он запретил себе мечтать об этом.       Кто его нашел? Как? Молли бы точно не выдала…       Джон внес коробку и роскошный букет в дом, поставил на кухонный стол и замер. Сколько же раз он распаковывал такие же посылки, слушая бормотание Шерлока, внимая его низкому, глубокому голосу, чарующему разум. Если бы детектив был тут сейчас… Он бы знал, кто написал им, даже, наверно, просчитал бы, откуда и с какой целью.       Но Шерлока не было рядом. И уже никогда не будет. Джон закусил губу и разорвал упаковку, уверенным движением открывая коробку, словно надеясь спрятать в нее свои чувства, а потом выкинуть. Однако не вышло. На самом верху лежал пушистый плед. Узор — маленькие скрипки по всей площади.       — Шерлок…       Шерлок сидел в парке неподалеку. Напялил глупую улыбку и спрятал лицо в воротник плаща. Он продумал план, идеальный во всех мелочах. Сегодня все ответы будут даны. И Шерлок готов был ждать. И отвечать самостоятельно…       Джон запретил себе думать об этом. Он хотел бы обвинить бывш… настоящего и самого лучшего друга во всех смертных грехах. Только так можно было отделать от мысли, что в смерти Мэри виноват ее муж. Однако было и еще кое-что, что Джон не мог простить Шерлоку. Его идеальность. Задумчивые глубокие глаза. Его острые скулы. Его мягкие черные кудри. Его сильные шершавые ладони. Его умные речи. Его точные жесты. Джон не мог простить Шерлоку и то, что тот так часто являлся к нему во снах, успокаивающе гладил вновь занывшие раны.       И вот Джон уже сидел, кутаясь в новый плед, и перечитывал свой замолчавший блог, забыв про собеседование.       «Шерлок — удивительный тип!»       «Шерлок, как всегда, рассказал все точно!»       «У него потрясающие методики. Я никогда еще не видел подобного!»       «Его тонкие пальцы, перепачканные в чужой крови… Жуткое зрелище.»       Джон чувствовал, как холодеют ноги, как чернота внутри сгущается. Перед мысленным взором вновь и вновь возникали призраки минувших лет. Лет, когда Джон и не полагал, что в его жизни может настать день, ненаполненный выходками Шерлока и хитроумными злодеяниями его врагов.       «Мне пришлось обработать рану на его затылке. Знаете, волосы оказались очень мягкими»       «В промежуток времени между звуком выстрелом и победным кличем увернувшегося Шерлока я, кажется, окончательно поседел. Я ни за кого и никогда так не волновался!»       «Когда мы раскрыли это убийство, я понял, что совсем не представляю своей жизни без потрясающих разум монологов этого гения дедукции!»       Джон разом захлопнул ноутбук и вздрогнул. Нет, нет! Слишком больно… Он больше никогда не различит в тишине бессвязного шепота, не услышит возмущенной ругани с телевизором, не проснется посреди ночи от звуков скрипки… Джон спрятал лицо в жестких ладонях с грубой кожей.       А у Шерлока кожа нежная, бледная и прохладная…       Джон уже не плакал. У него кончились все слезы, потраченные на выражение обиды на судьбу и страха перед туманным завтра. Он просто сидел, обхватив голову, и думал. Думал о том, что надо, непременно надо, сходить хотя бы к миссис Хадсон. Шерлок, наверное, уже не примет его. И будет прав.       Джон сквозь пелену слышал крик Рози. Только плакала она явно не от голода или страха. Ей нужно было внимание. Она соскучилась по папе. А папа соскучился по былой жизни. По адреналину в жилах. По чувству, когда кипит голова, сдавленная великой загадкой. По комнатке на Бейкер Стрит. По скрипке… Нет. Вранье все это. Папа соскучился по Шерлоку Холмсу.       Рози плакала от одиночества…       Джон очнулся не сразу. Когда крик стих, во всем доме повисла тишина. Только впервые за все время она не казалась напряженной. Что-то изменилось. Что-то витало в самом воздухе.       Джон поднялся, отложив ноутбук, и зашагал в сторону спальни, по-прежнему укрываясь накинутым на плечи пледом. Он не чувствовал собственных ног. Доковылял до двери, распахнул её. В сознании скользнула мысль, что он никогда не закрывал ее.       Шерлок стоял у окна, покачивая Рози на руках и сжимая в зубах погремушку. Его глаза блестели. Розовые губы сгибались в улыбке. Вот только при виде Джона Шерлок замер. Его лицо словно окаменело. Даже Рози перестала дергаться и сопеть во сне. Никто так и не узнает, что в тот момент великий детектив впервые за годы свой жизни едва осознавал собственные эмоции. Он не понимал, что чувствует, не мог поймать за хвост не единой мысли.       А Джон так и замер на пороге. Видение? Галлюцинация, точно. Шерлоку тут не откуда взяться, да и не мог он. Их дружба разрушена. И Джон понимал, по чьей вине. Но все равно отчаянно хотелось прижаться к широкой горячей груди и пожаловаться на весь мир. А видение опустило Рози в кроватку и попятилось, опуская плечи. Джону казалось, что он так и погибнет под взглядом этих серо-зеленых глаз.       И тут все стало ясно. Джон вспомнил виноватый голос Молли, которая сбивчиво бормотала какую-то ерунду этим утром. Вспомнил он и статью на сайте Шерлока о языке цветов. Белые лилии — красота и непорочность, голубые фиалки — верность любви. И плед… со скрипками.       Джон раскрыл рот в беззвучном крике и бросился вперед, вжимаясь лбом в чужое плечо. Твердое. Настоящее. Теплые ладони скользили по его спине. Уютно. Нежно. И все так же тихо. Шерлок подумал о том, что ему уже не хочется ничего говорить. Он все выразил. Все, что мог. Шерлок бездумно обнимал Джона, целуя его волосы, дрожащие руки, обвившие шею, лоб… Все, до чего дотягивался.       — Это, правда, ты? — проговорил Джон, поджав губы.       — Какой глупый вопрос, — заметил Шерлок.       Да, это он. Такой же, как всегда. Со всеми колкостями. С самолюбием и самоуверенностью. С теплой улыбкой, притаившейся в морщинках у глаз. Это Шерлок. Его Шерлок. Джон считал, что все это по сути лишь сон. Вся эта тишина — сон, долгожданные теплые поцелуи — сон, осторожные прикосновения — сон.       — Шерлок… Я люблю тебя, — пробормотал Джон, поглаживая скулы друга.       — Знаю.       Спокойно и кратко. В его стиле.       — А…       — Я тебя тоже. Если ты еще не догадался. Идиот.       Джон поднял взгляд и негромко рассмеялся, чтобы не разбудить дочь. Шерлок ухмыльнулся, а затем присоединился к возлюбленному другу.       Что такое идеальный дом? Это место, где уют и покой, где любовь, где нет места страху и недосказанности. Джон считал, что все желания, наконец, сбылись. Только…       — Алло?       Шерлок продолжал обнимать его, только тихий голос был обращен теперь к неизвестному на другом конце провода. Джон же сгорал от нетерпения. Кто это? Что ему было нужно? Кто посмел прервать их счастье? Однако разговор был недолгим.       — Джон. Лестрейд зовет на помощь. Ты со мной? — улыбнулся Шерлок.       — Какой глупый вопрос, — фыркнул Джон, прижимаясь к столь родным теплым губам.