Первый снег

— Да пошло все! — критик громко хлопнул крышкой ноутбука. Уже три дня он садился за свой компьютер, пытаясь написать ответ на дисс, но все было тщетно. Каждый раз получалось выдавить из себя всего две — три строчки. Он ненавидел Хованского, всей душой презирал этого алкаша, который называет себя комиком, но при каждой попытке выразить эту ненависть словами, она слово исчезала, заставляя Ларина беситься ещё больше, а вместе с тем его самоуверенность таяла на глазах. Такое состояние обычно бывает, когда пытаешься сделать что-то через силу, вопреки. Сроки поджимали, через два дня он обещал себе залить готовый ролик, но как это сделать, если чертов текст никак не желает сочиняться. Решив дать себе немного свободы и вдохнуть свежего воздуха, Дима завязал шнурки и вышел из квартиры. Замыкая дверь, критик продолжал держать в голове мысли о Хованском, боясь потерять последние крупицы ненависти к нему. Критик действительно дорожил этим чувством из-за того, что оно было самым ярким в его жизни. Нет, конечно, он бывал сердитым, у него даже возникала симпатия по отношению к некоторым особям женского пола, но такого сильного рвения обратить внимание человека на себя, сблизиться с ним (или же никогда не видеть друг друга) ещё не проявлялось. До недавнего времени. Смеркалось. Холодный Питерский ветер обжигал лицо, отчего нос и щёки мужчины сильно покраснели. Запахнув пальто и спрятав руки в карманы, критик двинулся в сторону старого парка. Он шагал по серому асфальту, не замечая ничего, погрузившись в свои мысли, как делают, когда хотят побыть в одиночестве. Питер — не самый подходящий для этого город, но Диме он нравился. Тут было нечто такое, что захватывало и крепко привязывало тебя к этим местам, не оставляя шанса на побег. Почти так же что-то в Юре заставляло Ларина продолжать эту бессмысленную вражду. Чувство, которое он испытывал к Хованскому, было гораздо сильнее, чем просто любовь или просто ненависть. Мужчина остановился около старого фонтанчика, который закончил свою работу, вероятно, ещё во времена строительства Петербурга. От света уличных фонарей на дне фонтана поблескивал снег. Первый снег в этом году, тот самый, что приносит столько радости и счастья, но не сегодня. Не то время, не тот день. Ларин чувствовал себя обманутым ребёнком. В очередной раз мужчина пожалел, что разорвал связи со всеми своими «друзьями». По крайней мере, ему было бы, кому излить душу. Возможно, тогда бы он не был яблоком, которое изнутри пожирает червь. Чья-то рука опустилась на плечо мужчины. Ларин вздрогнул, но не рискнул обернуться. Ему было неважно, кто это был, главное, что теперь критик не в одиночестве. Кто бы ни был этот человек, сейчас он оказывает поддержку Диме. Да, вот так, одним действием. — С первым снегом, картавый, — прозвучал за спиной до боли знакомый голос. Такой приятный, тёплый. — Чего по темноте шатаешься? Совсем страх потерял? — С первым снегом, Юр, — улыбнувшись, прошептал Ларин. Двое взрослых мужчин стояли, наблюдая за спускающимися на землю снежинками, забыв об остальном мире, словно впав в детство. Впервые за долгое время каждый из них нашел человека, который понимает тебя без слов. Миновало двадцать минут, возможно, даже ночь, но снег все шёл, а наши герои все ещё стояли в парке. Завтра все встанет на свои места, они опять станут врагами, но пока этого не произошло, нужно ценить каждое мгновенье.