Проповедь

      На Земле он называл себя разными именами. Сейчас он был в Японии, поэтому взял себе имя Кисе Рёта. Непривычно, но звучит красиво, ему подходит.       Кисе за свою довольно долгую жизнь повидал много религиозных мест. До невозможности красивые и величественные Православные Храмы, их внутренние убранства поражали его. Любил он и Мечети, они вселяли какое-то уважение что-ли. Но больше всего ему нравились буддистские храмы, которые были чуть ли не единственными умиротворяющими оплотами в шумном мегаполисе, а бывало и наоборот, самыми оживленными местами в маленьких провинциальных городах. Вообще, он, как демон христианской веры, был далёк от этой религии, но в чем-то уважал её. Особенно ему нравился их Ад, как там японцы его называют? Дзигоку, кажется. Их Царь Эмма внушал уважение, не такое, конечно, как Люцифер, но все же. Иногда Кисе посещал и разные сатанинские секты. Сомнительное это развлечение, надо сказать. Все эти странные обряды вгоняли его в ступор. Вы их видели вообще? Отрезание козлиных голов, убийство кошек и собак, причём тут бедные животные? Уж лучше себя убивайте. Кисе покачал головой. Глупые людишки не понимают, что ни один уважающий себя демон не придет на такой зов. Мда, потерянная цивилизация.       Кисе искал себе жертву, причём уже давно. Жертву в узком понимании этого слова. Он искал израненную, искалеченную и потерянную душу. Он искал человека, которому нечего терять, и который пойдёт с ним в Преисподнюю. Короче говоря, ему нужна игрушка, желательно мужского пола.       Судьба забросила его в один маленький провинциальный городок на острове Кюсю. И как ни странно, здесь находилась маленькая католическая церквушка. Рёта решил развеяться и сходить на проповедь.       Вообще-то, он терпеть не мог все эти бредни про всеобщую любовь, благоденствия и прочее. Вы видели, что сейчас творится в мире? Бог давно отвернулся от этой планетки, это уже давно царство Люцифера, его Господина. Но в этот раз его что-то в буквальном смысле тянуло зайти и остаться послушать эту пустую болтовню.       Он подошёл ближе. Церквушка была, мягко говоря, не в лучшем состоянии: гнилые доски, слегка покосившаяся крыша, но это почему-то лишь добавляло ей какого-то шарма. А может так влияло её расположение: она стояла на окраине городка, прямо у леса.       Кисе бесшумно проник внутрь, сел на скамью у двери и понял, почему его так сюда тянуло. Блядский священник. Это все он. Высокий, мускулистый, при этом ещё и смуглый. Леденящий нутро взгляд синих глаз быстро резанул по блондину, но внешне священник остался невозмутимым. Кисе закусил изнутри щеку. Это точно священник? Такие как он убивают людей голыми руками, а не ведут проповеди, от этого мужчины за километры пахло смертью и кровью. Колоратка на его шее нисколько не помогала думать о том, что он Слуга Господа, скорее наоборот, она выглядела, как насмешка. Кисе должен совратить его, чего бы ему это ни стоило. Щелкнув пальцами, Кисе испарился. Увидев это, Аомине встряхнул головой. Что это было? Ему показалось? Только что на его глазах исчез человек, просто испарился в воздухе. Причём человек, которого он никогда не встречал до этого. Неужели опять галлюцинации? Нет, только не это. Он же бросил ту жизнь, похоронил все, что было раньше. Он больше не убивает людей за деньги, больше не теряет самых дорогих людей. Он — Святой Отец, он — слуга Господа.       -Аомине-сан, с вами все хорошо? — Из ступора Аомине вывела старушка. Его немногочисленные прихожане прекрасные люди. Пусть их всего десять человек, но они приходят слушать его, а это самое важное. Откинув дурные мысли, он продолжил проповедь.       Через несколько дней этот блондин снова пришёл и сел на самую дальнюю скамью. Что-то в нем очень настораживало и будоражило Аомине, инстинкт убийцы никуда не денешь. Только вот что было не так? Может, дело в его внешнем виде? Волосы пшеничного цвета, тёмные очки, которые тот не снимает в церкви, чёрная водолазка, слишком узкие джинсы и дорогая обувь, он явно не из этих мест. Но что в таком месте забыл чужак? Надо бы это выяснить позже.       Кисе успел немного копнуть под этого горячего священника: Аомине Дайки, 27 лет, одинокий, живёт прямо здесь, в церкви, тихий и мирный, никто толком не знает, откуда он пришёл. Рёта немного нервничал, и его это подбешивало. Он же один из высших демонов, так какого хуя у него потеют ладони, а от взгляда синих глаз тяжелеет в паху? Кто ещё из них двоих слуга Господа?! Надо поставить этого наглеца на место.       Еле-еле дослушав очередные бредни про спасение души, Рёта встал и медленно начал подходить к алтарю. Достав флягу со скотчем, он немного из нее отхлебнул и деликатно прокашлялся:       — Добрый день, Святой Отец, — демон снял очки и положил их на скамью.       — Добрый, сын… — Аомине осекся, когда увидел, кто именно стоит перед ним. Это же тот самый блондин. Блять, вблизи он смотрится ещё лучше. Аомине понял, что было не так. Его лицо, вернее его выражение. Пошлая улыбка с чуть заостренными клыками зубов, глубокие глаза медового цвета, в которых слишком заметно читается развращенность и падение.       — Не могли бы мы обсудить вашу замечательную проповедь? — Кисе сел на скамью первого ряда, положив ногу на ногу и отхлебнув ещё немного скотча.       — Что именно тебя интересует? , — Аомине достал из кармана брюк пачку сигарет и зажигалку.       — Курите в церкви, как можно, Святой отец?       — Я же молчу про то, что ты пьёшь в церкви, — Аомине сделал глубокую затяжку, терпкий дым тут же наполнил его лёгкие. Наконец-то.       — Так что ты хотел обсудить?       Кисе немного помолчал, сделал ещё один глоток из фляжки и посмотрел Аомине в глаза:       — Вы говорите, что Бог нас видит, что Бог любит нас и защищает. Так? — ответом ему служит кивок священника.       — Вы говорите, что все люди равны, должны любить друга-друга и прочую лабуду. Тогда почему Бог не любит вас, Святой Отец? Почему Бог забрал у Вас сестру? Почему Бог дал ей погибнуть? Разве Он существует? — Кисе смотрит прямо в глаза, его голос настолько холоден, что, наверное, может заморозить святую воду в купели у входа.       — Что? Что ты сейчас сказал?! Откуда ты знаешь?! Кто ты блять такой?! — Аомине быстро подходит к Кисе, хватает его за ворот водолазки и поднимает со скамьи.       — Я, Кисе Рёта, и ты знаешь, кто я. Я вижу это в твоих глазах.       — Что ты блять несешь, уебок?! — Аомине сорвался на крик, внутри него все горело. Как? Как он узнал? Кто его подослал? Он ведь порвал все связи.       — Не кричи на меня, твою сестру это не вер… — ему не дают договорить. Стальной кулак бьет по его лицу с такой силой, что демон отлетает к стене. Вот мудак. Кисе сплевывает на пол церкви кровь, ударили его все же не настолько сильно, чтоб было больно, конечно, тут дело скорее в уязвленном самолюбии. Кисе не даёт священнику опять наброситься на себя, взмах тонкой кисти руки, и Аомине со всей силы падает на скамейки       — Что ты блять такое?! Ты — демон?       — Бинго, ну наконец-то!       Аомине кидает в это бесовское отродье одну из Библий, которые лежали на скамье:       — Очень смешно, — Кисе облизывается и отшвыривает книгу ногой, обутой в элегантный дезерт, куда-то в угол       — Наконец-то я могу сделать так, а то устал уже терпеть, — Аомине расширил свои глаза, наверное, больше возможного. И его можно было понять. Хвост, у этого уебка был хвост, кожаный, темно-бордовый хвост, на кончике которого было острие в виде пресловутой стрелочки.       — Что это блять за хуйня? Ты меня наебываешь, да?       — А что, это похоже на шутку? — Кисе подходит вплотную к Аомине, его хвост несильно бьётся по бедру. Кисе хмыкает, глядя на забавную реакцию человека. Хвост медленно ползет по чужому бедру, останавливается в районе паха и слегка массирует его:       — Позволь мне забрать твою боль, позволь помочь тебе, — Рёта шепчет на ухо Аомине, его слова капают в душу Дайки, как сладкий яд, который заставляет внутри что-то шевелиться, то, что он старательно пытался усыпить. Зрачки демона неприятно отливают красным цветом, они будто бы затягивают его в бездну. Руки сами тянутся к проклятой водолазке, которая скрывает красивое тело. Что с ним происходит? Наверняка это отродье его гипнотизирует. Хотя, может и к лучшему, он так устал из-за всего дерьма, которое у него происходит в жизни последние несколько лет. Из-за этого блядского хвоста мысли путаются, дышать становится труднее, а член уже довольно ощутимо давит на ширинку. Он как-то слишком резко стягивает с блондина водолазку, отчего тот цыкает, но ничего не говорит. Кисе садится к нему на колени, широко разведя ноги. Пристально смотрит в глаза, облизывает свои губы и прижимается ими к губам человека. И целует. Целует жадно, умело, влажно. Целует так, будто от этого зависят их жизни. Чертов похотливый демон. Аомине целует его с закрытыми глазами, он не хочет видеть свое падение в бездну в отражении зрачков этого совратителя. Губы Кисе перемещаются на шею, зубами он вынимает из-под чёрной рубашки белоснежную колоратку, длинные пальцы с силой дергают рубашку в разные стороны, пуговицы разлетаются в разные стороны, он оставляете после себя многочисленные укусы и засосы.       — Не знал, что демоны фетишисты, — Аомине ухмыляется, а потом хватает правой рукой кончик хвоста и начинает массировать его большим пальцем. Кисе дергается так, словно через него прошёл разряд тока. Слишком неожиданно и приятно.       — Если ты думаешь, что ты тут главный, я спешу тебя разочаровать. Не смей открывать рот, держи колоратку в зубах, и только попробуй ослушаться меня, — Кисе сдавленно кивает в ответ. Человек поочередно широко мажет своим языком по его соскам, чуть прикусывает их, а затем бросает его на скамью и разворачивает спиной к себе. Рёта ударяет себя по левой ягодице, священнику не надо повторять два раза, он лезет в карман джинс и достаёт из него бутылочку со смазкой. Так этот уебок все просчитал, ну что же, сейчас он получил по заслугам. Демон щелкает пальцами и тут же остаётся без одежды, что ж это очень даже удобно. Аомине сглатывает вязкую слюну, смотря на открывшуюся ему картину, мнет до покраснения упругие бледные ягодицы, после них обязательно должны остаться синяки.       Холодные из-за смазки пальцы неприятно холодят анус, Кисе немного морщится, когда в него сразу вводят два пальца, они двигаются жёстко и уверенно, к ним добавляется третий, влажные пальцы с нажимом проходят по простате. Потом они исчезают, Кисе уже скучает по ним, но еще больше хочется продолжения, поэтому он нетерпеливо виляет бедрами, пытается обернуться через плечо, но его голову тут же фиксирует тяжелая рука. Одной рукой немного неудобно стягивать с себя брюки с боксерами, но это слишком маленькая цена за то, что будет дальше. Входит он резко, почти на всю длину, и тут же рычит от нахлынувших ощущений, он собирается сейчас выебать демона в церкви, такое точно не прощается. Он начинает двигаться, толчки выходят жесткими, грубыми, заставляют Кисе со всей силы цепляться пальцами за спинку скамьи. Аомине наклоняется ниже, прижимается грудью к спине, впивается зубами в загривок демона, ладонями скользит по всему телу, оставляя красные полосы ногтей, мнет бедра в надежде оставить после себя как можно больше отметин, толкается до самого конца, головка члена то и дело задевает простату. Кисе плавится, ему слишком хорошо, колени разъезжаются сильнее, он пытается потереться горячим стояком о холодные доски скамейки, но Аомине замечает это и толкается в него ещё сильнее, одновременно с этим кусая мочку уха с серьгой в нём. Окончательно же Рёта слетает с катушек тогда, когда Дайки наматывает его хвост на руку и начинает отлаживать его большим и указательным пальцами, Кисе буквально трясёт, из-за чего свет в церкви начинает мигать, а оконные стекла ощутимо дребезжать. Толчки становятся все более беспорядочными и глубокими, хвост сжимается все сильнее, последней каплей для Кисе становится животный рык Аомине у его уха. Он закидывает голову назад и с протяжным громким стоном кончает на скамью, колоратка падает куда-то на пол.       — Я же сказал тебе не открывать рот без моего разрешения, непослушный бесенок, — Аомине выпрямляется, натянув на себя волосы Кисе ещё сильнее, кончает внутрь с хриплым стоном и тут же выходит из обмякшего тела. Смотрит несколько секунд на то, как из покрасневшей дырки вытекает его сперма. Просто чудесно. Тяжело вздохнув, он кое-как приводит себя в порядок. Видок, конечно, тот ещё.       — Я люблю нарушать обещания, не забывай, кто я, — Кисе кое — как встаёт, шатаясь подходит к священнику, и облизывается. Щелчок пальцев, и он снова шикарно выглядит, наверное, даже лучше, чем раньше.       — И что теперь? Я выебал демона в церкви. Священник, Сын Господа, делал греховные вещи прямо в Доме Божьем. Мою душу теперь не спасти.       — Ты ведь и так знаешь, что я отвечу, Аомине-ччи, — Кисе проводит пальцами по его щеке.       — Идём со мной. Такой человек как ты, должен владеть Адом, а не читать бессмысленные проповеди. Ты именно то, что я искал долгие годы. Просто поцелуй меня и скажи, что хочешь уйти со мной. Ты будешь счастлив там, станешь таким же, как я, ты будешь счастлив со мной, я ведь обещал тебе.       Аомине даже не хочет думать, это бессмысленно, он просто не сможет больше жить так, как было до встречи с этим существом. Он целует Рёту жёстко и властно, где-то между пошлых звуков слышится: «Согласен». Щелчок пальцев, и церковь опустела. Тишина тут же наполняет её своды. О том, что произошло здесь, будет напоминать лишь колоратка с отметинами зубов на ней.