Время уснуть и смириться

       Дибу, наверное, пора прекратить вздрагивать от всякого шума ночью на улице. Прекратить оглядываться в тёмной комнате, боясь быть скомпрометированным, раненым, банально застатым врасплох. Быть зажатым между стеной и леденящей инопланетной сталью, сотнями тончайших острых паучьих лап, устремлённых на него, ищущих слабые места, куда можно ударить больнее, сильнее, точнее.        Дибу пора перестать вздрагивать от воя сирен — они никогда не будут означать захват Земли из космоса, не будут угрожать всему человечеству верной гибелью — этого уже не будет никогда.        И главные доказательства тому — руины инопланетной базы в конце улицы. Балки, панели, массивные металлические плиты, а под ними — гигантские кроличьи норы, до отказа наполненные инопланетными машинами, компьютерами. Всё это погребено под тоннами строительного мусора, и уже никто не достигнет их и не сможет использовать.        Дибу нужно вылечить нервы и избавиться от уродливых шрамов на лице. Это будет не сложно — они проходили это тысячи и тысячи раз, когда железные штыри пронизали его тело и рвали на сотни кусочков. Диб всё ещё жив, но почему-то дрожащие руки и нескончаемые кошмары вылечить не может ни одно научно продвинутое лекарство.        Зим говорит, что это его вина-заслуга. Говорит это и, шипя сквозь зубы, выхватывает линзу из глаза. Он слезится и не хочет открываться так, как надо, и Зим морщится и злится, сильнее впиваясь тонкими пальцами в руку Мембрейна. Маскировку инопланетянин не снимал два дня. Зато теперь он мёртв для своей империи, которой даже не был нужен.        Диб мягко сжимает в ладонях спрятанные в перчатки чужие руки — потому что Зим прямо сейчас готов выцарапать себе глаза из тупой ненависти и боли — и осторожно, невероятно спокойно и нежно касается губами холодного лба инопланетянина. Проходит пара секунд…        — Всё в порядке?        — … Да.       … и Диб уже чувствует себя гораздо лучше. Потому что врага, что предвещал смерть всему неблагодарному человечеству, больше нет, он остался гнить среди катакомб стали и мусора.        Остался лишь Зим — кроме одного лишь параучёного никому не нужное существо, настолько же отвергнутый всеми, как и сам Диб.        И Диб может выдохнуть спокойно и не бояться за себя, за семью или тупых соседей и знакомых, в очередной раз засыпая в одной кровати с тем, кто столько раз хотел его убить, потому что всё осталось позади много лет назад.        Потому что нет больше ни захватчиков, ни защитников. Есть просто два странных человека, которые смирились со всем и закрыли глаза.        Потому что ненависть, связавшая их когда-то в слепом противоборстве, сменилась на усталость, а потом и на чувства — странные, ненормальные, под стать им.        Потому что прошлое мертво, а они не могут больше жить друг без друга.