Перевоспитание

Тарьей не представлял, что кто-то может так сильно его раздражать. Одним своим присутствием выводить из себя до дрожи внутри, до сжатых кулаков. Сандвик всегда был доброжелателен ко всем людям и относился нейтрально к тем, кто ему по каким-либо причинам не нравился. Но Хенрик Холм, ворвавшийся в его жизнь по стечению обстоятельств, перевернул ее с ног на голову. Тарьея бесило в нем абсолютно все: начиная с голоса и заканчивая безупречной актерской игрой. Да, черт возьми, Холм играл великолепно. К нему практически никогда не было претензий, тем времен как из-за Тарьея приходилось переснимать все по несколько раз: «Тарьей, слишком наигранно! Тарьей, слишком быстро! Тарьей, больше чувств!» И этот наглый взгляд Холма. Сандвику в такие минуты сильнее всего на свете хотелось сделать что-то гадкое, чтобы стереть ухмылку с его лица. Хенрика же, казалось, совсем не задевало такое отношение к себе. Он в открытую смеялся над парнем и его жалкими попытками «показать характер». Именно так сказала Джули, главный режиссер, когда Тарьей в очередной раз испортил кадр тем, что начал ругаться со своим партнером. Несмотря на такую своеобразную ненависть, играть любовь с этим парнем для Тарьея не составляло большого труда. И целоваться с ним было не противно, хоть Сандвик и старался показать это всем своим видом после отснятого кадра. Холм лишь забавлялся над парнем и никак больше на его капризы не реагировал. Остальные ребята, к слову, были без ума от Хенрика и искренне не понимали причину неприязни Тарьея. «Чувак, да он же отличный парень! С ним можно нехило так потусить после работы. А если прийти в кофейню, он угостит кофе с булочками», — говорил Карл. Тарьей злился. Кофе с булочками! И этим он заслужил любовь всего каста? Сандвик размышляет обо всем этом, сидя на съемочной площадке с ребятами. Они уже собираются домой, потому что сцену с ними отсняли. А Тарьею ничего не остается, кроме как ждать Хенрика, который снова опаздывает. Сандвик именно поэтому злится еще сильней. Почему он должен ждать Холма? Кто он вообще такой, чтобы из-за него задерживаться? — Где его носит? — возмущается парень вслух. — Это жутко бесит. — Он же предупреждал, что у него небольшие проблемы дома. Тарьей, будь проще, — отвечает Давид. — К тому же, у него был выходной. Он не виноват, что режиссерам захотелось покончить со всем сегодня и доснять эту серию, — поддерживает Марлон. — Почему вы вообще его защищаете? — взрывается Тарьей. — Я… — Хэй, всем привет! — Хенрик буквально залетает в комнату, перебивая Сандвика. По очереди жмет парням руки и смотрит на Тарьея. — Привет, неженка. Сандвик буравит его взглядом, слегка надув губы. — Что, ребят, он никого тут еще не убил? — усмехается Хенрик, обращаясь к парням, когда понимает, что Тарьей не собирается ему отвечать — Ты вовремя, — смеется Давид. — Хенрик, здравствуй, — в помещении появляется Джули. — Я рада, что ты откликнулся на нашу просьбу. Иди к гримерам, переодевайся и начнем. — Я мигом, — улыбается Холм, покидая площадку. Сандвик закатывает глаза. Почему он вечно такой улыбчивый? Строит из себя лучшего во всем. Как же раздражает! — А ты, Тарьей, лучше порепетируй, — обращается режиссер к парню. Тарьей незаметно сжимает кулаки. Как же его бесит Холм! — Стоп! Так не пойдет! Тарьей, сколько можно? — громкий возглас Джули заставляет в очередной раз всех остановиться. — У тебя такой вид, будто ты целуешься с жабой. Ты можешь наконец собраться и засунуть свое детство в одно место?! — Да почему опять я? — не выдерживает Сандвик. — Можно подумать, Холм играет просто великолепно! — Можем мы просто взять перерыв? — спокойно интересуется Хенрик, глядя на режиссера. Та устало кивает. Пауза сейчас необходима всем. Тарьей собирается уже было развернуться, чтобы уйти, но неожиданно чувствует руку Холма на своем запястье. — Куда ты собрался? Иди за мной, — Хенрик тащит парня в сторону так называемой гримерной, не давая тому возможности ответить. Тарьей хмурится, когда Холм заталкивает его в комнату, закрывая за собой дверь. — Чего тебе надо? — недовольно бурчит Сандвик, глядя на Хенрика. Тот вдруг резко прижимает его к стене, опираясь руками по обе стороны от головы Тарьея. — Ты свихнулся?! — Ты знаешь, что ведешь себя как маленький ребенок? — Холм, как обычно, усмехается. — Да какого хрена тебе надо? — возмущается Тарьей, упираясь руками в грудь Хенрика и пытаясь его оттолкнуть. — А ты знаешь, что маленьких детей обычно наказывают, когда они себя плохо ведут? — Холм резко опускает ладонь на ягодицы парня, заставляя того вздрогнуть от неожиданности. — Блять, ты совсем, что ли, больной?! — на Тарьея вдруг накатывает какая-то непонятная паника и злость. Что себе позволяет этот парень? — Ай-ай-ай, — качает головой Хенрик. — Не ругайся. Детям не положено. А ты пока не ведешь себя как взрослый. — Ты мне мамочка, что ли? — пыхтит Тарьей, продолжая свои жалкие попытки оттолкнуть от себя старшего парня. — Нет, но могу стать папочкой, — подмигивает Холм, неожиданно подхватывая Сандвика на руки и двигаясь к дивану, к несчастью Тарьея находившемуся в помещении. — Тебя в детстве, похоже, никогда не пороли. Поэтому ты вырос такой задницей, — Хенрик на пару секунд опускает Сандвика на ноги, плюхается на диван и тянет парня на себя. — Что ты делаешь? — вскрикивает Сандвик, когда Холм резко заваливает его на свои колени. — Собираюсь преподать тебе урок, малыш, — усмехается Хенрик, успокаивающе проводя рукой по спине парня. — Какое право ты имеешь?! — Тарьей повышает голос, и Хенрик достаточно аккуратно прикрывает его рот своей ладонью. — Тише, неженка, не кричи так, ты же не хочешь, чтобы кто-то зашел и увидел тебя в таком положении? — второй рукой Холм поглаживает ягодицы парня. Тарьей замолкает, пытаясь до конца осознать, что происходит. Внутри бушует ураган из миллиона разнообразных чувств. Ему одновременно страшно и интересно. Его бесит и в то же время почему-то вдруг странно возбуждает чертов Хенрик Холм. — Тарьей, просто признай, ты же хочешь меня. Поэтому я так тебя раздражаю, — тихо говорит Хенрик, перемещая руку со рта на спину парня, чтобы тот не дергался. — Ты больной! — шипит Тарьей, отбрасывая ненужные мысли в сторону. Эта ситуация не может его возбуждать, нет. — Да я терпеть тебя не могу! Первый удар оказывается слишком неожиданным, и заставляет Сандвика стиснуть зубы. — Из твоего рта вылетают слишком плохие слова, малыш. Меня это не устраивает. — Мне насрать! — Тарьей снова начинает активно дергаться, пытаясь освободиться. На Хенрика накатывает волна раздражения из-за такого поведения парня. — Перестань, — просит Тарьей, всхлипывая, когда Холм резко приспускает с него штаны. Теперь он чувствует лишь невероятную обиду. Почему с ним так обращаются? Он не маленький, чтобы вот так лежать на чьих-то коленях и терпеть эти унижения. — Ты просто получишь то, чего заслуживаешь. А потом мы пойдем и доснимем этот чертов эпизод. Второй удар оказывается болезненнее. Тарьей шипит сквозь зубы, пытаясь прикрыть попу ладонью. — Лежи смирно, — Хенрик заламывает руку парня, полностью ограничивая того в движениях. Сандвик чувствует мимолетное поглаживание и сразу затем еще один удар. Слезы непроизвольно застилают глаза. — Все хорошо, — шепот Хенрика сейчас кажется безумием. Разве это «все хорошо»? Как может быть все хорошо, когда кто-то бьет тебя по заднице? Следующий удар обжигает кожу, заставляя парня вздрогнуть. Тарьей с силой втягивает носом воздух, чтобы хоть как-то утихомирить рвущиеся наружу слезы. Ему не столько больно, сколько обидно. — Пожалуйста, Хенрик, прекрати, — Холм чувствует, что Тарьей вот-вот расплачется. Ему становится немного жаль парня. Но он не может резко все прекратить. Так Тарьей ничему не научится. — Еще шесть, и я остановлюсь, — Хенрик снова успокаивающе проводит рукой по спине Сандвика, и тут же наносит еще один удар по попе. — Считай вслух, чтобы было легче. — Один, — всхлипывает Тарьей, глотая слезы, которые он все-таки не может сдержать. — Умница, малыш, — Хенрик наклоняется, чтобы оставить короткий поцелуй за ушком парня. Тарьей прикрывает глаза. — Тебе ведь нравится. Тарьей не отвечает, потому что, черт возьми, Холм прав. Сандвик ощущает стыд, унижение и вместе с тем какое-то неправильное возбуждение. От этого становится еще хуже. — Два! — срывается с губ, когда ягодицы снова обжигает. Хенрик, кажется, совсем не жалеет его, но не бьет со всей силы. Еще три удара следуют один за другим, и Тарьей практический срывает голос, пока считает вслух. Ягодицы уже жутко горят. Сандвику так и хочется потереть больные места, но он знает, что Хенрик не позволит. — Последний, маленький, потерпи, — нежно предупреждает Холм, занося руку для удара. Тарьей крепко зажмуривается, прикусывая губу. — Шесть! — вскрикивает он, когда Хенрик опускает свою ладонь на его ягодицы. — Все, все хорошо. Тарьей закрывает лицо руками, пытаясь успокоиться и унять дрожь. Хенрик заставляет его подняться и тут же аккуратно усаживает меж своих ног, обнимая со спины. — Теперь ты будешь хорошим мальчиком, так ведь? — шепчет Холм, прикусывая мочку ушка парня. Тарьей слабо кивает, сдерживая рвущийся наружу стон. Рука Хенрика оказывается там, где быть не должна. Поглаживает пах, заставляя Тарьея выгнуть спину. — Тебе нравится? Тарьей кивает и краснеет до кончиков ушей. Он чувствует себя невероятно грязным и униженным, вся эта ситуация абсолютно неправильна. Так не должно быть. Но ему ужасно хорошо. Ладонь Хенрика проникает под резинку трусов и осторожно сжимает аккуратный член парня. Тарьей вцепляется в запястье Холма, стискивая зубы, чтобы не застонать. Звуки, доносившиеся из этой комнаты, скорее всего, и так уже привлекли ненужное внимание. Просто никто не решился заглянуть внутрь. Тарьей поворачивает голову в сторону и чувствует губы Хенрика на своих. Сандвик тут же помещает свою ладонь на затылок парня, прижимая того к себе, и отвечает на поцелуй со всей страстью, проскальзывая языком в чужой рот. Дрожь пронзает каждую клеточку тела, словно электрический разряд. Холм активно двигает рукой, помогая Тарьею дойти до пика. Пару минут и Сандвик выгибается, запрокидывая голову, громко стонет, уже не сдерживая себя, и взрывается. Хенрик чувствует капли спермы на своей руке. Он успокаивающе целует мальчика, бережно прижимая к себе, пока тот дрожит от переизбытка чувств и эмоций, накрывших его с головой. Несколько минут парни просто сидят. Тарьей приходит в себя после бурного оргазма, а Хенрик лишь оставляет короткие поцелуи на его шее. — Сейчас я выйду к остальным, а ты приведешь себя в порядок и присоединишься к нам. Мы доснимем сцену, а потом я приглашаю тебя на свидание. И ты не имеешь права отказаться, ты теперь хороший мальчик, — усмехается Хенрик спустя какое-то время. Тарьей и не думает возражать. Он лишь согласно кивает, устало прижимаясь к парню. Но где-то на задворках сознания проскальзывает мысль, что ни за что не стоит менять своего поведения ради таких наказаний.