Ты наглеешь, Мун.

Каждый их поцелуй был пьяным. Буквально или нет. Каждый раз был все таким же, как предыдущий. Коридор квартиры Нуры, диван в гостиной Эвы, автобус Пенетраторов. И каждый раз во рту похожий привкус — текила, пиво, вино. Рвота. Приятного мало. И в то же время много. — Тебе плохо? Нужно кого-нибудь позвать? — Да. Позовите… позовите Криса. Она так безоговорочно пьяна, что не стесняясь просит позвать Криса. Того самого, что красавчик из Пентраторов, выпускник. С которым переспали все второкурсницы, а у первокурсниц с ним еще все впереди. Да-да, именно его. Того, которого зовут уединиться в спальне чужого дома на вечеринке. Именно его Эва Квиг Мун просит позвать, чтобы тот подержал ее волосы, пока содержимое ее желудка благополучно не выйдет наружу через рот. — Ты наглеешь, Мун, — ухмылялся тот, протягивая рыжей салфетки. — Ты омерзительна. Умойся. — Хочешь, я тебя поцелую? — Девушка разразилась громким смехом. — Прекращай, — улыбка не сходила с его лица. Он развернулся и потянулся к ручке двери. — Кри-и-ис… — Опять? — Отвези меня до… — Тупое молчание. Обернувшись, парень увидел знакомую картину: Эва, все так же омерзительна и прекрасна, в отключке валяется в чьей-то ванной, выпустив из рук салфетку и телефон. Он бы мог оставить ее там, как всегда поступал с ничего незначащими девочками, с теми, о поцелуях с которыми забывал на утро после произошедшего. Он бы мог вернуться на вечеринку и выпить еще пива, мог бы просто завалиться спать в спальне наверху. Но он не мог. Потому что Эва Квиг Мун лежала перед ним в отключке в чужой ванной, абсолютно пьяная, сумасшедшая, не соображавшая, что происходит. Не потому что ему стало ее жаль, а только потому, что это Эва. Не какая-то другая первокурсница, а именно Эва Квиг Мун. И только поэтому она лежала у него на руках, сопя, как маленький ребенок. Именно поэтому он отнес ее в свою машину и повез прямиком домой.

***

Глупая ухмылка и издевательское подмигивание, после которых стабильное «Да пошел ты, Крис!» в спину, сопровождаемое идиотской улыбкой обоих, стали традицией на утро в школе после бессонной ночи. Только сегодня он выкрикнул: — Значит так, да? «Пошел ты, Крис!»? Я больше не приду, когда ты меня позовешь, — нагло улыбался парень, подойдя вплотную к девушке. — С чего это мне тебя звать? — Эва болтала ногами, свисающими с подоконника на школьной лестнице, — на месте, где каждый день десятки пар целуются, десятки друзей делятся новостями и печеньем, списывают домашнее задание или обсуждают новое теле-шоу. — Не помнишь, как попала домой, Мун? — За эту наглую ухмылку хотелось убить. — Да я… Конечно, помню! Я, — девушка пыталась придумать правдоподобную отмазку, потому что она и правда не помнила, — да меня Нура забрала. Да. Точно. — Да. Именно. Еще и на машине и со всякими удобствами. Еще и на руках отнесла до твоей кровати. Хорошая у тебя подруга, Нура. — Чего ты добиваешься, Шистад? — Девушка нахмурила брови. — Ты когда-нибудь поцелуешь меня трезвой?

***

от: Крис. «Вечеринка Пенетраторов в пятницу. Доберешься до нее сама или мне приехать за тобой?» от: я. «Ты главный мудак в списке всех мудаков моей жизни.» от: Крис. «Значит, ты придешь? Приводи подруг!» Конечно, Эва придет. По-другому быть не могло. И приведет подруг, еще бы. И она уже собралась за два часа до встречи с ними. И она уже повозилась с прической и макияжем. И она уже бежит открывать дверь, в которую звонили уже несколько минут без перерыва…, а кому, кстати? — Крис?! — Решил убедиться, что ты действительно придешь, — опять эта чертова ухмылка! Да как он это делает?! Как ему удается быть… таким?! Бессовестный кретин. Эта идеальная прическа, всегда идеально лежащие волосы! И ухмылка. С Кристофером Шистадом в комплекте всегда идет нахальная ухмылка, за которую хотелось его убить или просто поцеловать. — Собралась за два часа? — Да я… просто встречаюсь с Нурой… через двадцать минут. Да. Так что уже ухожу. — Нура и Вильям идут в кино. Подбрасывал его до ее дома пять минут назад. — Эва залилась краской. — Совсем забыла! — Неужели? — Так зачем ты пришел? — Я уже отвечал, — смеялся тот. — Я тебя сейчас ударю. — Может лучше по-другому заставишь заткнуться? — Может и да. А может я просто сейчас закрою дверь перед твоим носом? А? — Бога ради, Мун! Ты этого не сделаешь. Не сделает, он прав. Что тогда она сделает? — Ты чертов мудак… — Ага. — И вообще, — она запнулась, — вообще… — Что «вообще»? — Я хочу тебя поцеловать прямо сейчас, чтобы ты умер от нехватки воздуха, чертов кретин! — О, Эва! Ты действительно еще не пила сегодня? — Пошел ты, Крис! Пошел ты… Сильные руки не стесняясь обхватили ее за талию и притянули к себе. Она не сопротивлялась, потому что ее руки уже обхватили его шею, а зубы кусали его нижнюю губу. Это был их самый осознанный, самый настоящий поцелуй. И когда они рядом, они снова пьянели, даже без крепких напитков и оглушающей музыки. Это был их самый пьяный поцелуй. Но самый сладкий.