Он

— Шуга-хен, ты разучился танцевать? — немного раздраженный голос Хоупа раздался на все помещение. Иногда ты такое противное создание, Хоби. Я даже начинаю тебя ненавидеть. Ты спокойно позволяешь себе сказать все, что думаешь, сделать все, что пожелаешь. Вот только, какого черта? Кто дал тебе такую возможность? Почему ты так спокойно прикасаешься к нему? Если бы я мог, то обвил тебя этими мыслями и просто душил, пока ты не начнешь биться в агонии. И когда оставалось пару мгновений до твоей смерти, эти путы испарились, давая сделать вдох. Ты бы схватился за горло, судорожно хватая воздух, смотрел на меня и одними губами спрашивал, за что. Что я тогда ответил? Еще не известно. — Чимина~, ты завис, — туша Тэхена свалилась на меня, заставляя еще больше прогнуться в спине. Точно, я же занимался разминкой. Или растяжкой? Что-то из этого я точно пытался сделать. — Ты чего такой серьезный? Ви — маленькое дите, загнанное в тело взрослого мужика. Существо, движимое своими тараканами, которые мечутся в его черепной коробке из стороны в сторону, создавая в ней столько же хаоса, сколько и их хозяин в реальной жизни. Однако, мне нравится его спокойный режим, проявляющийся ближе к пяти часам утра. Тэхен уже больше похож на обычного парня. Резкий контраст между днем и ночью. От безумного клубка непонятной возни до понимающего человека, с которым можно обсудить все до мельчайших подробностей. — Просто задумался, — насколько бы глупым его не считали, он всегда прекрасно понимал твои эмоции. Просто посмотрев на мою натянутую улыбку, Тэ сел возле меня и, проследив за взглядом, хлопнул по спине и лег, решив поспать. Когда-то я считал себя полным идиотом из-за того, что рассказал ему о своей «болезни». Правда, сейчас я этому даже от части рад. Плюс один человек в копилку близких друзей. — Не пались, — чмокнув губами, он уперся макушкой мне в бедро и задремал. Отличный совет. Только я не могу оторвать взгляд от них. Идиот-Хоби, который носится вокруг него, истерично двигая бедрами и заставляя его сделать так же. Он же просто смотрит на все это, сложив одну руку на груди, а другой потирает переносицу. Ужасная привычка. Пытаясь сделать вид, что он слушает ворчания Хоупа, переводит взгляд на него и слегка тормошит свои волосы, оставляя нос в покое. Черный вихрь медленно разлетается и укладывается в ином порядке, нежели до этого. А я готов поклясться, что даже Ви почувствовал эту вибрацию, пробравшую все мое тело. — Да что за день то такой! — взвыл Хосок через пару секунд. — Только деревья научил правильно двигаться, как наш сахарный человек решил рассыпаться! Зал сразу же наполнился смехом макнэ и возмущенными криками «деревьев». Давно уже пора к этому привыкнуть, Намджины. Вы реально плохо двигаетесь. Хотя, я думаю, они знают это, просто возмущаться уже вошло в привычку. Периодически такое поведение немного раздражает. Ну, как немного. Я бы сказал, очень. Но четыре года бок о бок с этими идиотами делают свое дело. Крики и пререкания уже сравниваются с материнской колыбельной перед сном. — Чимин, — это рыжеволосое чудо находит меня глазами и сразу же подлетает, наваливаясь сверху, как ранее это сделал Тэхен. — Я нашел тебе развлечение на вечер, ночь, завтрашнее утро. Да, и вообще на всю ближайшую жизнь! — Чимин-хен будет учить дедулю танцевать! — радости этого противного макнэ не было предела. Когда-нибудь я точно задушу его ночью. Но не сегодня. Слишком сложно сейчас продумать убийство, когда жизнь зависла на кончиках этих пальцев. — Это разве не твоя забота? Я уже устал, — сваливаю надоедливого Хоби на пол, поднимаюсь и уже почти дохожу до двери, как… — Чимин слишком необязательный, чтобы взяться за чужую работу всерьез, — режет слух настолько, что челюсть сжимается. Значит, в твоих глазах я выгляжу неспособным на помощь донсеном. Прекрасно, лучше быть не может! — ЧимЧим, — голос Сокджина прошибает меня с головы до ног, и я слышу, как он делает шаг в мою сторону. Отодвигаюсь в сторону и только сейчас понимаю, что застыл на месте с сжатыми кулаками и челюстью и стоял так уже добрую минуту. Спокойно выдыхаю и продолжаю путь к двери. Ненавижу такие ситуации. В каком там возрасте проходит этот юношеский максимализм? Почему я всегда должен выглядеть так жалко перед ним? — Значит, мне нужно попросить? — не разговаривай со мной в этом пафосном тоне сурового репера. Я это терпеть не могу. Рука, до этого схватившаяся за дверную ручку, сжала железо до хруста в костяшках. Хмыкаешь, усмехаешься. К чему такая жестокость, хен? Любишь доминировать? — Тогда, будь добр, помоги мне с танцем, Чимин. Противно. Отпускаю бедную ручку и разворачиваюсь к тебе. Руки покоятся на груди, лицо расслабленно, а в глазах что-то блестит. Дай угадаю, гордишься собой? Да, ты же такой молодец, снова приструнил одного из макнэ-лайна. Могу тебе медаль прямо сейчас сесть рисовать, только попроси. Ухмылка снова трогает твое лицо, когда я, не спуская с тебя глаз, прохожу обратно и сажусь рядом с проснувшимся Тэхеном. — Ладно, — поднимается с пола Джун, — если Чимин не против, начнете дополнительные тренировки завтра. На сегодня со всех хватит. Взрослый, как и всегда. Намджун — это константа. Иногда появляется такое ощущение, что даже если земля перевернется, то Мон все равно останется таким же. Однако, его волосы этому правилу не подлежат, меняясь раз в два-три месяца, а может и чаще. Постоянство — вещь не всегда хорошая. По крайней мере, пока она не касается поступков человека. Если рассматривать лидера с этой стороны, то можно с радостью написать ему на лбу крупными буквами «ИДИОТ ВСЕЯ BANGTAN». Правда, к этому все тоже привыкли уже спустя неделю знакомства. Вновь поднимаюсь с места. Ребята медленно покидают помещение, обсуждая предстоящий ужин. Хочу уже пройти за ними, как меня останавливает холодная ладонь, схватившая за запястье. Нехотя оборачиваюсь. Твои глаза следят за другими, пока дверь за последним человеком не закрывается. Слишком темные, чересчур глубокие, а я предельно глупый. — Извини, — отпускаешь мою руку, а я уже готов взвыть от своего собственного несчастья. — Я не хотел тебя как-либо унизить. Вот так просто говоришь и отходишь к ноутбуку. Включается песня, и ты так же просишь объяснить тебе движения. А я просто умираю рядом с тобой, пытаясь максимально мало смотреть на тебя, чувствовать и слышать. Голова мало-помалу отключается, когда мы в раз пятый пытаемся прогнать весь танец. Начинаю злиться и уже похожу к тебе сзади вплотную. Мои руки хватаются за твои бедра и под мой счет ведут их вместе с моими. Ты не ожидал. Твое лицо это ярко выражает, а ноги подкашиваются так, что, если бы я не держал тебя, не удержали тебя. Резко вдыхаешь, хватаясь за мои руки, и смотришь мне в глаза через отражение в зеркале. А я не дышу, забываю, как это делается, и просто смотрю в ответ затравленным взглядом. Вспоминаю про руки, и щеки покрываются румянцем. — Я ненавижу тебя, Пак Чимин, — твой шепот врезается в мой разум и остается там, заполняя все мысли собой. — Но, если ты не пойдешь сейчас за мной, я тебя никогда не прощу. Убираешь мои ладони со своих бедер и нетвердой походкой покидаешь зал, предварительно проверив коридор. А я слежу за тобой с тупой счастливой улыбкой, чувствуя, как каменный стояк упирается в брюки. Испорчу ли я что-нибудь тем, что иду сейчас к тебе, или нет? Мне на самом деле плевать. Я совсем забываю об этих мыслях, когда прижимаю тебя к стене душевой и целую эти тонкие губы. Все равно на завтра. Ведь, если там будем только ты и я, мне не зачем там быть. Я хочу видеть нас, другое не важно, не сейчас. И лишь «Люблю тебя, Юнги» бьется о черепную коробку.