***
Последняя точка наконец-то поставлена в тетради. Обито выдохнул. Парень мельком пробежался глазами по тексту конспекта — он даже постарался писать ровно и разборчиво, лишь бы этот дурак Хатаке не придрался снова. Какаши. При одном упоминании своего учителя по истории, у Обито начинало сводить челюсть, словно он только что съел целый лимон. Вечно сенсей докапывался до юного Учихи всеми возможными изощрёнными способами. Его любимым, конечно, до сих пор оставалось задержать нерадивого ученика после уроков и припахать к какой-нибудь «чёрной» работе. Этот Хатаке постоянно наблюдал за ним. Долго наблюдал. У брюнета тряслись колени от изучающего взгляда, скользящего по его спине. Учиха мог поклясться, что ощущал себя почти голым под таким пристальным вниманием. Юноша сморщился. Этот козёл ещё и умудрялся пялиться на его оголённый торс из-под вздернутой рубашки, пока он убирался в классе. За такие выходки Обито материл Хатаке всеми известными словами. Мысленно, конечно. Старый извращенец. Учиха яростно тряхнул головой. Если он будет слишком много думать о Какаши, есть шанс превратиться в такого же беспросветного зануду. Харизматичного, правда, но, всё же, зануду. Дьявол. — Так-с, что тут у нас? — он почесал затылок. — Карибский кризис? На ум приходила только небезызвестная пиратская франшиза. С исторической подоплекой выходила заминка. — Суэцкий кризис? Э-э-э, что здесь написано? — Обито прищурился, склонившись над тетрадью. — Чёрт возьми! Я не понимаю свой почерк! — после минутных вглядываний в никуда, воскликнул Учиха. — Короче, это снова какой-то кризис, — решил для себя юноша. — Господи, мне легче поверить, что у этих буржуа случится экономический подъем, чем я выучу эти чёртовы даты! Брюнет многострадально завыл и тяжело рухнул на стол. Ничего не хотелось делать. Учиха лениво моргнул, затем, слегка приподнявшись, посмотрел на циферблат часов. Почти четыре утра. Значит, на сон приходилось ещё где-то три часа. Парень широко зевнул. Надо лечь спать… Он встрепенулся. Какой спать? Ему ещё учебники в сумку сложить. А даты? Даты сами себя не выучат. А своё бренное тело кто дотащит до кровати? А… а пошло оно всё! Парень в полудрёме прижался щекой к тетради по истории. Разве может быть что-то важнее сна? Ну, только жгучие чёрные глаза этого подонка Хатаке Какаши. А так, нет, ничего.***
— Твою ж… Обито подскочил на месте. Он что, уснул? Учиха судорожно схватился за телефон. Разряжен! Метнув взгляд на часы, он остолбенел. 8:12. Проспал! — Да как так? Он схватил книги, лежащие на кровати, запихнул их в сумку и метнулся к двери вниз по лестнице. На кухне, за столом, уже сидел его дядя, методично попивающий кофе из огромной красной чашки. — О, дорогой мой отпрыск, — завидев Обито, окликнул его дядя. — Я уже думал мне придётся идти будить тебя самому, а ты же знаешь, мои методы приятны далеко не всем. Брюнет проскочил мимо и скрылся в коридоре. Не хватало ещё разговор завести, когда он так фатально опаздывает. — Прости, мне пора. Входная дверь с грохотом захлопнулась. Мадара, без особого интереса смотря в окно, проследил, как его племянник, сломя голову, бежит по тротуару в расстегнутой куртке. — Чертяка, — Мадара фыркнул и отвернулся от окна. — Ладно, — он разблокировал телефон и принялся листать список контактов, подперев щеку рукой. — Где этот Хаширама у меня был?***
— Извините за опоздание! Обито ворвался в класс, когда до конца урока оставалось не больше десяти минут. Два десятка пар глаз разом уставились в его сторону. Парень почувствовал себя неуютно. Не зная, куда деть руки, он, в конечном счёте, просто скрестил их на груди, чтобы хоть как-то защитить себя от этих взоров. Хатаке Какаши лениво оторвался от своей писанины на доске и внимательно уставился на Обито. Вид у него был расслабленный и, даже слегка пофигистичный. Как же это раздражало. — Так-так, Учиха? — словно не веря, что перед ним стоит именно он, спросил Хатаке. — Что на этот раз? Брюнет открыл было рот, чтобы с честью и достоинством защитить свою и, без того, шаткую репутацию, но Какаши его опередил. — Хотя стой, можешь не говорить, твоя щека, измазанная в синих чернилах, говорит мне о многом. Ты не пробовал ставить будильник? Учиха вспыхнул. Да что этот Хатаке себе позволяет? Кто он такой, чтобы указывать ему, что делать? Парень едва сдерживался, дабы его возмущение не очутилось за пределами его души. Правда, следующее действие Какаши просто повергло юного Учиху в шок. Мужчина повернулся к нему, всё ещё негодующему и разозлённому, вытянув вперед правую руку, тем самым, требуя что-то. — Че… чего вы руку тянете? — запнулся Обито, непонимающе глядя на учителя. Какаши вздохнул. — Тетрадь. Ты же, надеюсь, помнишь, я предупреждал всех вас, что сегодня вы сдаёте их на проверку. Наличие или же отсутствие всех тем определяет критерий оценки. Не забыл? Юноша вспомнил, как вчера ночью усиленно переписывал недостающие конспекты, а потом… Обито вздрогнул. — Да, помню. Он полез в сумку. Странно, тетради в ней не было. Учиха вопросительно вскинул брови вверх. Это что ещё за чертовщина? Он, стоя на одной ноге, а другой поддерживая сумку, принялся искать тщательней, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Какаши наблюдал за ним, не отрываясь. А Обито… Обито уже начинал паниковать. — Да я же клал её, ну как так-то?.. — Ну? — поинтересовался Хатаке. — Н-нет её, — Обито закусил губу. — Я забыл. — Так дело не пойдет. Давай дневник. Я вынужден поставить тебе неуд, - мужчина только тяжело покачал головой и лёгким движением руки указал на свой стол. — Но Какаши-сенсей! — взмолился парень. Хатаке дернулся, когда юноша вдруг назвал его по имени. Это было приятно. Льстило, что Учиха нуждается в нём. Пусть даже и в такой мелочи. — Я могу принести её завтра! Но мужчина не слушал. Он смотрел на его острые скулы, на такие же чёрные, будто свои собственные, глаза, на фиолетовые мешки под ними. Какаши смотрел, как пульсируют вены у него на шее, на искусанные губы, которые он едва заметно облизывал кончиком языка, и понимал… понимал, что, чёрт возьми, этот парень прекрасен. — Сенсей? Какаши вздрогнул. Ах, да, тетрадь. — Так можно завтра? Обито заметил, как Какаши с секунду поколебался, и это вселило ему в сердце надежду, что тот согласен дать ему второй шанс. Однако… — Нет, — Хатаке прерывисто вздохнул, словно пытался избавиться от какого-то наваждения. Тем не менее, это не помешало ему вновь принять статный и отчужденный вид. — Правила — есть правила. Дневник на стол. Обито так и застыл, с раскрытым от удивления ртом. — Д-да ладно? Что это за бред? Какаши непонимающе склонил голову набок. — Почему вы не проявляете никакого сочувствия?! Правила! Предписания! Надоело! Какаши-сенсей, вы сами хоть понимаете, о чём говорите? Мы же с вами не какие-то самураи, со своим кодексом чести и сводом законов! — Обито буквально швырнул свой дневник, прямо в руки мужчины и, шаркая ногами по полу, прошёл к своему месту. Хатаке проводил его горестным взглядом. — Ладно, — наконец изрёк Какаши после продолжительной паузы. — Продолжаем урок. Обито сидел на стуле, низко опустив голову. Он злился на себя за то, что глаза у него снова начало щипать от предательских слёз, злился на тупого Хатаке, выставившего его идиотом перед всем классом. Особенно на него. Влез тут со своими правилами и нормами, как всегда. Такую свинью ему с оценками подложил, как теперь исправлять? Чёрт с ним! Обито отбросил ненужные мысли. Какой-то Какаши не достоин занимать столько места в его голове. Правда, парень так увлекся размышлениями о своей горькой судьбе, что не заметил, как всё это время изрисовывал ручкой школьную парту. Учиха издал какой-то звук, больше походивший на приглушенный писк. На парте, вполне себе крупно и отчетливо, по диагонали красовалось одно единственное слово: «БАРАН» — Да за что мне всё это?.. Брюнет схватился за ластик и принялся судорожно стирать буквы, но они смываться и не думали, лишь слегка размазывались по краям. Учиха зажмурился, втянул голову в плечи. Что же теперь делать? В коридоре раздалась визгливая трель звонка. В классе тут же воцарился шум. Какаши, поняв, что тему при таком балагане закончить будет невозможно, сунул учебник в чёрный портфель-кейс, а вместе с ним и тетради учеников. Коротко попрощавшись, он поспешил покинуть кабинет. Уходя, он бросил на Обито многозначительный, чуть прищуренный, взгляд. Учиха весь внутренне сжался. Неужели заметил? Взъерошенная шевелюра Хатаке скрылась за дверью слишком быстро, чтобы Обито понял, смотрели ли на его парту или нет. Он успел словить только его взгляд на себе. Так, сейчас ему некогда об этом беспокоится. Юноша оглядел класс. Ага, парта впереди него пустовала — Майто Гай, наверное, опять попал в больницу с очередным переломом после своих нечеловеческих тренировок — так что парень принял решение пересесть туда. Авось, прокатит, и его никто не заметит. Обито задумался. У него вся жизнь построенная на одном «авось». Он быстро сгреб все свои вещи в охапку и, как можно тише, пересел за парту Гая. Главное, чтоб никто его не сдал. В конце концов, порча школьного имущества — дело серьёзное. Вспомнив, с каким лицом Хатаке распинался о правилах, брюнету захотелось закатить глаза. Это не порча, а прямое отражение действительности. Как говорится, вспомнишь лучик — вот и солнышко. Обито не видел, как в этот момент в класс заглянул Какаши, скользнув хитрым лисьим взором сначала по его лицу, а затем уже и по задней парте, с которой Обито совсем недавно пересел.***
Парень скинул учебники в сумку и заторопился выйти из класса. Остальные уже давно покинули кабинет, лишь он один, как всегда, возился дольше всех. Благодаря историям старшеклассников о школьных привидениях в его детские годы, он жутко не любил оставаться в школе дольше положенного. Да ещё и зимой. Особенно, когда половина ламп постоянно мигает. Выйдя в коридор, Обито думал, что уже готов потерять сознание от любого скрипа или шороха, но когда он, идя спиной вперёд, врезался прямо у входа в чью-то широкую грудь, то совершенно не ожидал, что закричит, как девчонка. — А-а-а-а! — вскрикнул Учиха, закрыв голову руками. — Я сделаю всё, что угодно, только не надо осьминожьих щупалец! Нет! Нет! Нет! Он продолжал кричать, мотая головой. Но ничего не происходило. Брюнет удивился. Может, оно уползло? Его запястья вдруг коснулась чья-то теплая рука. Рука, да? Учиха осторожно приоткрыл один глаз. Перед ним собственной персоной стоял Хатаке Какаши. Парень облегчённо вздохнул. Пусть Хатаке и смотрел на него, как на сумасшедшего, но всё же он был лучше, чем огромный скользкий осьминог, охотящийся за школьницами в чересчур коротких юбках. Стоп. А чего ему бояться-то было? — Обито, ты в порядке? — Какаши склонился над его лицом. — Д-да, в полном, — отмахнулся Учиха. — Просто… на свет так среагировал, вот и всё. Было видно, что учитель не поверил ему ни на грош. — Можно мне теперь пройти? Юноша наконец пришёл в себя и попытался протиснуться через Хатаке к выходу, но тот стоял скала скалой, даже не подумав сдвинуться хотя бы на миллиметр. Точно баран. Мужчина лениво покачал головой, что заставило запаниковать Учиху. Возможно, сенсей сексуальный маньяк-убийца и решил его изнасиловать, а затем убить? Лучше пусть так, чем очередная отработка! - Мне нужно домой, Какаши-сенсей. Дядя будет волноваться, - парень предпринял попытку выйти из ситуации, но она оказалась тщетной. — Сразу же после того, как ты отмоешь парту, которую исписал на моем уроке, — Какаши улыбнулся, правда, улыбка эта не вселяла в сердце юного Учихи никакого доверия. — Как вы узнали? И… это не я! - Обито замолк, поняв, что сморозил глупость. На что мужчина только хмыкнул. — Вот. Сам себя и выдал. А теперь, — Хатаке подтолкнул к нему ногой железное ведро и тряпку. — Прошу. Обито застыл в изумлении. «Даже не расплескал, — Учиха во все глаза таращился на ровную водную гладь. — Да он крут, чёрт возьми!» Парень послал восторженные мысли, адресованные Хатаке, куда подальше, и, с мученическим видом, наклонился за тряпкой. Какаши обошёл его и облокотился на соседнюю парту. Вот опять. Опять он выбрал именно такой ракурс, дабы снова смущать бедного Учиху своими, как ему казалось, незаметными взглядами. Обито стиснул зубы. Чёрт с ним. Переживёт. Какаши наблюдал, как Обито отжимает тряпку, и как натягиваются связки на кистях его рук при каждом напряжении. Парень стал растирать деревянную поверхность парты, что-то бурча себе под нос; мужчина смотрел на его ссутулившуюся спину, представляя, как бы он прикоснулся к ней, нежно провел по позвоночнику и погладил пальцами острые шейные позвонки. Но самое большое удовольствие ему доставил вид на пятую точку ученика. Видя, как форменные штаны обтягивают соблазнительный зад, так и хотелось обхватить его руками и почувствовать пальцами упругость ягодиц. Обито кожей ощущал на себе обжигающий взгляд Хатаке. От него по всему телу тянулись странные электрические импульсы, он сам был словно оголенный натянутый нерв. Учиха чувствовал, как начинает краснеть. Глухую тишину кабинета вдруг разрушил тихий полувздох Какаши. — Мой. — Что? — испуганно переспросил юноша. — Ничего, — сенсей отвёл взгляд куда-то в сторону. Обито нервно сглотнул. Нет, ну точно извращенец. *** Спустя несколько дней после отработки Учихи, Какаши не находил себе места. Возбуждённый и взвинченный, он резко реагировал на любое упоминание имени Обито в стенах школы, еле справляясь с желанием перехватить объект своих симпатий где-нибудь в коридоре и зажать в углу. Его образ и линии тела отказывались покидать распаленное сочными фантазиями сознание, а тянущее чувство, тугим узлом скручивающее живот, не хотело отпускать. Пока он сидел на уроке у другого класса и ждал, когда ему сдадут контрольные работы, его взгляд наткнулся на ту самую книгу авторства Джирайи. Какаши удивленно сморгнул, но, сомнительная книжка никуда не исчезла. Странно, он не помнил, чтобы клал её на стол. Но разве могло любопытство и безумная тяга к своему любимому ученику уступить первенство здравому смыслу, кричащему до хрипотцы о том, что он может в любой момент быть застукан за таким, весьма необычным для занудного школьного учителя, занятием. Хатаке набрался решимости и всё-таки заглянул в неё после окончания урока. Первое, что он увидел, было предисловие. — Чтобы завоевать сердце любой красавицы, нужно направить свои усилия на её сердце, и только на него. Вы можете быть не первым красавцем, Вы можете не иметь много денег, но если девушка полюбит Вас, она готова будет идти за Вами, хоть на край земли. В то же время, если девушка не полюбит Вас, все ваши старания и деньги будут потрачены впустую. Поэтому нужно быть чуточку умнее, чем девушка… — мужчина прочитал полушёпотом этот маленький текст и задумался, а правильно ли будет так поступить с Обито? Он же всё-таки парень, а не девушка. Но отступать было уже некуда.***
Квартира всегда встречала Какаши тишиной, запахом кофе и равномерным тиканьем часов. К пустоте ему не привыкать. Он уже давно живёт один. Мужчина аккуратно повесил серое пальто на плечики, снял ботинки, и, прежде, чем поставить у стены, тщательно обтёр их сухой тряпкой, а уже потом вернул на привычное место. Он прошёл на кухню, щёлкнул выключателем и достал из шкафчика кружку. Спать хотелось неимоверно, но Хатаке упорно боролся с усталостью, сыпля себе в стакан уже третью по счёту ложку кофе. Обито бы не одобрил, подумалось ему. Он ухмыльнулся. Здорово было, если бы этот кофе Учиха готовил для него сам. Тогда Какаши готов был притворяться не выспавшимся хоть целую вечность, лишь бы, положив голову на плечо, обнимать этого ворчуна со спины, назло добавляющему в его кофе обезжиренное молоко. Губы Хатаке расплылись в невеселой улыбке. Как жаль, что это всего лишь мечты. Взяв кружку, мужчина устроился в своей комнате с пачкой непроверенных тетрадей. Уже сидя за столом, с зависшей в воздухе ручкой, он понял, что чего-то не хватает. Нет, не воображаемого Обито из его фантазий. Он-то всегда был где-то рядом. Это нечто более важное, нечто… Какаши вздрогнул. Конечно. Он нагнулся и достал из прикорнувшего к ножке стола портфеля книгу Джирайи. Хатаке недоверчиво повертел её в руках, провёл пальцами по корешку и даже понюхал страницы. Ничего необычного. Однако для себя он решил, что планеты в солнечной системе, как минимум, с орбиты не сойдут, если он рискнёт воспользоваться парочкой здешних советов и открыл книгу на нужной странице. Первый совет - "Выбирайте правильные комплименты". Какаши достал чистый лист бумаги и принялся строчить ровным, почти каллиграфическим почерком: «Скажи о волосах, новом костюме, красивых глазах». Больше в голову ничего не приходило. Хатаке решил, что на этом достаточно. Осушив одним глотком содержимое кружки, он отложил свой скудный план в сторону и вернулся к проверке тетрадей. Завтра. Обо всём этом он подумает завтра.***
На следующий день Хатаке поджидал Учиху возле школы. Первые пять минут он спокойно выстоял, но по прошествии ещё пятнадцати понял, что сильно окоченел, и начал переминаться с одной ноги на другую. Многие ученики и учителя, проходившие мимо него, смотрели как на умалишённого. Но Какаши мало когда интересовало мнение других людей, поэтому он даже не удостоил их взглядом. — Где же этот мальчишка? У меня так яйца отмёрзнут к чертям собачьим! - пробурчал себе под нос Хатаке, параллельно согревая своим дыханием холодные руки. В этот момент он был ужасно рад тому, что ему сегодня надо только ко второму уроку, и старик Сарутоби Хирузен, директор школы, не будет отчитывать за опоздание. Немного поразминав пальцы, мужчина вдруг заметил вдалеке своего обожаемого Учиху. Когда парень уже был практически возле него, Какаши невзначай начал завязывать себе шнурки на туфлях. Он спиной ощущал, как его прожигает взглядом юноша. Чувствовалась ненависть и какая-то детская обида. На удивление, именно эта смесь больше всего возбудила мужчину. «Соберись и сейчас же скажи комплимент!» - подумал он, сжав руку в кулак и, как раз поравнявшись с учеником. — Обито, ты сегодня прекрасно выглядишь. Новая причёска? — Какаши в ожидании реакции замер, смотря во все глаза на брюнета. Юноша не двигался. Хатаке нервно сглотнул. Странное поведение объекта своих симпатий насторожило его. Мужчина внимательно вглядывался в лицо парня, пытаясь понять, о чём тот думает. Учиха по старой привычке коснулся своих растрёпанных волос и рассеянно посмотрел на учителя. — Эм… Какаши-сенсей? Я же с такой причёской хожу уже более трёх лет. У вас всё хорошо? Может, в больницу лучше пойти? — юноша с недоверием посмотрел на визави. Не услышав ответа, он развернулся и умчался на урок. Опаздывать ведь нехорошо. Продолжая стоять на улице, Хатаке медленно превращался по цвету лица в помидор. Первый совет не помог. Задание с треском провалено.***
После своего утреннего колоссального провала, Какаши готов был послать всё к чертям, но потом вспомнил, что он делает это для себя и для Обито, в первую очередь. Цель оправдывает средства, да? Хатаке, конечно, хотел добиться взаимности от Учихи любой ценой, но насильно склонять его к отношениям считал практически кощунством. Он мечтал, чтобы этот неприступный мальчишка полюбил его сам, а потом сам же и отдался ему целиком, без остатка. Чтобы весь его мир прочно переплёлся вокруг одного Хатаке, и чтобы находясь на самом пике захлестнувшей его нирваны, он забыл даже своё собственное имя, но не переставал бы до хрипотцы повторять его — Какаши. С такими, не самыми прозаичными мыслями, мужчина отработал свой положенный день в школе. Загоняя себя бесконечной работой, бумажными отчётами, да ещё и подготовкой с отстающими выпускниками, он чувствовал себя совершенно убитым и опустошённым. Сейчас Хатаке хотел только одного — лечь спать и забыть всё, как какой-то детский кошмар. Придя домой жутко расстроенным и уставшим, он, не снимая костюма и свежей выглаженной рубашки, обессиленно рухнул прямо на белый ковёр в своей комнате и запрокинул голову к потолку. Какаши не помнил, сколько так просидел. Он просто в задумчивости перебирал мягкие пушистые ворсинки, пропуская их между пальцами и щекоча ладони. Было так хорошо и спокойно. Мужчина невольно начинал засыпать. Его веки отяжелели и будто налились свинцом, а челюсть уже ломило от постоянных зевков. Хатаке думал об Обито. Много думал. Представлял, как Учиха сидел бы на этом самом ковре вместе с ним и тихонько сопел на его плече. Или не тихонько. Он тряхнул волосами. Может, мальчишка и во сне такой же шумный, как в жизни. Кто их знает, этих Учих... Мужчина дёрнулся, неожиданно вспомнив про второй совет из книги Джирайи. Как он там звучал? "Не забывайте её поздравлять", да? Взяв чистый лист бумаги и ручку, Какаши прямо на полу написал несколько строк: «Поздравь Обито с сэцубун. ОБЯЗАТЕЛЬНО поздравь с Днём рождения и приготовь подарок». Теперь дело оставалось за малым. Хатаке потянулся, снова широко зевнув. С ещё одного раза ему не убудет.***
На следующий день, третьего февраля, мужчина всё-таки остался один на один с Обито в классе. Он подошёл к нему, когда в помещении уже не было ни одного ученика. Учиха вскинул брови вверх в немом вопросе и отступил на несколько шагов назад. Какаши молчал. Обито не шевелился. Хатаке начинало казаться, что вся тишина, заливающая комнату под завязку, с очередным вдохом наполняла тело, как пустой гранёный бокал. Юноша сделал неопределённый жест в сторону двери, но Какаши, сообразив, что он собрался уходить, остановил его лёгким движением руки. — Останься, пожалуйста. Мне нужно обсудить с тобой кое-что, — шёпотом заговорил мужчина, жалея, что из-за маски он не может облизать языком сухие горящие губы. Учиха поколебался. Его пальцы крепко сжимали лямку на сумке, уже давно сползшую куда-то вниз к сгибу локтя. — Знаете, у меня много домашней работы. И дяде ещё нужно помочь с документами, — парень отвёл взгляд куда-то в сторону, не решаясь смотреть в глаза своему сенсею. Зря. А ведь Какаши глядел на него почти с отчаянием утопающего, казалось, не рискуя даже моргнуть. — Тогда возьми хотя бы это, в честь сэцубун, — Хатаке протянул ему маленький пакетик с арахисом внутри и улыбнулся, самой что ни на есть добродушной улыбкой. — Надеюсь, что ты любишь этот праздник так же сильно, как и я. «Так же сильно, как и меня», — уже готово было сорваться с языка у мужчины, но он благоразумно промолчал. — Если вы настаиваете... — нехотя согласился Обито, принимая подарок и слегка кивая головой в знак благодарности. — Настаиваю, — выдохнул Какаши. Его пальцы несильно сжали запястье Учихи. До этой секунды Хатаке и не подозревал, насколько раскалено его собственное тело. Кажется, ещё чуть-чуть и он вспыхнет. Парень стоял, окостенев. Ему срочно надо было что-то предпринять и оттолкнуть этого идиота, но эти чёрные глаза, напоминающие раскаленные угли, не давали ему сделать и шага. Мужчина сглотнул и, наконец, осознав, в каком положении находится, быстро выпустил руку юноши из своей руки. Обито ждать себя долго не заставил и пулей метнулся к двери. Уже идя по коридору, низко опустив голову и пряча предательский румянец на щеках, он вдруг осознал: «Чёртов Хатаке! Зачем мне арахис? У меня же аллергия! Я так и знал — извращенец!».***
С того «инцидента» в классе, как предпочёл назвать его Какаши, прошла неделя. Проснувшись утром, десятого февраля, Хатаке не сразу вспомнил, что такого важного должно было сегодня произойти. С минуту он тупил в потолок, пытаясь собраться с мыслями. Голова раскалывалась, словно вчера он крепко так приложился к бутылке. Мужчина приподнялся на локтях и широко зевнул. Десятое февраля, да? Какаши встрепенулся, и вдруг застыл на месте, с вытянутой вперед рукой. Сегодня же день рождения Обито! Хатаке подорвался с кровати, как ужаленный. Да как он мог забыть? В смысле, забывать-то он не забывал — к этому дню мужчина готовился особенно усердно и даже прилично потратился на подарок, но осознание того, что это наступил так скоро, повергло его в шок. И вот сейчас, сидя уже в школе, он едва дождался урока с классом своей ночной фантазии, чтобы поздравить его с праздником и вручить подарок. Ему так хотелось видеть глаза Обито, полные радости и почти детского восторга, что он еле сдерживал себя, чтобы не начать кусать ногти в ожидании звонка. Сам же Учиха временами боязливо косился на своего полоумного сенсея, пожирающего его взглядом с высоты учительского стола. И как-то подумал, что у Хатаке явно проблемы с головой. Какаши же казалось, что парень симпатизирует ему в ответ. Юноша же подозревал, что мужчина опять замыслил какую-нибудь гадость. Эта недосказанность вызывала противоречивые чувства у обоих, отгораживая их друг от друга надуманными фальшивыми образами. Когда наконец прозвенел звонок, учитель сразу окликнул Учиху, ещё даже не успевшего сложить книгу в сумку, и попросил остаться. Какаши казался расслабленным, даже слегка отчужденным, и Обито это насторожило больше всего. Он скрипя зубами, подошёл к столу и выжидающе посмотрел на сенсея. Мужчина молчал. Давящая по ушам тишина раздражала: хотелось громко топать, кричать, лишь бы не оставаться один на один с пустым холодным кабинетом и чужими жгучими глазами. Юный Учиха тягостно вздохнул, чем вызвал недоумение у застывшего в одной позе Какаши. Ну, вот чего этот дурак так вылупился? Обито скривился. Снова, наверное, решил припахать к очередной внеклассной работёнке. Парень в правоту своих мыслей готов уже почку заложить — так он был уверен в бесчеловечности Хатаке по отношению к нему. Каково было его удивление, когда сенсей вдруг достал из-под стола симпатичный подарочный пакет (такой только девчонкам в День всех влюблённых дарят) и поставил его прямо перед носом не на шутку озадаченного, Обито. Юноша растерялся. — Кхм, — Хатаке прочистил горло и взглянул на брюнета из-под растрёпанной чёлки. — Я хочу поздравить тебя с Днём рождения и прошу принять это, как знак моего уважения к тебе, — Какаши, немного краснея, протянул пакет Учихе. Обито недоверчиво покосился сначала на подарок, затем на мужчину. Потом снова на подарок, и снова на учителя. Если бы он пригляделся лучше, то увидел, как сильно дрожат у Какаши руки. Если бы последний смотрел только на своего ученика, то заметил, какой спектр разных оттенков недоумения отразился на его лице. Наконец, парень решился и недоверчиво сунул руку в пакет. Он сделал это так быстро, будто внутри сидела змея, и вытащил тяжелый прямоугольный свёрток в красной подарочной упаковке. Он пожал плечами — ладно, бомбу Хатаке ему не подсунет, да и на отработку вроде не оставит, так что терять уже было нечего — он развернул обёртку и… замер. Какаши до хруста позвонков вытянул шею, пытаясь прочитать выражение лица юного Учихи, но Обито склонил голову слишком низко, чтобы он смог хоть что-то рассмотреть. В руках его любимого красовались несколько томов по истории Древнего Рима, в толстом кожаном переплёте с золочёными буквами и сюжетно-тематической картинкой в центре. Тот только цокнул языком. — Спасибо, Какаши-сенсей. Я всегда мечтал о многотомнике по истории. Вы прямо угадали мои желания, - на его лице не дрогнул ни один мускул, но сарказм так и лился с прекрасного ротика. С каменным выражением, Обито вышел из класса, сухо поблагодарив учителя за подарок. У Какаши начал дёргаться глаз. Второй совет также оказался провальным.***
Не выдержав ещё одного провала, Хатаке решил, что пора наведаться с визитом к самому автору книги и у него же спросить, как действовать дальше. Захватив с собой злополучную книжонку, мужчина отправился в стриптиз-бар, который принадлежал Джирайе. Доехав до места меньше, чем за час, и даже успев миновать пробку на кольцевой, он припарковал машину у входа пестрящего неоновыми вывесками здания и выбрался из салона. Какаши огляделся по сторонам, но кроме одноглазых рогатых фонарей, какой-то шумной подвыпившей компании впереди, да пары-тройки кошек, шныряющих по мусоркам, ничего не увидел. Мужчина вдохнул морозного воздуха и потёр окоченевшие руки. Вся эта ситуация не вызывала у Хатаке никакого доверия. По пути он даже думал развернуться, уехать и оставить всё как есть, но каждая мысль об Обито после желания сбежать, заставляла всё внутри скручиваться тугим болезненным узлом и ощущать странное чувство вины. Он делает это ради них. Чёрт возьми, сколько раз он уже это повторял… Какаши тряхнул головой и, наконец, набравшись решимости, переступил порог заведения. Когда он вошёл, в нос ему тут же ударил резкий запах алкоголя и влажных потных тел. Мужчина сморщился. Перед глазами всё мелькало в бешеном неконтролируемом ритме, а музыка, звучащая, казалось, отовсюду, оглушала до боли в ушах. Кое-как добравшись до дальней двери в глубине зала, Хатаке остановился, прислонившись к стене. Его мутило, будто он только что залпом выпил не один стакан крепкого неразбавленного абсента. Немного потоптавшись на входе, он сделал глубокий вдох-выдох и постучал в дверь кабинета владельца. — Да-да, входите! – он покорно прошёл вовнутрь комнаты, остановился и заметил, что старый извращенец, как всегда, рассиживает на диване с очередной девочкой на коленях и что-то ей шепчет на ухо. Мужчина слегка прокашлялся, чтобы обратить на себя внимание потенциального собеседника. — Не помешал? — А, Какаши! Как я рад тебя видеть! — Джирайя собрался вскочить с места. — Сакура, милая, — обратился он к юной особе, задумчиво накручивающей прядь розовых волос на палец, — оставь нас вдвоём и иди работать, — девушка подмигнула Хатаке и быстро скрылась за дверью. Сын Сакумо проводил её рассеянным взглядом. – Что тебя привело в мою скромную обитель с прекрасным? Решил девочку снять? Пожилой мужчина хрипло рассмеялся, видя свою шутку слишком смешной и вульгарной. Но как-то резко умолк, когда увидел непонимание в глазах сына своего лучшего друга. Тяжело вздохнув, Джирайя похлопал рукой по дивану, приглашая сесть рядом, и разлил по бокалам-сниферам бренди. Какаши только тупил взгляд в жидкость в стакане и даже не пригубил. — Не молчи, юнец. Что такого стряслось, что ты лично пришёл ко мне в офис так поздно? — Поймите меня, Джи-сан, — мужчина прикусил губу и замолк. Напряженная атмосфера ожидания давила на плечи, и Хатаке словно сгибался пополам от тяжести добивающего его смятения. Он не знал, как начать разговор. Но в то же время, всем своим естеством желал высказать терзающие его душу переживания. Вываливать их на голову старому другу семьи была, конечно, не лучшая идея, но у Какаши уже буквально язык чесался поделиться этим хоть с кем-нибудь. — Я уже испробовал два совета из вашей книги, но они все не подействовали. Чёрт, я правда старался! Поздравил с Днём рождения и сэцубун, даже пытался комплименты говорить! Но на меня смотрят только, как на идиота… Что я делаю не так? – мужчина сорвался на хриплый полушёпот и до белых костяшек сжал кулаки. Выпив залпом весь бренди, Джирайя попросил Хатаке рассказать о том, как же всё-таки он ухаживал за своей избранницей. На что получил подробную историю по двум советам из книги, где в первом Какаши знатно так облажался с комплиментом для объекта своих симпатий, а во втором вручил бесполезнейший подарок на День рождения. Единственное, что смутило пожилого мужчину, нигде не указывался пол объекта любви Хатаке-младшего. — Постой, постой, юнец. Я может уже и стар, но у меня такое чувство, что ты что-то недоговариваешь. Давай начистоту — это девушка? — пожилой мужчина внимательно взглянул на своего собеседника и вдруг заметил, каким лихорадочным нездоровым блеском мерцают его зрачки. Владелец стриптиз-бара зажмурился и снова открыл глаза. Но нет, ему не показалось. Конечно, он был подвыпившим, но не заметить, в каком напряжении сейчас сидит Какаши, было просто невозможно. Джирайя сглотнул. — Значит… Не думал, не думал. Хорошо, помогу. Ты слишком неуклюж в общении с… а кто у тебя вообще? Какаши опустил взгляд в пол, чувствуя, как краснеют его уши. — Ну, — Джирайя нетерпеливо заерзал на месте. — Кто? — Это обязательно? — недоверчиво спросил Хатаке. — Ну, а как же! Не буду знать кто - не смогу помочь! Какаши прерывисто вздохнул и ослабил петлю галстука на шее. — В общем, — он запустил пальцы в свои взлохмаченные серые волосы. — Это… это мой ученик. Джирайя подавился бренди. — У-ученик? — Ну да, — Хатаке пожал плечами. Однако, если бы не маска, он бы уже давно вспыхнул из-за стыда и смущения, как спичка. — Обито… Учиха. В этот раз мужчина выплюнул содержимое стакана, уже себе на колени. — Какого… Учиха? Опять?! — В смысле опять? — переспросил Какаши. — А-а-а, — Джирайя махнул рукой и почесал затылок. — Забудь. Ты слишком неуклюж в общении с ним. Пригласи мальчика на свидание в его любимое место. И веди себя непринужденно, как человек, а не как учитель. Место я сообщу тебе потом. Ты меня понял, юнец? — Джи-сан… Вы правда поможете? Спасибо большое! – на губах у Хатаке расплылась счастливая улыбка. Он ушёл со стриптиз-бара, предчувствуя свою победу. Джирайя только методично постукивал пальцами по подлокотнику дивана. Он знал этого уже мужчину ещё с пелёнок и сейчас понял, что мальчик-то вырос и теперь влюбился не в грудастую красотку, а в племянника Учихи Мадары. К слову, с похожей проблемой к нему когда-то обращался Сенджу Хаширама. Как раз именно по поводу Мадары. Джирайя тяжело закатил глаза. Ну, что поделаешь, видно судьба у него такая — помогать прокладывать дорогу к сердцу этих неприступных Учих. Ещё не хватало, чтоб через лет десять здесь сидел сын Минато и впаривал ему похожу бурду, мол «Люблю, не могу, что делать, как быть». Мужчина помотал головой, избавляясь от дурных мыслей. Не приведи Господи. Снова вспомнив про Хашираму, Джирайя ухмыльнулся. Пришло время отдавать ему долг. Мужчина на сотовом набрал номер Сенджу и за считанные минуты получил всю интересующую его информацию. В этот раз он не даст Какаши провалиться.***
Какаши стоял на входе в Design Festa Gallery в районе Сибуя, ожидая Обито. Иногда посматривая на часы, он понимал, что юноша ещё не опаздывает, но желание увидеть его как можно скорее, буквально выедало Хатаке изнутри. Мужчина сморщил нос и потёр глаза кулаками. Смахнув с ресниц снежинки, он, неожиданно для самого себя, вдруг широко зевнул, да так, что почувствовал, как натягиваются связки у него на щеках. Он встрепенулся. Это всё погода: сухая, мрачная и неприветливая. Это из-за неё Какаши так сильно хочет спать, а в течении всего дня испытывает невообразимую усталость и апатию к жизни. Хатаке мог поклясться — если бы не Обито, он бы уже давно забил и на работу, и на общение с людьми, и вообще на свой внешний вид в целом. Но нет. Какаши рассеянно оглядел свой новый вязаный красный шарф и толстое шерстяное пальто. Выглядел он, признаться, солидно. Мужчина вспомнил, как почти два часа крутился перед зеркалом, подбирая подходящий наряд, и еле удержал себя от удара ладонью по лицу. Какой позор. Когда на горизонте наконец показалась ссутулившаяся фигура Учихи, губы Хатаке невольно растянулись в широкой приветливой улыбке. Хорошо, что маска всё тщательно скрывала, а то чересчур впечатлительный паренёк мог опять подумать о чём-нибудь другом. Менее прозаичном. Юноша ковылял медленно, вразвалочку, словно какой-то недружелюбный ворчливый старик. Поравнявшись с Хатаке, Обито упер руки в бока и надменно взглянул на него… снизу вверх. Да, может юноша и был ниже ростом, но когда он так смотрел — подозрительно и совсем по-учиховски, Какаши казалось, что ещё чуть-чуть и его чёрные глаза вспыхнут ярким алым огнём. — Здравствуйте. Вы хотели меня видеть? — на юном лице явно читалось недовольство, обида и, к удивлению, интерес. Да, именно интерес. — Кхм, — Хатаке прочистил горло. — Я хотел извиниться за ту неразбериху с подарком. Поэтому приглашаю тебя посетить художественную галерею. Надеюсь, ты не против? — мужчина слегка кивнул головой на вход в здание. — Можешь считать это, как внеклассный урок истории, но только искусства. Обито сощурился и удивлённо вскинул брови вверх. Его реакция насторожила Какаши. Учиха выглядел так, словно стоит Хатаке только отвернуться, как он пулей подорвётся с места и сбежит в неизвестном направлении. Мужчина сжимал и разжимал окоченевшие пальцы в карманах пальто. Обито всё ещё молчал. Чёрт побери! Да что же этот парень так долго думает?! — Хорошо, сенсей, — наконец изрёк Обито после продолжительной паузы. У Какаши отлегло от сердца. — Только без рук, ладно? Это неприятно, — коротко бросил Учиха и первым скрылся в дверях галереи, оставив учителя позади. Хатаке замер посреди улицы, виновато закусив губу. Неприятно, да? Умеет же он делать больно словами… Какаши отогнал плохие мысли прочь. Обито согласился с тобой пойти, что ещё тебе надо? Он вообще ничем тебе не обязан, так что будь добр, веди себя прилично и, по возможности, заткни эти чувства, разрывающие тебя пополам. Он мотнул головой, натянул на лицо улыбку и отправился вслед за Учихой. Нельзя позволить ничему и никому испортить этот вечер. Даже самому себе. Нет, не так. Тем более самому себе. Они провели в галерее несколько часов, и мужчина был удивлён, насколько глубоки познания его ученика в области изобразительного искусства. Обито говорил много. Много, но в этот раз, на удивление по делу. Он рассказывал Какаши о стилях, о художниках, о том где и когда были написаны эти картины и при каких обстоятельствах. Иногда Учиха останавливался, замирал и долго-долго смотрел на полотна сияющими от восторга глазами. Хатаке глядел на него, как завороженный, не смея оторвать взгляда от чуть приоткрытого рта и подрагивающих ресниц. В такие моменты Обито даже не замечал, что сам невзначай тесно прижимался своим плечом к плечу Какаши, легонько касаясь подушечками пальцев его запястья через ткань свитера. Мужчина чувствовал, как дрожь перетряхивает всё его тело от этих, едва ощутимых, прикосновений и наслаждался каждым мигом, проведенным наедине с любимым Учихой. Уже выходя из галереи, Какаши был абсолютно уверен, в каком направлении ему теперь двигаться, чтобы растопить ледяное сердце своего ученика. Когда Обито уходил, от него впервые за много лет не веяло ненавистью, обидой и недоверием по отношению к Хатаке. Он казался таким уютным и по-домашнему милым с этими своими раскрасневшимися от мороза щеками и голой, не повязанной шарфом, шеей. Он так открыто и искренне улыбался своей самой обворожительной в мире улыбкой, что у Какаши подкашивались ноги, а руки дрожали от желания прижать это чудо покрепче к груди и никогда не отпускать. Обито уходил, махая своему учителю на прощание рукой. Тот лишь слегка рассекал ладонью воздух в ответ, стоя на пустом тротуаре под фонарём и улыбаясь, как последний идиот. Кажется, надо отблагодарить Джирайю за такую помощь.***
На следующий день, впервые придя на урок всемирной истории в приподнятом настроении, Обито был удивлён тому, что у них вместо дурака Хатаке на замене Узумаки Нагато. Он так и замер в дверях, не решаясь зайти, таращась на другого учителя выпученными от недопонимания глазами. Нагато поправил чёлку и склонился над журналом. — Учиха, да? — он поднял голову, выжидающе взглянув на Обито. Дождавшись неуверенного кивка, Узумаки продолжил. — Меня предупреждали, что ты горазд опаздывать. Сердце юноши пропустило удар. Кто предупреждал? Неужели Какаши? В груди ещё теплилась надежда, что всё это какая-то сплошная и глупая ошибка. Парень цеплялся за неё с отчаянием утопающего, не желая принимать колющую глаза правду. Он слишком сильно хотел увидеть Хатаке именно сегодня, поблагодарить за вчерашний вечер и, может… Учиха стиснул зубы, невольно поражаясь собственной жалкости. Он мечтал поговорить с ним снова, ощутить на себе этот пронзительный, скользящий по всему телу взгляд и услышать его проклятый до одурения сексуальный голос. От таких мыслей брюнета затошнило и он тяжело прижался к косяку. Да что с ним творится в последнее время? Это же Хатаке, чёрт возьми, его ненавистный учитель по истории, которого он терпеть не мог ещё с начала старшей школы. Разве могло отношение к человеку поменяться всего за один вечер? В невеселых раздумьях, Обито наконец уселся за парту и небрежно скинул учебники на стол. К нему тут же обернулся Майто Гай, который, к превеликому сожалению юноши, уже выздоровел и стал трещать что-то о силе юности. С другого ряда его ткнул палочкой из-под сока Генма и спросил, что случилось. Парень проигнорировал их обоих. Голова Учихи сейчас от конца до края была заполнена Какаши. Это начинало походить на помешательство или безумную влюбленность. Обито встрепенулся. Ещё чего. Он краем глаза взглянул на темноволосую улыбчивую Рин в первом ряду и тяжело вздохнул. Он оставил попытки завоевать её сердце ещё на третьем году средней школы, когда девушка ясно дала понять, что они просто друзья. И почему ему так не везёт? Он горестно смотрел, как Рин поправляет свои отросшие каштановые волосы и что-то задорно шепчет Анко на ухо. А ведь ему всегда нравилась её короткая стрижка… А вот у дурака Хатаке всегда какой-то кошмар на голове творится! Обито и сам не понял, зачем это вспомнил, но его мысли от своей подростковой влюбленности вновь плавно перетекли к Какаши. Почему-то стало неприятно. Разве он в чём-то провинился перед сенсеем в галерее? Вот погоди, вернётся этот козёл в школу, Учиха устроит ему такую взбучку… Насупившись, словно какой-то обиженный ребёнок, он начал рисовать в тетради, совсем не слушая Нагато. Да и был ли смысл, если историю в его железную голову не удавалось вбить ещё никому? И нет, баран Какаши исключением не станет. Ещё и дядя уехал вместе со своим любовником на дачу. Что они там собрались делать зимой — Обито не имел понятия, но несколько дней морального отдыха несказанно его радовали. Пусть Учиха и испытывал стресс, но держаться на позитиве он всё же старался. Правда, парень покинул школу, отсидев всего два урока. Ему срочно надо было разобраться в себе и обдумать сложившуюся ситуацию в полной тишине. Уже идя по улице, вдыхая морозный воздух и грея руки о стаканчик с дешёвым кофе, ему подумалось, что впервые за много лет в его размеренной заурядной жизни вдруг что-то сломалось, с треском перевернулось с ног на голову и оставило его одного на пути принятия сложнейшего решения. Прошло ещё три дня, а из головы Обито всё никак не мог выйти этот проклятый Хатаке. Учиха изо всех сил пытался забыть его, отвлечь себя на какое-нибудь пустяковое хобби, но ничего не выходило. Дошло даже до того, что на вторую ночь он ему приснился. Обито тогда вскочил с кровати, как ошпаренный, и понёсся в ванную. Сон-то, чёрт возьми, оказался неприличным. Юноша не мог объяснить, что с ним творится. Ему просто до скрежета зубов не хватало Какаши, он въелся ему в мозг, словно какой-то наркотик, вирус, и не хотел отпускать. Он засел у него в голове с проклятым учебником по истории и низким бархатистым голосом зачитывал параграф о распаде Римской Империи. Засел там и сверлил его взглядом, нарушая тишину прерывистыми соблазнительными полувздохами. Обито понимал, что это плохо. Плохо сохнуть по взрослому мужчине. Неправильно испытывать к нему чувства.***
После того похода в художественную галерею Какаши не находил себе места. С одной стороны, он был очень счастлив, а с другой понимал, что это слишком сложная ситуация и ему теперь надо оставить Обито на какое-то время в полном покое, чтобы тот смог привыкнуть к тому, что его никто насиловать не будет и Хатаке настроен вполне серьёзно. Мужчина даже взял недельный отпуск, чтобы дать отдых себе и своему любимому ученику. Встав как-то утром, совершенно выспавшимся и довольным, мужчина на радостях пошёл и сварил себе впервые за много месяцев беспрерывной работы крепкий настоящий кофе. Стоя на кухне в одних тапочках и пижамных штанах, с чашкой вкуснейшего бодрящего напитка и газетой в руках, Хатаке понимал, что его жизнь постепенно налаживается. А всё благодаря тому походу в кабинет Джирайи. Кто бы мог подумать, что его мальчик так любит изобразительное искусство? Может, подарить ему сборник картин Моне или Тициана в виде книги? Вспомнив свой плохой опыт, связанный с книгами, Хатаке подавился кофе. Нет уж. Не в этот раз. Не зная, чем себя занять, мужчина набрал номер старого извращенца и поехал к нему в стриптиз-бар. Надо же спросить, как действовать дальше. Какаши провёл весь день в кабинете Джирайи и ни разу об этом не пожалел. Владелец бара принял его радушно и тепло, а узнав, что свидание в галерее прошло просто прекрасно, чуть не задушил сына Сакумо в объятиях. Расположившись на диване со стаканами дорогого виски и шоколадными конфетами, Какаши наконец-то смог получить от старого извращенца внятное объяснение для следующего совета – «Не упускайте возможность». Пока пожилой мужчина не растолковал, Хатаке он казался дремучим тернистым болотом с кучей чертей и подводными камнями, но на деле всё оказалось так же просто, как сложить два и два. Всего-то надо будет невзначай прикасаться к нему: брать его за руку, поглаживать запястья и легко переплетать их пальцы. По словам Джирайи, Обито сам должен в скором времени потянуться к нему и потребовать большего. А Хатаке хотел большего. Хотел так сильно, что скручивало живот, а голова начинала трещать от мыслей и образов, подкидываемых сознанием. Главное, продолжать в том же темпе, который он задал в первый раз. И не забывать говорить комплименты, и иногда дарить подарки. С такими мыслями мужчина шёл на следующий день в школу. Уверенность в своём успехе возросла в несколько раз, и это не могло не радовать. Зайдя в класс, он чуть не лопнул от счастья, когда увидел своего любимого ученика за той самой последней партой, со скучающим видом покручивающего ручку на пальцах. Они пересеклись взглядами — Какаши, полным блаженства и умиротворенности, и Обито, слегка обиженным и перевозбужденным. Они видели друг друга насквозь, но в то же время, не знали ничего. Юноша боялся признаться самому себе, мужчина — упустить возможность. Они неотрывно следили друг за дружкой весь урок, не прерывая зрительного контакта, словно испугавшись, что эта тонкая нить доверия, образовавшаяся между ними, может порваться в любой момент. Еле дождавшись конца урока, Хатаке как всегда улучил время, когда все вышли и только Учиха остался с ним в кабинете. На удивление, последний сам подошёл к сенсею. В его глазах читалась детская обида, но если заглянуть глубже, под панцирь неприступного язвительного мальчишки, то можно было разглядеть робкую искреннюю радость. — Какаши-сенсей, вы же ещё принимаете тетради? Я принёс недостающие конспекты в нормальном виде, — парень достал из своей сумки толстую тетрадку и положил на учительский стол. — И, в общем, — Обито замялся и почесал затылок. — Спасибо, что позвали в Design Festa Gallery. Я уже давно хотел там побывать. Юноша опустил глаза и слегка покраснел. Мужчина же только улыбнулся под маской, глубоко вздохнул и достал из-под стола подарочный пакет. Была не была. Он протянул его своему ученику, с каким-то по-щенячьи виноватым видом. Тот непонятливо взглянул на пакет, а потом на учителя, неловко приняв его из чуть дрожащих рук. Учиха пожал плечами, но всё же вытащил оттуда книгу. Сначала ему захотелось закатить глаза. Дурак Какаши опять всё испортил со своими… подарками. Что это? Очередной многотомник по истории? Обито с недовольным видом перевернул книгу и… замер. Он долго смотрел на неё, и радость с каждым взглядом на название только увеличивалась. «Тициан». Это же лучший сборник его полотен! Какаши тем временем быстро пролистал конспекты юноши и неожиданно наткнулся на портрет в конце. И ладно, если бы чужой. Но там он сам. И настолько реалистично изображён, что даже не верилось. — Замечательный рисунок… — едва слышно прошептал мужчина. — Что? — вспыхнул Обито. — Ах, да… я же обещал вам, сенсей, — парень улыбнулся и вдруг, поддавшись какому-то внутреннему порыву, едва ощутимо поцеловал Хатаке в щеку. — Спасибо за книгу. Это, правда, лучший подарок. Пока он ещё не начал сгорать от стыда и был в состоянии себя контролировать, Учиха быстро схватил свои вещи и метнулся в коридор. Какаши коснулся кончиками пальцев того места, где были пару секунд назад губы Обито. Чёрт возьми. Теперь он точно обязан по гроб жизни Джирайе.***
Уже к вечеру Хатаке заскочил к старому другу семьи домой, чтобы вместе обсудить сложившуюся ситуацию и решить, как поступать дальше. Он мог действовать самостоятельно, но слишком велик был риск провалиться в шаге от достигнутой цели. Посиделки со старым извращенцем никогда не обходились без рюмки крепкого алкоголя, но сегодня, на удивление, Какаши предложили только кофе с ликёром. Джирайя слушал собеседника внимательно, не перебивая, а когда Хатаке дошёл до момента, где Обито поцеловал его в щеку, разразился громкий заливистым смехом и от души похлопал мужчину по плечу. Пожилой мужчина остался доволен результатом, что не могло не радовать. — Отлично-отлично, — он покрутил чашку в руках и поднял её в воздух, словно произносил тост. — Отлично! Раз ты делаешь такие успехи, мы можем перейти к финальному, последнему этапу, — Какаши на его слова нервно сглотнул и вытянулся по струнке. Джирайя, видя его реакцию слишком забавной, добродушно улыбнулся. — Да расслабься ты. Здесь уже всё зависит только от тебя, силы твоих чувств и симпатии мальчика. Готов? — мужчина дождался кивка Хатаке и продолжил. — Тебе, юнец, всего-то надо, чтобы Обито пригласил тебя к себе домой, чтобы ты познакомился с его семьёй. Какаши подавился кофе и закашлял. Джирайя привстал с кресла, намереваясь помочь, но его остановили движением руки. — Всего-то?! — школьный учитель не верил своим ушам. — Я не Ками-сама, тут небо с землёй должны поменяться местами, чтобы Обито сам, — он громко выделил голосом последнее слово. — пригласил меня в гости. Пожилой мужчина снова разразился хохотом. — Ты своего будущего парня монстром считаешь? Какаши взглянул на него с плещущейся в глазах обидой и громко поставил чашку на стол. — Джи-сан, как вы можете такое говорить? Обито он… он может и кажется врединой, злюкой, непунктуальным засранцем, чуточку девчонкой и немного идиотом, но уж точно никаким не монстром! Хатаке вызывающе взглянул на мужчину, а тот… От его дикого смеха не то, что кошки, вся местная ребятня за два квартала разбежалась. — Джи-сан, — возмущался Какаши. — Вы чего смеётесь? Мужчина только отмахивался от него, продолжая бесшумно открывать рот. — Джи-сан? Джирайя! Немного успокоившись, старый извращенец тяжело завалился обратно в кресло. — Ой, не могу, Какаши, ой, — он вытирал проступившие слёзы рукавом. — Ты такой смешной. Потом расскажешь мне эту шутку ещё раз! Святые угодники... Хатаке закатил глаза, откупорил бутылку с ликёром и хлебнул прямо из горла. — Эй-эй! — запротестовал хозяин квартиры. — Ты чего? А, ну, отдай! Отобрав у мужчины весь алкоголь и отвесив легкий подзатыльник, Джирайя схватил со стола книжку и с серьёзным видом ткнул ей почти что Хатаке в лицо. — Слушай сюда, когда сделаешь это, то сможешь показать мальчику всю свою готовность к серьёзным отношениям. А если выживешь после знакомства с его родственниками… Я тебя расцелую! А теперь — иди и будь лапочкой. Не забывай насчёт предыдущих советов и растопи сердце этой крошки! Точней… А, ладно. Уходи давай. У меня ещё есть работа. Старый извращенец довёл Какаши до двери, в последний раз подбодрил громогласным напутствием, подал куртку и деликатно вышвырнул из своего дома. Оказавшись на улице, Хатаке не на шутку растерялся. И что прикажете делать? Как добиться расположения Обито и быть приглашённым в его дом? Идя по городу, он много думал об этом вопросе, и в один момент в его голову пришла гениальная мысль. А что, если назначить Учихе дополнительные занятие по всемирной истории и таким образом познакомиться с его родственниками? Может, он узнает, в кого всё-таки пошёл парень таким характером и внешностью. Оставшись очень довольным собой, мужчина с чистой совестью пришёл к себе в квартиру и лёг спать. Рано или поздно он будет засыпать не один в этой кровати. Рано или поздно эти стены будут слышать стоны и крики наслаждения. Рано или поздно…***
Утро, как всегда, наступило неожиданно, и в этот раз Хатаке еле успел на работу из-за того, что забыл завести будильник. Кое-как собравшись, наспех сделав себе холодный зелёный чай, он пулей вылетел из дома и сел в машину. Добравшись до школы за десять минут до звонка и перепугав половину персонала своим внешним видом (сегодня он был одет не в идеально выглаженный костюм с рубашкой, а в простой серый свитер и чёрные джинсы), он влетел в кабинет ровно за минуту до начала урока. Успокоившись и отдышавшись, мужчина осмотрел класс. Никто из этих детей не любит историю, кроме, разве что, Хьюги Хинаты, которая постоянно задаёт дополнительные вопросы по каждой теме и часто пишет реферативные работы. За неё он спокоен. Урок пролетел так же быстро, как и начался: Какаши объяснил новую тему, дал ребятам задания в рабочих тетрадях и всё оставшееся время пялился в окно, думая, как лучше напроситься к Обито в гости. Потом был поход в столовую, где чересчур настырный Узумаки Наруто соревновался с Инузукой Кибой, кто дальше закинет пачку сока в мусорное ведро. Затем заполнение журнала, какие-то отчёты, проверка тетрадей… Мужчина уже не помнил и половины того, что делал за сегодняшний день. Все его мысли были только об одном. Об одном необычайно обаятельном старшекласснике. И вот настал тот час, когда следующим по расписанию у мужчины был долгожданный урок с классом Обито. Он немного волновался, ведь после него он должен сообщить юноше о дополнительных занятиях после школы, а вряд ли нормальный подросток его возраста будет в восторге от такого заявления. Хотя, если всё получится, там и до знакомства с его семьёй не далеко. Хатаке подпёр щеку рукой, задумчиво пролистывая учебник. Интересно, а какие они, родственники Учихи? Может, у него большая семья, куча братьев и сестер, а в доме постоянно шумно и не хватает места? Или он единственный ребёнок в семье, которого в детстве часто баловали и дарили подарки, а сейчас, когда он подрос, возлагают на его плечи большие родительские надежды? А может, его воспитывают бабушка с дедушкой, пока отец и мать разъезжают в извечных командировках в других городах. А может… Чёрт возьми. Какаши порезался о страницу книги и замер. Может, Обито вообще сирота... Пока Хатаке терзал себя мыслями о семье Учихи, он не заметил, как класс неожиданно опустел, и в нём опять остались только они двое. Обито, постоянно краснея, направился к преподавательскому столу и положил на него несколько тетрадей, контурную карту и вырванный лист А4. Сначала до мужчины не дошёл смысл происходящего, но краснеющий юноша одним своим видом заставил его посмотреть на листок. Какаши застыл в изумлении. Опять портрет! И опять на нём изображён он сам! Мужчина, не скрывая своего восторга, медленно провёл пальцами по карандашному рисунку, кое-где небрежно смазанному гелевой ручкой и следами от ластика. Прекрасно… Господи, как же красиво он рисует. Эти линии, плавные изгибы… Да он даже в точности передал его уставший затуманенный взгляд! Оторвавшись, наконец-то, от рассматривания собственного, чересчур задумчивого лица (неужели он и вправду так сидел?), мужчина обратился к уже красному, как варёный рак, ученику. — Я… Обито, спасибо большое. Этот портрет изумительный, — после этих слов юноша засиял, как гранёный алмаз. — Но… Обито его перебил, не дав договорить: — Я знаю, что за пятьдесят минут урока сложно нарисовать что-то стоящее, и это больше похоже на простое баловство, чем на полноценную картину, но я думал, что тебе… вам будет приятно и… — Обито-Обито, успокойся, — Какаши слегка потряс его за плечи, заставляя посмотреть на себя. — Всё хорошо. Парень покосился на него недоверчивым взглядом. Мужчина тяжело вздохнул и быстро взял его за руку, переплетая их пальцы. — Какаши… — Вообще-то, — Хатаке сократил расстояние, и теперь его губы находились прямо на уровне лба Обито, прикрытого рваной короткой чёлкой. — Мне нужно с тобой поговорить. — О чём? — в тёмных ониксовых глазах Учихи разом заиграло столько эмоций. — У тебя проблемы с историей, насколько ты знаешь, — при упоминании столь ненавистного ему предмета, Обито скривился, как от сильной зубной боли. Какаши не обратил на это внимание и продолжил. — Нам стоит позаниматься дополнительно, иначе ты не сможешь в марте сдать экзамены и тесты. Понимаешь? — Как мы можем решить эту проблему, сенсей? Может, ммм, — Обито замялся и огляделся по сторонам, — вас не затруднит приходить ко мне домой несколько раз в неделю? О сумме оплаты скажете уже потом. — Обито! — Простите, мне нужно бежать, я опаздываю на следующий урок. До свидания! — парень выбежал из кабинета и не успел заметить, как его сенсей расплылся в широченной улыбке и просто упал в своё кресло. Он это сделал!***
В субботу, в 16:00, Какаши стоял возле квартиры Обито и ждал, когда ему откроют дверь после нескольких долгих звонков. Он уже весь извёлся и даже немного нервничал, хоть и понимал, что это ни к чему. Наконец-то дверь открыл его любимый Учиха, но с недовольным видом и с черпаком в руке. В одной из комнат послышался громкий мужской баритон. —Ты куда ушёл?! Племяшка моя, я же ещё не закончил с тобой разговор! Сам рот закрой, Хаширама! И нет, я не буду молчать! — Простите, сенсей. Проходите, я сейчас подойду к вам, — юноша удалился, скорей всего, на кухню, откуда звучал голос. Хатаке только сделал глубокий вдох-выдох и прошёл вовнутрь квартиры. — Дядя, хватит. Я приготовлю поесть потом, а сейчас мне нужно позаниматься с Какаши-сенсеем историей. У меня экзамены скоро! — парень вышел с кухни с двумя мужчинами. Оба были высокими. Один походил на Обито (Хатаке сделал вывод, что это и есть его дядя), а второй — его полная противоположность. Мужчинам было где-то за тридцать, и они оба носили длинные шикарные волосы. — Меня не волнуют твои экзамены, щенок! Уйди с дороги! — один из мужчин, тот, что с более лохматой причёской и злым недружелюбным взглядом, направился как раз в сторону Хатаке, но заметил его, почему-то, только сейчас. – А ты кто?! — он отскочил в сторону, как ошпаренный. Мужчину позабавила такая реакция, но улыбнуться, даже через маску, он себе не позволил. — Хатаке Какаши. Я преподаю всемирную историю в школе, где учится ваш племянник. Приятно познакомиться, — мужчина сделал лёгкий поклон перед хозяином дома и посмотрел ему в глаза. Учиха-старший презрительно фыркнул и уставился на Какаши, уперев руки в бока. Он смотрел долго. Так долго, что у Хатаке затекла шея от невозможности разорвать зрительный контакт. Мужчина усмехнулся — видно, сделал для себя какие-то выводы — и наконец, цокнув языком, донельзя довольный собой изрёк. — Обито, так этот мужик тебя трахает? А не староват ли? — Мадара… Прекрати, — второй мужчина схватил его под локоть. — А я не хочу прекращать! Что я, по-твоему, не должен знать, какой козёл лишил девственности моего засранца, а теперь ещё и намеревается засунуть член ему в задницу прямо в моём собственном доме! Обито отчаянно замотал головой. — Дядя, мы вовсе не… — Да конечно! — Мадара развёл руками. — Ещё скажи, что вы историю учить пришли! Не смеши мои седины, малыш, птеродактиль меня дери! Вы уже занимались оральным сексом? Нет? Вот этому он тебя сегодня и научит! — Хаширама-сан, — взмолился Обито. Хаширама кивнул ему головой и, взяв Учиху-старшего за руку, потянул его к двери. — Пойдём ко мне? — К тебе? — недоверчиво переспросил Мадара. Сенджу удалось заставить своего любовника нацепить куртку, ботинки и вывести его на улицу. Уходя, он виновато улыбался, прося юношу не злиться на дядю, а тот кричал Обито вдогонку «Трахнет же, помяни моё слово!» Парень стоял красный как помидор, опустив взгляд в пол. Ему было стыдно за своего дядю и его грубое отношение к сенсею. Учиха мечтал, чтобы с потолка упала плитка и раздавила его. Тогда бы он не чувствовал себя настолько прескверно. Какаши же не растерялся и обнял брюнета за плечи, улыбнувшись ему сквозь маску, но передав эту улыбку глазами. Парень успокоился и провёл мужчину в свою комнату, где они и прозанимались историей около двух часов. Хатаке мог с уверенностью сказать, что эти самые пару часов стали для него поистине волшебными и незабываемыми. Он ещё никогда не чувствовал себя таким счастливым. Обито… Его любимый Обито не отвергал его, а самое главное, позволял прикасаться к себе: положить руку на колено, провести кончиками пальцев по пульсирующим венкам на шее, обнять и потрепать по волосам, не боясь и не крича на Какаши за такие выходки. Под конец они сидели, держась за руки под столом, словно влюбленные студенты на каком-нибудь семинаре. Мужчина гладил тыльную сторону его ладони, юноша хихикал, говоря, что ему щекотно и смотрел на своего сенсея робким взглядом… влюбленного по уши подростка. Напоследок Учиха предложил Хатаке выпить чаю, на что тот с удовольствием согласился. Посидев ещё немного в гостях, мужчина уже засобирался уходить, когда в коридоре с него внезапно стащили маску, прижали к стене и поцеловали совсем ещё детским поцелуем в губы. Засмущавшись из-за этого очень сильно, Обито скрылся в своей комнате, а Какаши уже самостоятельно покинул дом, никак не отойдя от шока. Это ведь был их первый поцелуй. Теперь мальчику уж точно не отвертеться от него.***
Спустя три недели, Обито понял, что нуждается в своём учителе, как в воздухе. Дополнительных занятий два раза в неделю ему становилось с каждым разом всё меньше и меньше. Учиха до безумия желал проводить с Какаши как можно больше времени и поэтому он даже стал выдумывать разнообразные уловки, чтобы после подготовки задержать сенсея в гостях ещё ненадолго. Естественно, внешне он выглядел всё таким же отрешённым и вечно недовольным — нельзя же показать этому дураку, как сильно он хочет оставаться с ним наедине. Парень боялся признаться в этом даже самому себе, но… ему уже явно было мало обычных касаний и лёгких невесомых поцелуев. Теперь Хатаке хотелось обнимать до хруста костей, утыкаться носом в шею, вдыхая запах кофе и щекочущего ноздри мороза. Учиха чувствовал какое-то странное ощущение полёта, разливающееся по телу пьянящим дорогим алкоголем: совсем таким же, какое он втайне попробовал однажды у дяди из хрустального гранёного графина. Эти эмоции заставляли всё внутри скручиваться и до боли скрежетать зубами в отчаянных, но бесполезных попытках сопротивляться. У Обито словно помутился рассудок — Какаши мерещился ему повсюду, не отпуская его даже во снах. Но в реальности, к сожалению или к счастью, пора экзаменов и тестов никак не способствовала их встречам. Обито весь погряз в работе и подготовке к сдаче — тут было уже не до сенсея и поцелуев с ним. Экзамены пролетели со скоростью уносящегося вдаль поезда, и юноша даже не мог с уверенностью сказать, были ли они вообще. Но стёртые, испачканные синей пастой пальцы и гудящая голова от постоянного недосыпа говорили об обратном. Уже под самый конец, когда сдать-то осталось только пару устных предметов, а напряжение потихоньку начинало сходить на нет, в голову Учихе вдруг закралась мысль. Она поселилась в его душе, свернувшись колючим клубком где-то под самым сердцем и отравляла сознание. Обито вдруг начал бояться, что эти… отношения, которых фактически и не было, с Какаши не более, чем простая иллюзия, что тот его бросит, даже не извинившись. Ведь он больше не его ученик и совсем скоро станет студентом. В одну ночь, уже почти отчаявшись просто бездумно пялиться в потолок и терзать себя мыслями о своем будущем со взрослым мужчиной, Обито встал с кровати и тихо ступил на кухню, чтобы там поговорить с любовником своего дяди — Сенджу Хаширамой. Найдя его, где и ожидал, он с облегчением выдохнул и сел напротив. — Ты чего не спишь? Неужели так долго учишь историю? — мужчина улыбнулся, потрепав парня по волосам. Тот довольно зажмурился и даже приластился к руке, как кот. Отняв ладонь от взлохмаченных прядей, Сенжду привстал со стула и потянулся к верхнему ящику с посудой. — В общем, тут такое дело, — Обито замолчал, удивленно взглянув на поставленную перед собой чашку. Сенджу добродушно покачал головой. — Знаю эту учиховскую интонацию. Судя по всему, разговор предстоит долгий, я прав? Подросток поразился его удивительной проницательности и лишь коротко кивнул. — Я хотел совета у вас попросить, Хаширама-сан, — его собеседник опустил чайный пакетик на дно чашки и засыпал сверху две ложки сахара с горкой. Он уже намеревался положить и третью, но Обито его остановил: — А, нет, не надо, — Хаширама застыл, в полумраке сверкая полными недоумения глазами. — Я не люблю очень сладкий. Вот. — Ну ладно, — мужчина всё ещё находился в прострации. Как это, Учиха, а сладкий чай, чтоб аж скулы сводило до тошноты, не любит. Брюнет принял из его рук кружку и задумчиво уставился на плещущийся внутри горячий напиток. — Вот вы встречаетесь с Мадарой уже очень долго и… — Обито вдруг схватился за волосы и отчаянно замотал головой. — А я… я боюсь, что могу оказаться простой игрушкой для сенсея! — юноша опустил взгляд, едва сдерживая слёзы. На удивление, стало даже немного легче, когда он хоть кому-то высказал свои мысли, терзающие его на протяжении долгого времени. — Какаши-сенсей, да? Тот парень, который занимается с тобой историей? — мужчина цокнул языком. — Мне не кажется, что он тебя бросит, хотя бы потому, что беспрерывно добивался твоего внимания целых три года. Обито застыл с широко раскрытым ртом, чуть было не расплескав свой чай. — Как вы?! — Поболтали мы с ним как-то, пока ты опять ругался с Мадарой, — Хаширама ухмыльнулся.— Кстати, ты уже сказал Какаши о своих чувствах? — Сенджу с интересом посмотрел на Обито, сцепив пальцы в замок и положив на них подбородок. Но молчание и взгляд племянника его любовника были намного красноречивей, чем любые слова. Вздохнув, мужчина попросил парня дать ему на пару минут свой мобильный телефон. Парень недоверчиво протянул его визави, а когда нужная вещь оказалась у того в руках — он быстро что-то напечатал на нём, а потом отдал обратно, хитро улыбаясь. Пожелав спокойной ночи и подмигнув напоследок, Сенджу вышел с кухни, а Обито только и смотрел на экран сотового, где было написано всего несколько строк: «Жду в пятницу в 19:00 в Aoyama Flower Market Tea House в районе Сибуя. Учиха» — Вот же… Всё на меня скинули? — слегка улыбнувшись, юноша отправился к себе в комнату. Надо всё-таки доготовить историю.***
Хатаке проснулся посреди ночи из-за того, что его телефон громко пищал от входящего сообщения. Еле разлепив глаза, мужчина нашарил сотовый на тумбочке и разблокировал экран. Что это? Незнакомый номер. Какаши раздражённо свёл брови на переносице. Вот по ушам бы надавать всякому, кто будит добропорядочных граждан в такой поздний час и не дает спать. Опять, наверное, какой-то спам или… Хатаке пристально вчитывался в эти маленькие буковки в жёлтом облачке сообщения, и каково же было его удивление, когда с третьей попытки он понял, что смс-то вовсе не от рекламщиков, а от… его любимого Учихи! Невероятно! Он сам решил пригласить его на свидание, да ещё и место какое выбрал… оригинальное. Не веря своей удаче, мужчина засыпал снова, но теперь уже с улыбкой на лице. Осталось подождать всего пару дней. Пару дней…***
В день свидания Обито очень сильно волновался, да так, что даже пришёл в кафе на полчаса раньше, что совсем ему несвойственно. Не зная, как унять дрожь по всему телу и лёгкое возбуждение ниже живота, он сминал уже третью по счёту салфетку. Подросток пытался расслабиться. Обстановка в кафе как нельзя лучше настраивала на спокойный лад и отвлекала от суеты города: внутри всё чудесно зелёное и цветёт на загляденье, только сиди и знай — наслаждайся ароматом цветов и успокаивающим эффектом свежезаваренного травяного чая. Но Учихе было не до этого. Он нервно стучал ногой по полу, раскачиваясь из стороны в сторону, когда всё-таки завидел своего сенсея. Тот, как всегда, был изумителен и очарователен. Подсев к Обито, Какаши слегка поцеловал его в лоб и крепко прижал к себе. Как же он соскучился по этому мальчишке! Парень неловко приобнял мужчину за плечи и уткнулся носом ему в плечо. — Какаши… Я… Ты… Мы… — юноша постоянно запинался и не мог выдать связаную фразу, чтобы не покраснеть. — Что случилось, малыш? Опять Мадара-сан? — Хатаке улыбнулся и поцеловал своего любимого в очаровательный носик. — Какаши! — подросток недовольно фыркнул. Мужчина обвил его талию руками, заставив усесться к себе на колени. — Ммм, мне так нравится, когда ты называешь меня по имени, — Обито зажмурился, когда учитель опалил его ухо своим горячим дыханием. — Нет… П-п-п… — Пожалуйста? — Какаши ехидно усмехнулся, припав к его шее. — Послушай! — Обито надавил ему на плечи, заставляя посмотреть себе в глаза. — Прости, — мужчина виновато потупился. — Выслушай меня. Я знаю, что мы больше не учитель и ученик и… Я не хочу тебя потерять. Я… Кажется, я влюбился впервые в жизни в кого-то настолько сильно. И даже одна мысль, что я могу оказаться всего лишь игрушкой для тебя и, ммм…. — его неожиданно прервала рука мужчины, заткнувшая ему рот. Обито вопросительно взглянул на Хатаке. В глазах Какаши читалась любовь и плохо прикрытая злость. — Глупый мальчишка. Думаешь, что я так просто бегал за тобой столько лет? Я люблю тебя, Обито. Очень сильно люблю. Ты только мой и ничей больше. Уяснил? Дождавшись кивка от Учихи, Хатаке едва ощутимо коснулся его губ. И как же он удивился, когда Обито вдруг перехватил инициативу и сам поцеловал его. Поцеловал по-настоящему, со всей страстью, нежностью и любовью. Оторвавшись от губ уже бывшего сенсея, парень уткнулся носом ему в шею и прошептал: — Я люблю тебя, Хатаке Какаши. Больше жизни.