Pig

*** - Эй, почему ты весь в грязи, и где ты шлялся столько времени? Дядя оглядел Бума с ног до головы и лишь презрительно фыркнул. Племянник выглядел, мягко говоря, паршиво. Штаны, на пару размеров больше, были в белёсых пятнах от отбеливателя. Куртка точно сорвана с бомжа: мятая, в грязи и чьей-то крови. Ботинок на Юн Буме не было вовсе, вместо них пыльные и мокрые после улицы носки, на правом – дырка. - Можно переночевать здесь? – Бум умоляюще взглянул на своего дядю. – Хозяйка лишила меня аренды и сдала квартиру другому человеку. Мужчина не торопился пускать невесть откуда явившегося родственника, к тому же потрепанного и грязного. Юн Бум ежился на пороге и озирался по сторонам как будто бежал от кого-то долгое время. На безэмоциональном лице на мгновение мелькнула хищная улыбка: - Ладно, проходи, - Бум сделал шаг внутрь, в его грудь тут же уперлась крепкая рука. – Только всю эту дрянь здесь оставь и иди в душ, не хочу прибираться после тебя. Юн Бум неуверенно кивнул и начал раздеваться. Пальцы не слушались и тряслись то ли от холода, то ли от страха. Он чудом сбежал на искалеченных ногах, когда Сану оставил его в доме одного. Ни подвала, ни цепей, никаких ловушек – слишком подозрительно, чтобы быть правдой. Но Юн Бум берег ноги именно для такого случая, копил силы в застоявшихся мышцах, не переставал ползать по дому при хозяине, а в его отсутствие разминал постепенно заживающие конечности и даже пытался ходить. Побег оказался не хлопотным лишь до момента выхода из дома, дальше Юн Буму пришлось потрудиться, чтобы добраться до ближайшей станции метро, а там буквально вымолить жетон у добросердечной старушки. Всё в этот день случилось так, как давно хотелось – даже дядя пустил в дом, и Буму не пришлось дальше испытывать все ещё слабые ноги в поисках ночлежки. Ветхая куртка уже покоилась комом в углу при входе, когда Бум начал стягивать старый свитер, не замечая, что его дядя никуда не ушел, оставшись наблюдать за ним. Чтобы снять носки и брюки Буму пришлось сесть – колени всё ещё тяжело сгибались. Как только на нём осталось лишь поношенное бельё, он попытался подняться, чтобы пройти в душевую, но был опрокинут и прижат спиной к полу. - Думал, что сможешь переночевать здесь просто так? – полноватый мужчина в растянутой майке с запахом вчерашней пищи изо рта облизал синяк на бледной щеке Бума. – Всему есть своя цена. И цена ночи в этом доме не изменилась, Буми. Ладони Юн Бума слабо уперлись в тяжелую грудь – у него не было сил сопротивляться. Только не сейчас. Он снова ошибся, наивно надеясь на то, что дядя спокойно примет его в таком состоянии. А вот Сану напротив – никогда не ошибался. Отросший ещё больше живот больно давил на пах Юн Бума, мощные руки с толстыми пальцами ощупывали исхудавшее тело в синяках и ссадинах, точно специально надавливая на свежие раны. К глазам подкатывала влага, а в горле застрял комок и мольба о помощи. - Никто тебе не поможет, глупыш, - Юн Бум отчетливо услышал голос Сану, но никого в доме, кроме них с дядей, не было. - Ненавижу твою жалкую мину, - почти выплюнув эти слова в лицо Буму, мужчина, пыхтя, привстал и рывком перевернул его на живот. – Помнишь, как ты любил сзади? Вот и я не забыл. Последнюю фразу Бум уже не слышал. Колени ныли от удара о жесткий пол, в голове редкими импульсами – ничтожная надежда на внезапное спасение. Никто не поможет. Разум был слишком изувечен, как и тело, чтобы понять ещё до побега: за входной дверью дома Сану ничего не изменилось. Мир по-прежнему существовал, люди жили своей жизнью, Юн Бум был никому не нужен. В данный момент стягивающего домашние штаны вместе с трусами грузного мужчину средних лет интересовало только несопротивляющееся молодое тело. Он приподнял бедра Бума, шире разводя его ноги, и сразу же приставил полувялый член к сжатому аналу. Проникновение было трудным и болезненным, сухая кожа плохо растягивалась и тут же трескалась там, где не выдерживала натяжения. От резких и неравномерных толчков тело Бума, словно кукольное, ерзало по стертому полу, но он ничего не чувствовал. Ни ноющей боли в сбитых коленях, ни глубоко вбившихся в ладони заноз из деревянных половиц, ни острой рези от грубого проникновения. Ничего. Юн Бум потерял сознание, как только ощутил первый жёсткий толчок. Дядя не слышал его надрывного крика – это последнее, на что хватило сил. Он жадно проталкивал член внутрь, вид крови Бума возбуждал мужчину, заставляя ещё сильнее и глубже трахать бессознательное тело. Вспотевшими ладонями он шарил по спине с выпирающими позвонками и острым плечам, сжимал худые бедра, оставляя новые синяки поверх ещё не заживших. Спустя несколько минут, кончив внутри, он поднялся, упираясь руками в отставленные бедра племянника. Что-то хрустнуло, но получивший своё мужчина не обратил на это внимания. Он густо плюнул на спину Бума и хрипло произнес: - Только на это и годен, ублюдок. Шаркающие удаляющиеся шаги сливались с тиканьем настенных часов. Изуродованной куклой Юн Бум лежал на грязном деревянном полу. По бедру стекало розоватое месиво, изо рта к полу тянулась тонкая струйка желчи. Синяки, оставленные Сану, смешались с чужими следами. Правая нога, и так неправильно сросшаяся, была сломана вновь. Мерзкий запах изо рта дяди успел пропитать и забраться под кожу. Если тело и можно было собрать по частям, то кусочки, на которые раскололось сознание Бума, были слишком мелкими. Невозможно построить замок из сухого песка. -... 4… 3… 2… Юн Бум зажмурился и сонно разлепил глаза. Прояснившиеся очертания напоминали ему лицо Сану, только почему-то перевернутое. - Я уже в пятый раз считаю до одного, придурок! Ты оглох? Глаза Бума расширились, он проморгался, не веря тому, что видит. - Сану? Он протянул руки к лицу и ощупал, всё ещё не до конца осознавая и поверив лишь тогда, когда пальцы дотронулись до густых вьющихся волос. - Прекрати это! Юн Бум тут же убрал руки и только сейчас окончательно убедился – он дома. У Сану. Его побег – просто сон и ничего больше. Глаза наполнились слезами, и Бум закрыл лицо руками – Сану терпеть не мог его нытья. «Я дома, дома!» - счастливо восклицал внутренний голос Бума. Весь этот кошмар с побегом и возвращением домой был лишь плодом воображения измученного мозга. - Я так рад, Сану… - неразборчиво пробормотал Юн Бум, не убирая ладоней от рук. - Ещё бы! Спать в кровати лучше, чем в подвале, - Сану почесал затылок и встал с пола, сидя на котором он будил своего пленника. – Чтобы через пять минут начал готовить завтрак. Бум часто закивал, всё ещё коротко шмыгая носом. Сану закатил глаза и ушел в подвал. Утро стало для Юн Бума самым добрым за последнее время, впервые он так искренне был рад увидеть лицо своего мучителя. В подвале у Сану всегда много дел, посвящать в которые он никого не собирался. После того придурка из гей-клуба он не убивал мужчин, хотя отметил для себя, что девушки, оказывающиеся в его пыточной, стали всё более походить на парней. Типа Юн Бума. Ради интереса он иногда узнавал имена жертв, а потом придумывал шутливые прозвища, спрашивая, нравятся ли они хозяевам. Разумеется, каждый ответ был положительным, но Сану было слишком скучно, поэтому истязания продолжались до тех пор, пока не надоедало вовсе или слабая игрушка не умирала от боли и шока. В этот раз Сану почему-то забыл поинтересоваться, как зовут его новую забаву. - Как жаль, что мы не успели поиграть в «Новое имя от Сану». На его лице застыла довольная ухмылка, с которой он некоторое время наблюдал, как покачивается в петле изрезанный труп толстого мужчины. Подойдя ближе, Сану начал вырезать на большом животе иероглифы имени, но быстро остановился. Даже если «исписать» всё его тело, красивее бурдюк явно не станет. Сану не торопился убивать его, растягивая удовольствие – с ним особенно сильное – , но кряхтящий и умоляющий отпустить ублюдок слишком быстро сдох. Нет, Сану не был более жесток, чем обычно, скорее холоден. Наверное, поэтому и забыл сыграть и подобрать новое имя. Задумавшись, Сану прочертил ножом неровную линию от живота к груди, через секунду его осенило: - Жирная свинья с маленьким членом. Думаю, Буму бы понравилось. Сану старательно вывел остриём на остывшей коже свиную морду и воткнул нож по самую рукоятку прямо в ровный пятачок. Довольный он покинул подвал и по пути на кухню зашел в ванную, чтобы смыть с рук противную красную грязь. Даже его кровь казалась Сану жирной. За завтраком он улыбался больше обычного, чем напугал уже пришедшего в себя Бума, который, разумеется, не стал ни о чем спрашивать. Они ели суп из свинины, и Сану думал про себя, что готовит её лучше, чем Юн Бум.