Дьявол.

Она шепчет: "Почему ты такой.." Он усмехается: "Прекрасный?" Она долго смотрит на него: "Нет. Ты ужасен.. ты настоящий монстр, Питер Хейл" И в сознании проносится: "Ты сводишь с ума, Питер Хейл. Сводишь. С. Ума." Они стоят под открытым небом на окраине города. Именно здесь заканчивается Бейкон Хиллс. Питер думал о том, как они могли встретиться в этом далеком и глухом месте. Было ли это случайностью? Он не верил в случайности. Когда он увидел её здесь, Лидия Мартин стояла у обрыва, к нему спиной, облокотившись о машину и смотря куда-то в даль. Её всегда идеальные огненные локоны при ярком свете луны были словно медные. Ему не нужно было внимательно её рассматривать, чтобы заметить это. Этот её образ итак снился ему слишком часто в последнее время. Одиночество порой бывает необходимо каждому. Словно глоток свежего воздуха. Лидии оно было необходимо именно так. Она сбегала в это глухое и безлюдное место вот уже третий день. Он объехал весь Бейкон Хиллс в надежде найти то самое место, для его покоя. Он частенько любил бывать в безлюдных местах. Нет. Он не был социопатом. Он никогда не сторонился людей. Ему просто было комфортнее так. Одному. Так он был в своей тарелке. Ему хотелось лишь сидеть в тишине и разбираться с тем бардаком, что творился в голове. Он не любил, когда в голове царил хаос. Ему нравилось, когда все мысли разложены идеально, по полочкам. Чтобы ни одна из них не обременяла голову. У неё же уже очень давно в голове не было ничего, кроме бесконечного хаоса. Она подолгу думала и не могла разобраться в себе. Лидия Мартин всегда была чрезвычайно умна. Могла понять и разобраться во всем. Во всём Кроме самой себя. Он же прекрасно знал всех своих демонов. Четко понимал, кто он и что ему нужно. Всегда надевал маски для окружающих. Всегда улыбался. Потому что он поклялся себе улыбаться вечно. И никто не знал, какой он на самом деле. Никому и не нужно было знать, что у него на душе. Потому что все считали, что у Питера Хейла нет души. Питера Хейла мог понять только Питер Хейл. Лидия никогда не могла справляться с эмоциями. Они так отчаянно рвались наружу. Особенно слёзы. Сдерживать слёзы было сложнее всего. Они застревали как огромный ком и отчаянно пекли горло. Вдавливая все сильнее и сильнее, до тех пор, пока она больше не могла их сдерживать и спустя минуту уже зажимала трясущимися руками рот. Для того чтобы горькие рыдания не вырвались наружу вместе с солеными, обжигающими нежную кожу, слезами. А Питер всегда идеально контролировал эмоции. Ведь легко контролировать то, чего по сути у тебя и нет. Их легко можно было противопоставить. Они были такими чертовски разными. Но сейчас, когда были только он, она и черное небо над ними, они стояли и прислушиваясь к этой давящей на уши тишине, думали, что это не совсем так. Что между ними есть нить, которая связывает. Лидия сказала бы, что душит блять. Мучает. Они стояли в тишине довольно долгое время. Никто из них не знал, сколько уже прошло. И не хотели знать. Он подумал, что возможно нашел свою тишину, которую так долго искал. Нашел в самой окраине города. Она стояла и думала, что на нём всегда эти обтягивающие его крепкую фигуру футболки с V- образным вырезом. Ему идет серый. Он осматривал её хрупкую фигуру долго. Начиная от кремовых туфлей, проходясь хищным взглядом по длинным худым ногам, по стройной фигуре в легком платье, поднимаясь до худого лица с большими воспалеными глазами и пухлыми губами. Он отметил про себя, что эти глаза, которые выглядят так, словно пару минут назад плакали, самые красивые глаза на свете. Она смотрела на него и думала, что ей блять пиздец. Что её и без того неспокойная жизнь кажется, насовсем полетела в кипящую лаву. А виной всему то, что в двух шагах от неё стоит монстр и чертовски сексуально ухмыляется. Он был самым настоящим циником и в этом был его некий шарм. У Лидии был маленький секрет. Она никому никогда не рассказала бы, что Питер был единственный, кто поверил ей, что Стайлз существует. Именно поэтому она и сбегала в это далекое ото всех место. Потому что не было сил больше видеть тех, кого она считала друзьями. Не было сил видеть никого. Ей до боли было обидно слышать от них всех, что всё это её выдумки. Её больное воображение. Что никакого Стайлза никогда не было. Просто не существовало. Поначалу она не сдавалась. Просто брать и сдаваться не в её духе. Она до последнего искала зацепки, расследовала каждый миллиметр Бейкон Хилса. Она дважды шла в дом к самому шерифу Стилински, словно была уверена что именно там найдет ответы. Что-то подсказывало ей это. Но каждый раз её пыл словно остужали ледяной водой. Ей было так блядски обидно, так больно, из-за того, что ни Малия, ни Скотт не воспринимали её слова в серьёз. Что хотелось зарыдать от бессилия. Сидеть оперевшись о холодную стену, обхватив тяжелую голову руками. Ей вбивали это в голову настолько, что она со временем и сама поверила в то, что это её глупые выдумки. Поверила в то, что навсегда и бесповоротно сошла с ума. Когда пришло осознание, что больше никого нет рядом. Никого, кто смог бы ей поверить или хотя бы поддержать. Никого. Совсем. Навсегда. Именно тогда появился Питер Хейл, о котором почему-то все забыли. Появился, как гром среди ясного неба. Полностью обгоревший, словно прошел все девять кругов ада. Обессиленный и измученный. Он отдал им ключи от синей развалины, которой уже давно как не было. Лидия была единственной, кто видел старый синий джип незвестного владельца, когда его забирали прямо со школьного двора, чтобы навечно оставить ржаветь на мусорке. Питер Хейл, о котором все до единого забыли, провёл два дня в больнице, где его возвращала к жизни мать Скотта. Когда он наконец полностью оправился, он поведал всем историю о том, что Стайлз Стилински реален. Что это всё проклятые призрачные всадники, которые забирают людей и навсегда стирают память о них. Стайлз был. Он был когда-то их другом. Он был тем, кто оставался человеком. Не наделенный сверх-силой, но отважным героем. Тем, кто всегда спасал задницы своих друзей. Преданным. Чертовски преданным другом. Для тех, кто и не догадывались о его существовании. Лидия больше не общалась ни со Скоттом, ни с Малией. Она старалась всячески избегать встреч со всеми в её небольшом городке. Даже после того, как её друзья вместе с шерифом еще долго извинялись перед ней. Даже после того, как успели полностью раскаяться. Она простила их. Держать обиды на своих друзей не в её стиле. Но она чувствовала, что в их общении словно что-то раскололось. И что-то ей подсказывало, что это случилось еще раньше. Возможно это случилось с исчезновением Стайлза. Кто знает. Лидия вернулась из своих мыслей обратно. Снова была окраина города, два одиноких человека и сплошная тьма вокруг них. – Я не забыла о тебе, Питер. Питер вздрогнул. Он, казалось, также, как и Лидия задумывался о чём-то своём, и теперь выглядел немного растерянно. Но всего на долю секунды. Потому что это так не типично для Питера Хейла. Лидия закрыла глаза. Питер.Питер.Питер.Питер. Она не договорила о том, что когда он исчез с лица земли и канул в забытие, его образ приходил к ней во снах постоянно. Эта недосказанная фраза вертелась на кончике языка, но так и не вырвалась наружу. Лидия чувствовала, будто между ними всегда была эта недосказанность. Но она ничуть не мешала. Так было нужно. Лидия смотрела на его освещенный лунным светом силуэт и думала, что Питер, возможно, воскреснув обратно, восстав из мертвых, отдал свою душу дьяволу. Лидия​ думала, что он и есть сам дьявол. Питеру не место в этом мире, он должен находиться в самом аду. Управляя им. А Питер и не отрицал бы этого. Управлять чем бы то не было это его. Абсолютно его. Пусть даже адом. Она целовала его в этом богом забытом месте, где они только вдвоём, где он держит её сильными грубыми руками, немного прижимая к себе и сводя с ума. Она чувствовала, как его горячий язык проникает ей в рот и могла поклясться, что в эту секунду крышу сносит сильнее, чем прежде. Целоваться с тем, кого считаешь монстром, дьяволом во плоти и чувствовать безумные мурашки, проносящиися по всему хрупкому телу, такая нихуевая романтика, в её жалкой жизни. Она так и не сказала, что после его исчезновения, она постоянно волочила за собой его образ. Она думала, что он погиб. Ей от этого было не легче. Иногда она задумывалась, что Питер и Стайлз это её гребанная фантазия. Её прямой билет в психушку. Но вот, теперь он стоит перед ней живее всех живых, а значит где-то в том самом месте, откуда вернулся Питер, есть и Стайлз, которого нужно спасти. Она думала, о том, как человек, который умирал дважды, может быть таким горячим, таким живым. Вы когда-нибудь встречали человека, который смог вернуться из горящего пекла дважды? Который смог сгореть до каждой клеточки своего тела. Сгореть до единого. Но возродиться снова, как мать его феникс. А Питер целовал её и думал, что так не должно быть. Они оба этого понимали. Но этот поцелуй, такой отчаянный, такой нужный, от которого бьёт разрядом все 200, проносится по всему телу и завязывается в тугой узел где-то в животе. То, что происходит между ними никогда не назовешь отношениями. Поначалу для него это было увлечением, интригой, которую он так любит, пока незаметно не переросло в некую потребность. Ему нравилось выпивать её как любимый виски. Неспеша. Получая удовольствие, прежде, чем сможет осушить до дна. Ей всегда казалось, что его сердце такое же ледяное как и лед, который он время от времени добавляет в свой любимый виски. Он думал, что возможно, уже нашёл свою тишину, которую так давно искал. Она думала о том, что слетела с катушек навечно и бесповоротно.