Кто такой писатель?

      Настоящий писатель живет своей работой. Сначала он о ней думает, долго, мучительно… Его руки чешутся, так хочется начать! Но он знает, что как только увидишь белый прямоугольник с пикающей палочкой в углу, мысли пропадут. Поэтому он не спешит, он думает. Думает обо всем: о мире, о персонажах, о сюжете, о тексте, о характере своей работы и о ее значении. Я всегда думаю о характере и значении перед тем, как начать. Какая будет моя работа: веселая, строгая, повседневная, романтическая, атмосферная, напряженная? Думаю, многие теперь тоже поняли, что думают о характере. А вот о значении я думаю еще перед тем, как дело дойдет до персонажей. Нужна ли мне эта работа? Захочу ли я ее перечитать, захотят ли читатели вновь вернуться к ней через какое-то время? Вспомню ли я сама об этой работе через полгода, как закончу? Бывало, что не вспоминала, пока на глаза не попадется. И что, разве я считаю подобные «забытки» моими хорошими работами? Конечно нет, мне хочется их удалить, но жалко. А вот настоящие работы, над которыми я думаю часами… О, это целая вселенная. В этой вселенной множество вариантов характеров и событий! Думаю, многие иногда «передумывали» насчет каких-то действий своих персонажей, иногда переписывали, иногда нет. И вот все эти варианты, неважно — осуществленные или нет, — хранятся в этой вселенной, в моей голове. Потому что они есть. Так вот над этими работами, настоящими, писатель думает долго. Он мучается над работой: как её написать, как её подать, как её сделать гармоничной, красивой? Он мучается над ней, но все равно любит и работает. Он будет «точить» её до изнеможения, пока не понравится. Написал — удалил, написал — удалил… Ох, сколько глав отправилось в небытие, пока я не приходила к тому варианту, который удовлетворит моего внутреннего писателя?.. Бывало, что мне не нравилось настолько сильно, что я не бралась за работу месяцами. Тогда я просто в сердцах стирала последние несколько глав или даже все произведение целиком, и переписывала заново, пока не пройдет «проверку». Одну из своих работ я переписывала семь раз с самого начала, а сейчас пишу восьмой раз. Но все равно пишу, потому что люблю и хочу этим заниматься, мне интересно. Иногда мне было срочно нужно опубликовать главу, но в ней еще конь не валялся, а читатели ждут. И тогда я сгрызала ногти над клавиатурой, но так и не могла выдавить из себя ни слова. Бывало, что я плакала от отчаянья, потому что не могла! Хотела, но не могла! Как будто держит кто-то за запястья и не отпускает! Вот так тоже может быть. А иногда вот придет один маленький человечек. У него самого работ нет, он сугубо читатель и критик. Он от корки до корки прочтет каждую главу, оставит ко всем по отзыву. Он напишет, что работа хорошая, но тут суховато, тут глуповато, тут надо было по-другому… Ты будешь согласен с этим человеком, может быть что-то перепишешь, изменишь… Но это всё: считай, работа для тебя потеряна. Она тебе будет как бельмо на глазу, а все из-за такого человечка, который даже не думает зачем пишет, он просто пишет. Такие люди — не критики, они лишь хотят ими казаться. Настоящие критики хотят помочь автору изменить к лучшему его работу и измениться самому. Так вот, писатель живет своей работой. Она ему интересна, он хочет вложить в нее что-то, дать какой-то посыл. Он представляет, что сам читает её, как узнает то, что сам написал. Он всегда думает: а читателю будет интересно? Хорошая работа всегда интересна и читателю, и писателю, а настоящий писатель интересуется и своей работой и читателем. Писатель всегда любит свою работу. Не может быть такого, чтобы он думал: «Наплевать на нее, пусть хоть утопят в грязи, я её закончил!». Если тебе все равно на судьбу своей работы, то это — не работа. Это значит, что ты не вкладывал в нее сил, что она пустая, неинтересная и глупая, а это, как я уже говорила, не работа вовсе. Итак, настоящий писатель чувствует со своим произведением всё, как в настоящей любви. Оно становится ребенком, детищем, потому что его через труд, труд и труд взрастили от шапки до кнопочки «завершен», потому что его перечитывали, переписывали, потому что над ним думали. Потому что его лю-би-ли.