Семейный психолог

      Как и говорил Рустам, физическое состояние Димы улучшилось, а вот психическое, оставляло желать лучшего. Он сидел и смотрел в одну точку, не разговаривая, не реагируя ни на что. Взгляд, не выражающий эмоций, полная безучастность. Через неделю, его решили выписывать, перед выпиской заглянул психиатр, мужчина лет пятидесяти. Выставил меня из палаты, что там происходило, я не знаю. Выйдя через часа полтора, спросил с кем он может поговорить о состоянии пациента. Естественно я ответил, что со мной. — Вот что я скажу, молодой человек. На лицо все признаки психического расстройства разных видов. Здесь и эмоциональные стрессы, семейные и социальные проблемы, а так же алкоголь. В данный момент, молодой человек не в состоянии позаботиться о себе сам. Из этого следует, что одному ему проживать нельзя, на сегодняшний день он недееспособен. Лечение возможно, но вы должны понимать, если он сам не захочет помочь себе, никто не поможет. К сожалению, без его желания лечение невозможно. Сейчас пациент погрузился в себя и его надо вытолкнуть из этого состояния. Я выпишу антидепрессант, а ваша задача, найти пациенту хорошего психолога. На этом пока всё, раз в три недели привозить ко мне на осмотр. В случае ухудшения психического состояния, немедленно вызывать меня.       Так же и Рустам сказал, всё зависящее от него, в данный момент он сделал, в случае чего, звонить в любое время дня и ночи. Пожелал удачи, терпения и выписал.       Я совершенно не представлял, как быть дальше, с какой стороны подойти к Диме, как его расшевелить. Он постоянно сидел в когда-то бывшем моём кабинете. Взгляд устремлённый вдаль, за стеклянную стену. С трудом удавалось покормить его с ложечки. Ухаживал за ним, помогал помыться, отводил в туалет, из-за слабости его шатало из стороны в сторону, худенький, словно эфемерный. На попытки заговорить, Дима иногда откликался, поднимал на меня свои глазищи, заглядывая прямо в душу и тихим шепотом спрашивал: — Зачем…?       Что я мог ответить на этот вопрос, если и сам не знал ответа. Уговаривал, рассказывал, что в жизни не так все плохо, что надо жить, несмотря ни на что. Понимал, что Дима меня не слушает, но продолжал разговаривать с ним.       Через неделю наметился прогресс. Сидя рядом, читал ему вслух приключенческий роман. Дима повернул голову, по щекам струились прозрачные слезинки, смотря мне в глаза, произнес: — Паша, пожалуйста, отвези меня домой. — Дима, поговори со мной, расскажи, что мучает тебя, тебе здесь плохо? — Ты не понимаешь… Ты… Это ты, мучаешь меня. — Объясни, пожалуйста.       Дима на мгновение прикрыл глаза. — Я люблю тебя, с первого дня нашего знакомства, — и, сделав небольшую паузу, продолжил: - Пожалуйста… Отвези меня домой, не мучай меня больше. Что будет когда вернется твоя жена, ей не понравится что ты столько возишься со мной.       После этих слов Дима разрыдался, я подскочил к нему и прижал его к своей груди, поглаживая ладонью по голове. Сказать, что я был ошарашен, это ничего не сказать, мне такое и в голову не могло придти. Хотя почему не могло, скорее всего, просто не задумывался над поведением и поступками Димы, по отношению ко мне. Поглаживая его по голове, шептал: — Тихо, тихо, Димочка, мы поговорим об этом, обязательно. Я развелся, никто не придёт, здесь только ты и я. Не замыкайся больше в себе и от меня не прячься, разговаривай со мной. Скажи мне, ты не будешь больше уходить в себя?       Ответить мальчишка не мог, он все всхлипывал и надрывно рыдал, только помотал головой из стороны в сторону, давая понять, что не будет.       Дима полностью выбил почву у меня из-под ног. Подхватив его на руки, сел в кресло, посадив к себе на колени, и крепко прижал к груди. Он уткнулся мне в шею носом и всё ещё всхлипывая, через пару минут засопел. «Представляю, как это всё измотало его. Ситуация хуже не придумаешь». Взяв Диму на руки, отнёс в спальню, уложил в кровать и укрыл пледом.       Оставив его спать, в раздумьях побрёл на улицу, прогуляться вдоль речушки. Я совершенно не знал, что делать в этой ситуации, да и надо ли. «Может всё и не так плохо, время покажет. Отношения с мужчиной отторжение у меня не вызывали, гомофобом я не был, в универе пробовал, дальше поцелуев и ласк руками, дело не зашло, но серьёзно такие отношения не рассматривал». Позвонил родителям, сказал, что заеду за дочерью. Посчитал, что Диме будет лучше рядом с ребёнком, кто-кто, а моя Лизонька сможет кого угодно расшевелить. Да и при деле будет, может отойдёт немного.       Вернувшись домой, приготовил обед. Минут через тридцать, от готовки меня отвлекло чувство, что на меня смотрят, подняв голову, увидел в дверях кухни Диму. — Отдохнул немного? Как ты себя чувствуешь? — Подремал. Лучше, спасибо. — Вот и отлично. Проходи, присаживайся к столу. Сейчас покушаем и примешь лекарство. Я съезжу за дочерью, ты не против? Побудешь с часик один?       Дима только головой помотал, давая понять, что не против и отвёл взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза. Я не стал напрягать его. «Надеюсь, ребёнок действительно расшевелит Димку».       По прошествии пары недель, Дима с Лизой стали очень близки, рядом с ней он ожил. Если малышка хотела кушать, то сразу бежала к Диме, чтобы он покормил её. Хотела спать, бежала то ко мне, то к нему, что бы уложили и спели песенку. Дима приходил в себя, начал улыбаться, занимаясь домашними делами напевал что-то. На предложение вызвать домработницу, Дима, тааак на меня глянул, что я сразу захлопнул рот и больше эту тему не поднимал. В доме теперь раздавались весёлые голоса, Димки и Лизки, и их задорный смех, что так заражал своим весельем и меня. На откровенные разговоры Дима со мной не шёл и всё также прятал глаза от меня. Я не настаивал и не торопил его, понимал, что он ещё не готов говорить. Его психиатр, после визита к нему, сказал, что положительная динамика на лицо, и выздоровление идёт полным ходом. Мне нравилось тихое и ненавязчивое присутствие Димы в моей жизни, в моём доме. Рядом с ним было уютно, да и если сказать честно, то и раньше, еще в юношестве, мне всегда нравилась его компания. Возможно, такая размеренная жизнь и продолжалась бы дальше, пока неожиданно, не произошли события, которые и расставили всё по местам.       Вечером мы все вместе играли с Лизой, сидя в гостиной на ковре, складывали кубики. Малышка растерялась, не зная, какой кубик взять и Дима решил придти ей на помощь, подтолкнув к ней нужный кубик, чтобы сложилось слово. Лиза посмотрела на него и улыбнулась, а потом кинулась к нему на шею крепко обняв, и протянув руку в мою сторону, чётко и звонко проговорила — мама и папа. Я тихонечко засмеялся, уткнувшись носом в макушку Димы, обнимая их обоих. С этого вечера малышка стала назвать Диму мамой. Ни он, ни я, её не поправляли, а Дима первый раз посмотрел мне в глаза, не отводя и не пряча свой взгляд. Приехавшие навестить нас родители и взять Лизу к себе на несколько дней, только посмеялись с этого. Мама с папой как всегда были на высоте, сказав, что этого и следовало ожидать. Да и помнят они, как Дима всегда ходил за мной хвостиком и какими глазами на меня смотрел. И они не против наших отношений, если они будут, им всё равно с кем будет жить их сын, главное чтобы были счастливы.       Я всё больше стал смотреть на всё, с точки зрения — мы, а не — я. Всё больше впускал Диму в свою жизнь. Дня через четыре, после того как родители забрали малышку к себе, настала непогода, сильная гроза. Ураганный ветер завывал, ветки близко растущих деревьев хлопали по стёклам окон, ливень с градом громко стучал по металлической крыше. Прямо над домом раздавался оглушающий гром, и сверкали молнии. Дима пришёл ко мне в комнату, затыкая ладонями уши и плача. — Паша, мне страшно, я всегда боялся грозы.       Что я мог на это сказать, откинул одеяло, молча предлагая Диме лечь рядом. Обнял его, крепко прижимая к себе. — Так лучше? Не страшно рядом со мной?       Он ничего не ответил, только сильнее вжался в меня, обнимая и пряча своё лицо у меня на груди. — Паша, прости, мне так стыдно. После смерти бабушки, не успев даже толком её похоронить, пришли родители и стали требовать денег, якобы им на жизнь не хватает, а у меня теперь квартира есть. Оскорбляли, угрожали отнять квартиру бабушки, отец в очередной раз избил меня. И я сломался, никого рядом не было, я остался совсем один, и тебя рядом не было. Ты не подумай ничего плохого, я был рад за тебя, ты такой счастливый ходил, а я просто продолжал тебя любить и Лизу люблю. Мне никто не нужен кроме тебя и малышки. Устроиться нормально не смог, с работы постоянно выгоняли, я стал пить, что бы заглушить тоску и одиночество, и если честно говорить, то и жить особо не хотелось. Мне очень стыдно перед тобой. Паша, пожалуйста, не оставляй меня одного. — Дима, обещаю тебе, я тебя одного не оставлю. И знаешь, до меня ведь только сейчас дошло, что психологом, я стал из-за тебя. Смотря на твою жизнь, на твою семью. Я никогда не замечал твоих чувств, или не хотел замечать, не знаю. Мне тоже очень стыдно перед тобой, я погряз в своих проблемах, ни на кого, и ни на что, не обращая внимания. Не смотря по сторонам. Да и найдя тебя возле подъезда, бросил на лавке и уехал. И знаешь, если бы не происшествие на дороге, тогда на моих глазах сбили парня насмерть, то наверное так бы и уехал, не думая ни о ком и ни о чём. Так что, Димка, скот я ещё тот оказался.       Дима ни чего не ответил, только плотнее прижался ко мне. Так мы и уснули.       Проснувшись по утру, почувствовал, что упираюсь своим стояком в попу Димы. «Приятно… Как же давно я не просыпался рядом с тёплым и желанным телом». А этот мальчишка ещё и потёрся попкой об меня. Я тихонечко рассмеялся, переворачивая Димку на спину. Он с улыбкой смотрел мне в глаза. Я приник своими губами к Димкиным, захватывая их в сладостный плен и углубляя поцелуй. Вырывая из него стон удовольствия. По телу прошла волна жара. Дима приподнял бёдра, сильнее прижимаясь пахом ко мне. Я стянул с нас пижамные штаны, обхватил оба члена рукой, медленно поглаживая и доводя нас одновременно до оргазма. — Дима, я тебя только об одном попрошу, давай не будем спешить. Мне хочется просыпаться рядом с тобой каждое утро. Хочется ухаживать за тобой. Поводить на свидания, романтические ужины при свечах, а ещё хочу съездить с тобой к морю, это для начала. Ты не против? — Не против, Паша. Я, за.       На меня смотрели лучащиеся счастьем наивные, голубые, как ясное, летнее небо, глаза. В груди разливалось тепло, день становился светлее, сердце заходилось бешеным стуком от счастья.