Файв о'клок, или чаепитие по-британски

— Шерлок, тут такое дело, — Грег ворвался в квартиру на Бейкер-стрит, потрясая отчетом криминалиста. — Полный кошмар, без тебя не разобраться. Детектив, сидевший в кресле со сложенными у лица ладонями, даже не повернулся на звук голоса, просто протянул руку. — Дайте сюда, — равнодушно проговорил он, — я посмотрю, но ничего не обещаю. Если это дело такое же скучное, как в прошлый раз… — Ты, главное, обрати внимание на результаты вскрытия! — горячо проговорил Лестрейд. — Там… Шерлок прервал его раздраженным жестом. — Я сам посмотрю и выскажу свое мнение. А вы просто помолчите, не засоряйте пространство словами. А еще лучше — вообще уйдите. Я позвоню, когда ознакомлюсь. — Ну, знаешь! — начал было Грег, но его возмущенную тираду оборвало появление миссис Хадсон. — Пойдемте вниз, инспектор, — проворковала она. — Шерлок такой грубиян! Пока он тут возится с бумажками, вы могли бы выпить кофе. Кстати, я испекла отличное печенье. Печенье — это было соблазнительно. Приближалось время обеда, а бедняга Грегори еще даже не завтракал. Да и кофе оказался бы очень кстати, так что он нашел предложение миссис Хадсон в высшей степени разумным. Однако, едва он устроился на стуле в уютной кухне, домовладелица вдруг понизила голос до заговорщицкого шепота и спросила: — А может, вы предпочитаете чай? Это сейчас нормально. Жильцы миссис Тернер, знаете ли, все время пьют чай… — Благодарю, но нет! — Лестрейд нахмурился. Он что, выглядит как все эти… которые чай пьют? Кошмар какой! — Знаете, инспектор, — миссис Хадсон еще больше понизила голос, — не хочу показаться сплетницей… Но жильцы миссис Тернер… они все время заказывают себе разные сорта чая через интернет. И еще всякие приспособления… ну, для заваривания. И ситечки самых разных форм и размеров… Я как-то видела даже такую ложку, которую опускают прямо в… — Довольно! — Грег почувствовал, что краснеет, невольно представив все, о чем она рассказывает. — Меня не интересуют подробности чужой частной жизни. Пусть они пьют, что хотят, и так, как им это будет угодно. — Вот и Джон тоже возмущается, — вздохнула пожилая леди. — Прямо в лице все время менялся, когда кто-то предполагал, что он мог бы… ну, знаете… Кричал: «Я не пью чай!» Слухи ведь разные ходили. Про Шерлока, я хочу сказать. Он обожает шокировать окружающих, так что о нем всякое можно подумать. Джон даже женился на Мэри и ушел отсюда. Говорит, она варит лучший кофе, который он пробовал в своей жизни. — Миссис Хадсон, — Лестрейд поморщился. — Чаепитие в нашей стране больше не считается незаконным. И тех, кто находит в этом удовольствие, уже не преследуют. Так что пусть каждый решает сам, что для него лучше. — Тут вы правы, инспектор, — она сняла джезву с огня и разлила по чашкам ароматный кофе. — Но законы законами, а есть же еще… нормы приличия, верно? *** Лестрейд ушел с Бейкер-стрит в несколько подавленном настроении. И дело было даже не в том, что Шерлок в своей обычной манере объяснил все странности совершенно банальными причинами и счел дело скучным. Просто разговор с миссис Хадсон никак не желал идти из головы. С тех пор как права любителей чая были узаконены, на них уже никто не смотрел как на извращенцев. Грег, правда, никогда их таковыми не считал: в конце концов, каждый сам вправе выбирать, что именно доставляет ему удовольствие. Он знал многих чаеманов, некоторые из них даже работали в Скотланд-Ярде. Нормальные ребята, хорошие товарищи. И главное, они своих пристрастий никому не навязывали, так за что же их ненавидеть? Никто больше не плюет им в лицо и не шепчется за спиной. А в Сохо одна за другой открываются чайные, чтобы любой желающий мог, не скрываясь, проводить время за чашкой любимого напитка в компании людей, разделяющих его интересы. Лестрейду во время рейдов случалось даже бывать в таких заведениях, но он всегда старательно отводил взгляд, чтобы даже случайно не увидеть содержимое чужих чашек. Нет, пусть делают что хотят, но чай — это не для него. В семье Грега придерживались весьма консервативных взглядов на подобные вещи. Отец, как и все пожилые люди, не обладавший даже толикой гибкости, перевернулся бы в гробу, если бы знал, что его сын хотя бы на минуту задумался о возможности попробовать чай. Так что Лестрейд с детства пил кофе и был полностью уверен, что альтернативы для него не существует. *** Звонок помощницы старшего Холмса застиг инспектора по дороге домой. Пришлось попрощаться с мыслью о тихом ужине и разворачивать машину, лихорадочно пытаясь сообразить, что же еще натворил — или собирается натворить — неугомонный Шерлок. Потому что других причин для вызова в кабинет этой серьезной правительственной шишки Грег представить не мог. — Присаживайтесь, инспектор, — Майкрофт, как всегда, вежливо улыбнулся. — Приношу извинения, что нарушил ваши планы на вечер. «Прощения он просит, ну разумеется! — с досадой подумал Лестрейд. — Как будто ему не плевать на чужие планы». — Может, я смогу как-то компенсировать вам беспокойство? — Холмс снова улыбнулся. — Хотя бы с помощью чашки кофе? — Это было бы прекрасно, — с чувством проговорил Грег, разом избавившись от досады. Кофе в офисе Майкрофта всегда был самого лучшего качества, так что отказываться от него он считал непростительным грехом. Холмс между тем нажал на кнопку интеркома и ровным голосом распорядился: — Антея, будьте любезны, сварите кофе для инспектора. Черный, без сахара. — Хорошо, сэр, — отозвалась помощница. — Приготовить что-нибудь для вас? Майкрофт поколебался мгновение, бросив на Лестрейда какой-то странный взгляд, а потом проговорил: — Для меня — как обычно. Минут десять они говорили ни о чем, и Грег уже собрался было плюнуть на субординацию и задать прямой вопрос: зачем его сюда позвали? Но в этот момент дверь открылась, и помощница Холмса внесла поднос, на котором стояли две чашки. Инспектор потянулся к ближайшей и даже успел сделать первый глоток. А потом едва не поперхнулся, когда увидел, что именно Антея принесла своему боссу. «Как обычно?! — мелькнула в голове паническая мысль. — Он ведь так и сказал: как обычно! То есть он все время… О боже…» — Что-то не так, инспектор? — вежливо поинтересовался Майкрофт, обхватывая фарфоровые бока чашки ладонями, словно собираясь погреть руки. Брать ее с подноса он почему-то не спешил. — Это… — проблеял Грег, чувствуя, как его лицо заливает краска. — Это же… — Чай, — спокойно ответил Майкрофт. — Один из лучших сортов. — То есть вы?.. — Вас это шокирует? — Холмс мягко улыбнулся. — А я полагал, что вы — человек гораздо более широких взглядов. Раз уж допускаете до своих расследований Шерлока. — Вы хотите сказать, — Грег с трудом обрел контроль над голосом, — что слухи про вашего брата верны? Он тоже… — Пьет чай? — любезно улыбнувшись, подсказал Майкрофт. — Признаться, я никогда не спрашивал. Но такое вполне возможно, Шерлока не слишком волнуют условности. Вообще-то, я говорил о его наркозависимости и привычке всех унижать. Мало кто в Ярде допустил бы моего брата до расследований, но вы это делаете, так что я подумал… — Что я спокойно смотрю на вещи, которые другим кажутся серьезными недостатками, — подсказал Лестрейд. — Это не так? — на лицо Майкрофта словно легла тень. — Я кажусь вам извращенцем? — Нет, что вы, — инспектор снова покраснел, только теперь — от стыда. Подумать только, проявил себя каким-то поборником нетерпимости. — Я вовсе не против тех, кто пьет чай! Просто… был удивлен, только и всего. — Не против, значит, — Холмс поднес свою чашку к лицу и вдохнул ароматный пар. — Но сами никогда не пробовали? — И не собираюсь, — как-то слишком поспешно отозвался Лестрейд. — Такое — не для меня. Холмс промолчал и снова вдохнул запах. А Грег, сгорая от стыда, поймал себя на мысли, что не может отвести взгляда от запретного зрелища: как выступает румянец на обычно бледных щеках Майкрофта, как трепещут его ноздри, втягивая запах, как дрожат губы, почти касаясь фарфорового краешка чашки, а кончик языка пробегает по ним в предвкушении наслаждения… Это выглядело невероятно соблазнительно и очень, очень греховно. Инспектор усилием воли заставил себя отвернуться и сосредоточился на своем кофе, который внезапно показался ему совсем невкусным. *** Вернувшись домой, Грег понял, что аппетит пропал. Сон тоже не шел: стоило закрыть глаза, перед мысленным взором возникали порозовевшие щеки Майкрофта и выражение наслаждения, написанное на его лице. От воспоминаний об этом в груди делалось жарко, и Лестрейда начинали преследовать такие желания, которых он еще утром даже вообразить себе не мог. Потому он проворочался в постели до рассвета, а потом нехотя поднялся и отправился на работу. Донован, как обычно, притащила начальству стаканчик кофе из автомата. Грег всегда радовался этому мелкому знаку внимания — кофе с утра не может не быть кстати, но сейчас при виде коричневой жижи его едва не затошнило. Он заставил себя проглотить напиток, зажмурившись и задержав дыхание, но легче не стало. Даже привычная бодрость, всегда возникавшая после порции кофе, хоть бы и скверного, на сей раз не наступила. — Это пройдет, — сказал он сам себе. — Надо просто прекратить думать о том, как выглядел Холмс, когда… Последнее удавалось плохо, а потому у инспектора все буквально валилось из рук. Он был раздражен, разговаривал сквозь зубы, наорал на Андерсона, когда тот в очередной раз напортачил с отчетом о вскрытии. Коллеги дружно решили, что начальство приболело. Подхватить простуду осенью — плевое дело, так что Грег и сам уверовал в их теорию, и уже даже собрался уйти домой и прилечь. Но тут дверь открылась, и в кабинет вошел Майкрофт. — Добрый день, — сдержанно поздоровался он. — Уделите мне пару минут, инспектор? — Конечно, — Лестрейд усилием воли взял себя в руки, а то, неровен час, этот умник догадается, какие мысли ночью лишали его сна. — Присаживайтесь. — Я ненадолго, — лицо Холмса выглядело таким бесстрастным, словно было вырезано из камня. — Всего лишь хотел извиниться за вчерашнее. — Не стоит, мистер Холмс, — Грег поморщился. — Наоборот, именно мне следует извиняться… за слишком бурную реакцию. Я не хотел вас оскорбить и действительно считаю, что любой человек имеет право делать то, что ему нравится. Никого другого это не касается. — Я вовсе не предполагал, инспектор, что вы можете разделять мой… порок, — Майкрофт криво усмехнулся. — Просто надеялся, что, возможно, он не покажется вам таким уж ужасным. — Мне и не кажется, — без особой уверенности заверил его Лестрейд. — И я, конечно же, никому не скажу… ну, на случай, если вы пришли попросить об этом. — Спасибо, — Холмс прикрыл глаза, а потом, поколебавшись пару секунд, уточнил: — И вы не будете относиться ко мне хуже? — Не буду, — Грег едва удержался от того, чтобы ободряюще похлопать его по плечу или взять за руку. Но вовремя одернул себя: Холмс точно сочтет такой жест недопустимым. И может подумать, что инспектор перестал его уважать после того, что о нем узнал. — Давайте считать этот инцидент просто недоразумением, — Майкрофт уже взял себя в руки и снова выглядел бесстрастной статуей. — Всего доброго, инспектор. — Подождите, — Лестрейд поднялся с кресла и шагнул к нему. — Раз уж вы зашли, то, может, расскажете, зачем вызывали меня вчера? А то эта… неловкая ситуация несколько выбила нас обоих из колеи, и мы так ни о чем и не поговорили. Это Шерлок, да? Что-то с ним? — Мой брат в порядке, — в сдержанной улыбке Холмса Грегу померещилась горечь. — Должен признаться вам, инспектор: если честно, то у меня не было особых причин для встречи с вами. Просто… хотелось выпить чаю в вашей компании. Лестрейд едва не уронил челюсть, и Майкрофт поспешно добавил: — Нет-нет, я же сказал, что вовсе не думал, что вы могли бы… — он закусил губу. — Надеялся только на… понимание. Чтобы рядом был кто-то, кто не станет осуждать и… Это была ошибка. В кабинете было не лучшее освещение, но Грег мог бы поклясться: когда Холмс заговорил о понимании, его щеки слегка покраснели. Это что, происходит наяву? Старший брат Шерлока, у которого, как говорит сам Шерлок, нет ни одного слабого места, только что показал простому полицейскому крохотный кусочек того, что скрыто под его ледяной оболочкой? Лестрейд почувствовал, что его щеки тоже пылают и что больше он сдерживаться не в состоянии. — Знаете, мистер Холмс, — повинуясь какому-то непонятному порыву, он шагнул ближе и осторожно прикоснулся к его плечу, — если вам и в самом деле приятнее пить свой чай в моем обществе, то можете приглашать меня всегда, когда захотите. Конечно, это не значит, что я готов и сам тоже… но осуждать точно не буду. Так что не стесняйтесь. Губы Майкрофта дрогнули, складываясь в робкую улыбку. — Спасибо, Грегори, — с чувством проговорил он. *** С тех пор они встречались пару раз в неделю — то в офисе Майкрофта, то у него дома. И Грег ловил себя на том, что испытывает необыкновенный подъем, предвкушая эти встречи. Иногда они говорили на самые разные темы — Холмс-старший оказался очень интересным собеседником и отличным слушателем. Иногда пили свои напитки молча. Для Лестрейда заботливый хозяин всегда готовил отменный кофе и ни разу даже не заикнулся о том, что инспектор мог бы попробовать чай. Напротив, Майкрофт проявлял невероятную тактичность во всем, что касалось убеждений Грега. Даже не подозревая, что, приходя домой, тот подолгу вспоминает каждую блаженную улыбку Холмса, каждый удовлетворенный вздох после очередного глотка. Что, засыпая, представляет тонкие пальцы, обхватывающие изящную фарфоровую чашку, а во сне потом видит такие греховные вещи, что просыпается весь в поту и долго не может отдышаться. Но самое страшное было в другом: Лестрейд перестал получать удовольствие от кофе. Любимый напиток казался слишком горьким, вызывал изжогу, и после каждой кружки Грег потом ощущал, как желчь подступает к горлу. Даже записался на прием к психотерапевту, чтобы разобраться, что же за чертовщина с ним происходит. Выслушал вердикт: «психосоматика» — и отправился домой, слегка успокоенный. Значит, с ним все в порядке, он не перестал быть кофеманом. Просто позволяет себе слишком много думать о том, о чем думать не следует. И тем не менее однажды все-таки случилось то, что неизбежно должно было случиться: Лестрейд невольно поморщился, отставляя чашку с отличным кофе, приготовленным Майкрофтом, а тот это заметил. — Что такое? — обеспокоенно спросил он. — Тебе не нравится? Получилось плохо? Но я сварил как обычно, и это твой любимый сорт. — Кофе замечательный, — Грег виновато улыбнулся. — Но я сегодня на работе уже столько его выпил, что, кажется, весь состою из кофеина. В меня просто больше не помещается. Он сам не понимал, зачем соврал. В офисе он ни разу не подошел к кофейному автомату, а утренний презент от Донован вылил в раковину, воровато оглянувшись, не видит ли кто. Только как скажешь об этом Майкрофту? — Жаль, — Холмс смотрел на него с грустной улыбкой. — Мне бы хотелось, чтобы ты получал от своего напитка столько же удовольствия, сколько я — от своего. Он вздохнул и тихо добавил: — Знаешь, я хотел бы узнать, как тебе это удается. Я несколько раз пробовал научиться пить кофе. Сначала еще подростком, когда меня пугало осознание собственной… ненормальности. Потом уже в зрелом возрасте, чтобы сохранить репутацию. Но — безуспешно. Мне не понять вас, кофеманов, так же как вы никогда не поймете меня. — Кофе тонизирует, — жалко улыбнувшись, проговорил Грег. — Помогает проснуться утром. — Конечно, — мягко согласился Майкрофт. — Но чай тоже обладает таким свойством. И у него гораздо более тонкий вкус… Кофе — это удар по всем рецепторам. Ты никогда не задумывался, почему в парфюмерных магазинах в процессе выбора духов людям дают нюхать кофейные зерна? — Потому что кофе перебивает все другие запахи и, как говорят, помогает «очистить» от них обоняние, — хмыкнул Лестрейд. — Точно, и оставляет только свой запах, — Холмс закатил глаза. — Когда ты берешь в руку кружку с кофе, то словно отрезаешь себя от остального мира. Чай же… его аромат вплетается в другие запахи, гармонирует с ними, заставляя тебя чувствовать себя частью целого. То же и со вкусом: что бы ты ни ел до или после того, как выпил кофе, во рту будет ощущаться только вкус кофе. Он как бы блокирует все остальное, и он всегда одинаковый. — А чай — нет? — Лестрейд слегка покраснел, спрашивая об этом. Ему было неловко и немного стыдно, что он интересуется таким… вопросом. Даже если и только в теории. — Конечно нет, — Майкрофт так мечтательно улыбнулся, что у Грега невольно задрожали руки. — Каждый глоток — разный. Вкус раскрывается постепенно, делается все богаче, ярче… И потом еще долго ощущается великолепное послевкусие. — Слушай, давай сменим тему, — инспектор отвел взгляд. — Я ведь говорил, что понимаю и не осуждаю тебя, но это — не мое. Я знаю, что пить чай теперь можно вполне законно, но все равно… — Вот потому люди вроде меня и скрывают эту склонность, — с горечью констатировал Холмс. — Я хочу сказать — известные, публичные фигуры. Казалось бы, закон и не запрещает, но, как ты только что сказал, «все равно». Ты, должно быть, слышал про привычку Ее Величества закрываться в своей спальне в пять пополудни? В это время ее никто не беспокоит — ни по каким вопросам. — Конечно, — Лестрейд улыбнулся. — Этой привычке много лет. Говорят, наша королева именно в это время размышляет, что бы еще сделать для блага и процветания страны. — Может, и размышляет, — Холмс хмыкнул. — За чашкой чая очень хорошо думается. — Ты же не хочешь сказать… — Грег в полном шоке вытаращил на него глаза. — Это — государственная тайна, — лицо Майкрофта сделалось убийственно серьезным. — В нее посвящены очень немногие. Смотри не проболтайся никому. — Да кто бы мне поверил, даже и расскажи я кому… — инспектор взъерошил волосы и задумчиво повторил: — В пять пополудни… С ума сойти. — Именно в это время, — спокойно подтвердил Холмс. — Такая у нее традиция. *** После этого разговора инспектору стало казаться, что его жизнь окончательно перевернулась с ног на голову. Он смотрел на фотографии политиков в газетах, на актеров, ведущих, известных спортсменов и все время думал: а вдруг кто-нибудь из них тоже тайный любитель чая? И при этом ловил себя на мысли, что это уже не так его шокирует. Ну даже если они и пьют чай, разве это делает их хуже, глупее или подлее? Или убийцы и насильники, которых он каждый день ловит и отправляет за решетку, делаются лучше только потому, что всю жизнь пьют кофе? Собственные сны его тоже больше не пугали, хотя и становились все откровеннее. Иногда снилось, что он стоит перед Майкрофтом на коленях, умоляя дать ему хоть глоточек… а в другой раз он отбирал у него чашку силой. Иногда они пили из одной чашки, прижавшись губами с двух сторон… после таких снов Грег испытывал жгучий стыд, смешанный с острейшим удовольствием. Лестрейд понимал, что однажды все-таки решится. И сознался в этом Майкрофту. — Послушай, — с трудом подбирая слова, проговорил он. — Я не знаю когда… может, даже скоро, но точно еще не сейчас… — Что — не сейчас? — удивленно спросил Холмс и мягко прикоснулся к руке инспектора. — Что с тобой, Грегори? Ты весь дрожишь. Лестрейд сжал его пальцы и тряхнул головой, набираясь решимости. — Я только хотел сказать, что когда-нибудь попрошу тебя… ну, чтобы ты не варил для меня кофе, если я приду в гости. — Ты вообще ничего не будешь пить? — удивленно спросил Майкрофт, а потом брови его поползли вверх, а голос сорвался. — Или?.. — Или, — Грег кивнул, чувствуя, что мучительно краснеет. А лицо Холмса озарилось такой счастливой улыбкой, что инспектор едва не кинулся к нему на шею. — Ты позволишь мне заварить для тебя чай? — охрипшим от волнения голосом проговорил он. — И выпьешь его? Со мной? — Разумеется, с тобой, — Лестрейд погладил его по тыльной стороне ладони. — Разве может у меня быть другой партнер по чаепитию?