Не смешная шутка

В больнице всегда пахнет смертью. Даже если здание только отстроено и в нём не успел умереть ни один пациент, всё равно кажется, что этот запах въедается ещё при закладке фундамента, с первым ударом лопаты о землю. Сэвен ненавидит больницы. Этот запах душит, воздуха не хватает, как будто ей надели кислородную маску, сдавливающую лицо. А ещё в больницах слишком много времени. Оно течёт медленно-медленно. Секундной стрелке нужен целый час, чтобы сдвинуться на одно деление. Щёлк – и долгая тишина. И когда уже хочется закричать, только чтобы разбить эту гнетущую тишину, раздаётся следующий звук. Щёлк. Это сводит с ума. Хочется вскочить, засмеяться, ударить ногой в стену – что угодно. Но Сэвен продолжает тихо сидеть на неудобном стуле рядом с застывшими родителями Какеру. Ей приходится слушать тишину и ждать, вдыхая запах смерти. Щёлк. И когда из операционной выходит врач, Сэвен уже плевать, что он скажет. Она просто хочет, чтобы всё закончилось. Сэвен с трудом понимает, что он говорит, поэтому недоумённо наблюдает, как мама Какеру оседает на пол, падает на колени и, закрывая лицо руками, пытается сдержать льющиеся слёзы. Только спустя несколько бесконечно длинных секунд девушка осознаёт, что они оба умирают. И Какеру, и Сугуру. Сэвен готова улыбнуться доктору, как будто он рассказал смешную шутку. Ведь так не бывает, правда? Только вчера она виделась с ними обоими, смеялась, разговаривала… Кажется, время совсем остановилось. Ещё вчера. И не было этой дурацкой аварии, этой больницы, этого серьёзного, скорбно молчащего доктора. Не было этого предложения спасти одного ценой жизни второго. Смешно же. Сэвен пятится назад, на неё всё равно никто не обращает внимания, поэтому она заходит за угол и начинает смеяться. Ей действительно весело. Она улыбается, когда приходит проведать Какеру после сложной операции. Ненадолго придает лицу серьёзности, когда доктор Минэ рассказывает тому о якобы смерти его брата. Не портить же шутку. А Какеру верит, вот глупыш. Сэвен снисходительно усмехается, глядя, как близко он принял это к сердцу. К сердцу Сугуру, которое бьётся в его груди. Ну, смешно же. Она с серьёзным видом слушает теории психолога и даже листает книжку, которую та ей дала. Кивает, соглашается, а выйдя за дверь, опять начинает смеяться. Все вокруг такие чудные. Как Сугуру может умереть? Вот же он стоит перед ней, когда отменным ударом по мячу спасает незнакомую маленькую девочку от летящей на неё машины. Правда, Сэвен не заметила, когда успел уйти Какеру, но это неважно, так что она улыбается. Сугуру всё чаще выходит на поле вместо Какеру. Они такие шустрые. Сэвен совершенно не успевает увидеть, когда они меняются местами. Но это же её мальчишки, они и не такое могут. А как быстро они обыграли Сильву на той детской площадке! Правда, они сделали это вдвоём, но Сэвен уверена, что каждый и в одиночку тоже бы справился. Единственный минус в том, что она теперь их плохо различает. Какеру совсем вырос, и они с Сугуру стали очень похожи, так что в этом нет ничего удивительного. Сэвен улыбается каждому из них и им обоим вместе. Но спустя какое-то время она начинает думать, что шутка затянулась, и честно сообщает об этом психологу. И смеётся, увидев, какое удивлённое у той лицо. Неужели они действительно думали, что смогли её обмануть? Сэвен немного обижена, что её отстранили от матчей в сборной, всё-таки она играет лучше этой новенькой. Но всем надо дать шанс, она понимает. Пускай. Зато она может чаще наблюдать за игрой братьев. От этого её отвлекают лишь регулярные визиты к доктору Минэ, та почему-то стала на них настаивать. Это надоедает, психолог по-прежнему твердит уже не смешную шутку, и Сэвен при встречах с ней почти не улыбается. Ей скучно, и проще согласиться, но она слишком честная для этого. В какой-то момент терпению Сэвен приходит конец. Видимо, пока этой упрямой женщине не предъявишь неоспоримых доказательств, она не отстанет. Девушка знает, что Какеру никогда ей не откажет, да и отсутствие его родителей дома тоже только на руку. Она им всем докажет. – Минэ-сенсей, здравствуйте. Нет, всё в порядке. Тяжело дышу? Просто немного устала. Вы не могли бы заехать домой к Какеру? Вы знаете адрес? Хорошо. Приезжайте, я наконец покажу вам их обоих. Не волнуйтесь вы так. Что вы кричите? Просто приезжайте. Сэвен вешает трубку и с улыбкой оглядывается на Какеру и Сугуру. – Она сейчас приедет. Теперь уж не убежите. А то выставляли меня перед ней дурочкой. Ну, ладно, я не сержусь. Она садится рядом с ними за стол, терпеливо ожидая приезда психолога. Ей хорошо, они давно так не сидели втроём, самое время вспомнить детство и их первую команду. Сэвен как раз со смехом рассказывает историю о том, как маленький Какеру уснул на тренировке, когда хлопает входная дверь и вбегает взволнованная доктор Минэ. Почему-то следом за ней спешит тренер Иваки. Но так даже лучше. Чем больше людей их увидят, тем скорее перестанут с ней спорить. – Вот видите, – Сэвен радостно вскакивает на ноги и указывает на сидящих рядом Какеру и Сугуру, – как я и говорила, они… Доктор Минэ кричит, и, уткнувшись лицом в плечо Иваки, отворачивается от братьев. – Что такое? – Севен хмурится. – Ну, уж сейчас-то можно прекратить шутить? Тренер почему-то смотрит на неё с ужасом, крепко прижимая к себе плачущую Минэ. А ещё в его взгляде ярость, гнев и боль. Не выдержав смеси всех этих эмоций, направленных на неё, Сэвен отворачивается. – Какеру? Сугуру-сан? – она растерянно смотрит то на одного, то на другого брата. – Почему вы молчите? Иваки, не в силах больше сдерживаться, шагает к ней и свободной рукой отвешивает ей хлёсткую пощечину. Голова Сэвен дёргается, перед глазами на секунду темнеет. – Какеру? – девушка смотрит на лежащего в неестественной позе Айзаву. Грудная клетка вскрыта. Неровно, сразу видно, что непрофессионально: с правой стороны лоскуты кожи сползли, обнажая рёбра, висят на них неопрятными обрывками. Слева на рёбра небрежно брошены внутренности – склизкие, неприятного бледно-розового цвета, в крови, заливающей всё кругом. – Сугуру-сан? – кусок, просто ошмёток плоти с нелепо торчащими сверху рваными, будто пожёванными, отростками вен. Он странного тёмного цвета с каким-то желтоватым оттенком и пронизан такими же грязно-жёлтыми жилками. Он даже не кажется живым. С трудом можно представить, что совсем недавно это было сердцем, которое билось, перегоняло кровь и позволяло существовать телу человека. Сэвен смотрит на свои руки. Так вот почему она знает, что кишки у Какеру склизкие. Она их трогала. Вот, к указательному пальцу даже прилип маленький кусочек плоти. Его плохо видно, потому что он красный. Такого же цвета, что и кровь, в которой она испачкалась по локти. – Ой, – она моргает. – Забыла помыть руки. А я же с улицы. Вон сколько грязи притащила. Ну, вы же извините меня, правда? Какеру? Сугуру-сан? – Сэвен улыбается сидящим за столом братьям. Она знает, что они её простят, ведь они улыбаются ей в ответ. Оба. Вместе. Рядом. Как она всем и говорила.