Выжившие

      В лицо дул прохладный ветер, склоняя скрипучие скелеты деревьев. На сухой потрескавшейся земле стали виднеться маленькие бледно-зелёные кустики травы. Скудная растительность говорила о том, что я уже на подходе к городу. С трудом взобравшись на крутой холм, я остановилась отдышаться. Моему взору открылся необыкновенный вид: старые, высокие, полуразрушенные здания, без стёкол и с зияющими в стенах дырами, густо заросшие зеленью. Сколько же лет этой растительности? Когда выжившие уходили под землю, на ней уже выгорали последние травинки. Значит, эта зелень окутала город уже после, когда земля начала восстанавливаться. Выходит, люди могли и раньше выбраться на поверхность?       Я стояла на холме, заворожённо осматривая открывающиеся мне окрестности. Из города не доносилось ни звука. Это не с проста. Обычно в таких городах как минимум обитают птицы, если этих мутантов ещё можно так назвать. Радиации в этих местах уже почти не было, а существа, созданные ей, остаются здесь и по сей день, нападая на последних выживших. Земля больше не безопасна. Люди порой выходили из бункеров только на поиски пищи. Иногда эти вылазки занимали целые недели. Самые смелые разбивали лагеря на поверхности, в заброшенных городах или лесах, но многие их них подвергались нападениям мутантов, а порой уничтожались целые поселения. Некоторые выжившие и вовсе отказались выходить на поверхность, надеясь, что под землёй они в большей безопасности, годами отчаянно выкапывали тоннели. Возможно, сейчас там уже целые подземные поселения, а может они давно погибли от голода или убиты мутантами. Никому на поверхности не известно, что с ними стало. По крайней мере, так мне рассказывал отец, когда я была маленькой. Мне чужда подземная жизнь, я родилась под лучами тёплого солнца в маленьком поселении на краю полуразрушенного, густо поросшего зеленью города.       Я вынула из кожаной кобуры пистолет и, крепко сжав его в руке, отправилась в город. Оказавшись посреди тесной улочки я снова внимательно прислушалась. Кроме шуршания листвы и шелеста пожелтевших рекламных плакатов до меня донёсся далёкий приглушённый вой, не похожий ни на собачий, ни на человеческий. От этого воя как будто что-то скреблось внутри, по коже пробегал холодок. Должно быть, где-то на другом конце города находится гнездо Иных. И пусть многие считают, что Иные — это просто сказки, но на меня эта легенда всегда нагоняла ужас. Многие утверждали, что слышали их, но никто никогда не видел. Однажды отец рассказывал мне о встрече с ними. Тогда он шёл в недельную вылазку с ещё пятерыми выжившими из нашего поселения. Сгущались сумерки, и они выбрали для ночлега старый магазинчик в небольшом разваленном городке. Отец первым стоял в патруле, затем настала очередь его приятеля, и они поменялись. Отец ещё не успел уснуть, как услышал дикий вой, где-то совсем близко, а затем и крики. Все выбежали из магазина на шум. Было темно и почти ничего не видно. Отец часто вспоминал этот день и рассказывал, как всё сжималось внутри от страха. Слышались звуки разрывающейся плоти, крики товарищей, выстрелы и вой. Дикий, оглушающий вой. Отец почувствовал сильный удар по спине, отлетел куда-то в сторону и сильно ударился головой, звуки отдалились, а он как будто погрузился в пустоту. Он пришёл в себя уже на рассвете. Оказалось, его откинуло в полуразрушенное здание, где его, видимо, не заметили Иные. На улице всюду была кровь, куски мяса и поломанное оружие. В магазине отец встретился с ополоумевшим товарищем, единственным, кто в ту страшную ночь не смог перебороть ужас и выйти на улицу. Парень был молод и впервые вышел за пределы поселения. С того дня он не произнёс ни слова и почти не спал. Отцу не поверили, сославшись на то, что он сильно ударился головой, а напали на них обыкновенные одичалые собаки. Но я верила. Я всегда верила тому, что говорил отец, ему не за чем было врать.       Вспоминая эту историю, мне всегда становилось не по себе. Не долго думая, я направилась в ближайшее здание. Почти все окна были забиты, на полу валялись самодельные спальные мешки. Должно быть, не так давно тут жили люди. На вид, помещение было хорошо укреплено и вполне пригодно для жизни. Что могло заставить людей уйти, оставив все свои вещи? Я прикрыла за собой дверь и принялась осматривать брошенные на полу сумки и рюкзаки. Удалось накопать пару чистых маек, мужскую рубашку, военные штаны, с множеством карманов и плотную коричневую куртку. Дело хорошее, пригодится. Ещё б ботинки хорошие найти, мои уже почти разносились. В некоторых сумках нашлись патроны, а в одной даже коробок спичек. Обойдя всё помещение от и до, я снова вышла на улицу, уже с набитым рюкзаком и приподнятым настроением. Я всегда любила новые вещи, учитывая, что в наше время трудно найти что-то хорошее. А ещё я любила одиночество, часто уходила в вылазки одна, по своей нужде. Многие боялись выходить из селения одни, высока вероятность встретить мутантов. Но мне нравилось щекотать себе нервы, шататься по ещё неизведанным мной городам, находить интересные вещицы. Отец говорил, что одному намного проще: меньше шансов, что тебя заметят, проще спрятаться, не нужно делить найденное. Последнее устраивало меня больше всего. Отец никогда не боялся одиночества, и я хотела быть как он. С тех пор, как он ушёл в свою последнюю вылазку, прошло два года, и больше его никто не видел. Кто-то говорит, что на него напали мутанты, кто-то — что он наткнулся на логово Иных, а я всё ещё надеюсь, что он где-то далеко находит новые земли, а потом вернётся, и расскажет мне обо всём, что с ним приключилось за эти два года. Кто знает, может я встречу его в одном из городов во время очередной вылазки.       Время подходило к вечеру. Пора искать место для ночлега. Я направилась к ближайшей высотке. Заржавевшая дверь никак не хотела поддаваться, но, потратив минут десять, мне всё-таки удалось попасть внутрь. Где-то сверху гудел ветер, нагоняя лёгкий ужас. Я вдохнула поглубже, сняла пистолет с предохранителя и, стараясь как можно тише ступать, направилась вверх по лестнице. Все квартиры были разрушены, вещей почти не осталось, на некоторых этажах зияли огромные дыры в стенах, повсюду было много земли и мха. Найдя более-менее целую комнатку, я с трудом прикрыла почти вросшую в пол дверь и припёрла её тумбочкой, завесила окно плотной тканью, комком валявшейся в углу и, включив фонарик, принялась осматривать ещё уцелевшие ящички и полки. Как и ожидалось, ничего годного здесь не осталось, и, укутавшись в недавно найденную куртку, я забилась в угол, подложила под голову рюкзак и вскоре уснула. Сквозь сон еле слышно доносился отдалённый вой.