Традиция

Мало кто об этом знал, но у Хирако Шинджи вот уже пятый год была своя собственная рождественская традиция. Легкомысленно насвистывая какой-то привязавшийся мотив, он спускался по длинной лестнице. Он уже успел хорошо изучить этот путь, поэтому легко перепрыгивал через ненадежные, выщербленные ступени и прикрывал голову рукой, прячась от капель воды, падающих с потолка. Лестница заканчивалась тяжелой резной дверью. Хирако медленно потянул ее на себя, одновременно снимая мощные барьеры. Громко скрипнув и проскрежетав по полу, дверь распахнулась, и он вошел в темное помещение. Два шага вперед, один направо и рука нащупала оставленный еще с первого посещения фонарь. Свет неприятно резанул успевшие привыкнуть к полумраку глаза, и Хирако поморщился. А потом подошел к стоящему посередине комнаты деревянному креслу. Как всегда, его кольнуло неприятное ощущение, что обмотанный печатями человек просто не может быть живым, поэтому он быстро протянул руку, освобождая в первую очередь лицо. Черные ленты медленно и неохотно скользнули вниз, открывая темные волосы, бледную кожу и закрытые глаза. Хирако невольно задержал дыхание на долгие пять секунд, дожидаясь того момента, когда веки пленника дрогнули и на него насмешливо взглянули такие знакомые глаза. — Капитан Хирако, — Айзен улыбался, хотя голос звучал хрипло. — Привет, Соуске, — он ухмыльнулся и уселся напротив него на пол, вытаскивая из-под полы хаори бутылку шампанского и небольшую елочку. – С праздником, — хлопок вылетевшей пробки отразился от стен искаженным эхом. Айзен щурился, разглядывая весело переливающуюся огоньками елочку. Она совершенно не вписывалась в обстановку этой мрачной комнаты, но не казалась чем-то чужеродным. Скорее, наоборот, от ее присутствия именно голые стены и каменный пол начинали выглядеть абсолютно лишними. Хирако хлебнул шампанского прямо из бутылки и, привстав, поднес горлышко к губам Айзена, аккуратно придерживая его голову, пока он делал глоток. Но все равно по подбородку потекла тонкая струйка алкоголя, поэтому Хирако наклонился еще ближе и слизнул ее, слегка задержав язык на губах Айзена. — Соскучился? — усмехнулся тот ему в губы и потянулся за полноценным поцелуем. Хирако отставил бутылку в сторону и рванул остальные печати, быстро, нетерпеливо, стараясь быстрее добраться до обнаженного тела. Как только руки Айзена оказались свободны, он схватил Хирако за отросшие волосы, притягивая к себе, скользя губами по виску, по щекам, по подбородку, жадно впиваясь в рот. Они были похожи на двух подростков, дорвавшихся друг до друга. Мешали друг другу, неловко сталкиваясь руками, пытаясь как можно скорее снять с Хирако одежду. К тому моменту, когда он, наконец, остался обнаженным, они дышали тяжело, с трудом успевая глотнуть воздуха в перерывах между лихорадочными поцелуями. Хирако нетерпеливо вывернулся из рук Айзена, не давая толком себя подготовить, и, забравшись к нему на колени, начал медленно опускать на член, слегка хмурясь от боли. Айзен откинул голову назад и крепко вцепился руками в подлокотники кресла, его бедра подрагивали от напряжения. Хирако последним резким движением полностью насадился на член и замер. А потом слегка приподнялся и начал двигаться, сразу задавая бешеный темп, срываясь на стоны. Его пальцы сжимали плечи Айзена, а когда он наклонял голову, волосы скользили по его лицу, и от каждого такого прикосновения тот вздрагивал. Хирако, не отрываясь, смотрел в его глаза, запоминая этот шальной, поплывший взгляд на год вперед. Айзен опустил руку на его член, сжимая его в ладони, стараясь попасть в тот же жесткий ритм, в котором двигался сам Хирако. Тот застонал, изливаясь ему в руку, замедляясь, и по инерции продолжая подниматься и опускаться на член Айзена. Тот замер, в последний раз, как можно глубже толкаясь в него, и кончил, впервые за все это время прикрывая глаза. Хирако расслабленно прислонился к груди Айзена, обхватил его за шею и уставился на мерцающую разноцветными огнями в полумраке елочку, чувствуя, как он лениво перебирает его волосы. Спустя несколько минут, он неохотно сполз на пол, потянулся и принялся одеваться, стараясь не вслушиваться в раздающийся сзади шорох опутывающих Айзена печатей. Когда он обернулся, тот вновь был полностью затянут в черные ленты, и только глаза оставались еще на виду. — С рождеством, — сказал Хирако и наклонился, прижимаясь губами к уголку брови. Как только он отстранился, на то же место, которого он только что касался, скользнула последняя печать. Он погасил фонарь и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Мало кто об этом знал, но у Хирако Шинджи вот уже пятый год была своя собственная рождественская традиция. За неделю до праздника он аккуратно и обоснованно заполнял прошение в Совет сорока шести с просьбой смягчить наказание преступнику Айзену Соуске. Каждый год его прошение отклонялось. Но Хирако был очень терпеливым, и привык соблюдать традиции. Когда-нибудь он сможет прийти к Айзену с настоящим подарком, он уверен.