Лед и кровь

      - Я сошью тебе самый красивый плащ, - шепчет она, пока Джон мокрым платком стирает алые брызги с ее кожи. Ее голос и глаза искрятся неподдельным счастьем, а когда-то нежные белые пальчики покрыты мозолями от иглы и ножа. Она тянется к нему, пачкая его руки кровью. В ее поцелуях привкус близкой смерти и льда Стены. Она тянется к нему, оставляя ладонями красные слезы на его щеках, шепчет в губы, глаза в глаза:       - Ты будешь самым красивым в этом плаще, слышишь? Самым-самым! А хочешь, я вышью на нем все семь твоих королевств? Хочешь? А хочешь волков? Или снег?       Он хочет. Она неловко обнимает его, заливается счастливым детским смехом и пытается оттереть свое голубое платье:       - Я запачкалась. Что же делать? Леди не пристало появляться в подобном виде перед гостями! У нас же гости, да, Джон? Она нервно теребит завязки платья, но оно не желает сползать с плеч.       - Дай мне свой плащ… Ах да… Я же его еще не дошила.       Он прижимает ее к себе, баюкает. Укрывает ото всех свою леди, свою любовь, свою сестру. Укрывает ото всех страшные, острые, железные клыки своей рыжей лютоволчицы, чтобы с рассветом встопорщенный мех сменился мягкими перьями, а веселые голубые глаза вежливым льдом.       И Джон, глядя на восходящее солнце в высокое зарешеченное окно, думает, что слетевшая с его волос корона Семи королевств в луже засохшей крови выглядит весьма символично.       Даже трон из мечей не так холоден как лица совета. И уж точно не теплее, чем глаза первой леди Семи королевств. Прошло пять лет и в Королевской Гавани появилась новая драгоценность. Ее волосы пламенем стекают по плечам и спине, и стены огня гаснут в льде ее глаз. Она – сестра короля, но полным идиотом будет тот, кто хоть в мыслях заикнется об этом. Она всегда стоит за спиной короля Джона Таргариена, как бы долго не приходилось стоять. Незыблемая и спокойная, как лед ее голубого платья. Алый подбой рукавов стекает двумя кровавыми ручьями по подолу, но ее слабые руки вышивальщицы белы. В крови по локоть – сильные руки воина, ее брата.       Черны одежды нового короля, черны его глаза, думы и волосы. Светел снег зимы, светел жарко натопленный зал, светлы лица простого люда, их радости и надежды. Светло лицо Королевы – она повидалась сегодня с мужем. Не радостен лишь король – его неназванная королева замерзает сегодня в разрушенном Винтерфелле. И снова на ее плечах черный меховой плащ, на груди – волк, в ушах – хруст костей и собачий лай, а на лице - первая, робкая улыбка.       Имя короля – как хлопнувший плащ за спиной, как рев битвы, как карканье воронов над полем брани, как клеймо, как крик, как тяжелая мозолистая длань короля, держащая руку королевы.       Имя королевы – как вой волков, как падение снега, как предсмертный хрип, как клинок из ножен, как яд, как шепот.       Третье имя звучит в Королевской гавани раскатами грома среди ясного зимнего неба. Даррен Таргариен, Даррен Таргариен! Как боевой клич, как биение сотен сердец, как весенние грозы, как надежда. Даррен Таргариен, увесисто и неотвратимо падает с губ короля, наследник трона мечей. Даррен Болтон, еле слышно вторит ему королева, поправляя на сонном личике своего сына искусно вышитое ей самой покрывало. Вышитые капли крови переливаются на ткани, как почти настоящие рубины.       - Твой плащ почти готов, - улыбается Санса, игла споро порхает над светлой, хорошо выделанной кожей. - Я так долго искала этот кусочек! Ничего, ничего не подходило, представляешь! – она негромко хихикает в свой по-детски маленький, окровавленный кулачок, пока Джон меняет забрызганные алым покрывала. Его сын счастливо спит в колыбели. Порхает над кожей тонкая игла, плотно укладывая стежки. Один к одному. Один к одному. Резные ножки колыбели немного прилипли к полу, и Джону стоит немалых усилий сдвинуть ее, не разбудив Даррелла, чтобы вытереть кровь и под ней тоже.       - Иди ко мне, мой хороший, примерь! – Санса протягивает ему почти законченный плащ. Тонкая кожа приятно скользит по рукам, недостающий кусочек на плече пачкает рубаху алым. Плащ тяжел как судьба, как чувство вины, тяжелее мехового плаща Дозора, и Джон старается не думать о том, скольких из них он знал.       Утешает лишь то, что у маленького наследника-Таргариена, рыжие волосы матери, вытянутое лицо Старков и черные глаза Джона.       Король-бастард обнимает колени своей неназванной королевы. Волосы обязательно слипнутся от крови – она постоянно забывает вытирать руки, но так приятно ощущать ее проворные пальцы на коже. Она лениво перебирает жесткие черные пряди и улыбается. Вокруг них по молочному фону кожи, вышитые тонким железом, почти как живые, бегут лютоволки. Серебряными прядями вышита Стена и бескрайний снег. Черными – беспокойная вода реки, из которой выпрыгивают форели, и высоко над ними, обнимая короля за плечи, распластал крылья трехглавый, белым золотом вытканный, дракон Таргариенов, и прямо из снега прорастают весенние цветы.       - Люблю тебя.       - Люблю, – слово эхом гуляет по комнате, в которой нет сквозняков.       Пусто в тронном зале. Пусто и тихо. Король сегодня похоронил свою королеву. Он сам выбрал самую высокую и смолистую сосну, сам срубил дрова, сам сложил высокий погребальный костер. Никто не смог упрекнуть его в слабости – не дрогнули руки давно утратившего молодость короля, когда он нес в костер тело своей неназваной жены, обернутое в лучший шелк, цвета свежепролитой крови. Не дрогнул король и тогда, когда пламя вихрем взвилось в зимнее небо, только пролетающий снег запутался в волосах, да так и остался. Не стаял.       Король Таргариен пережил свою королеву на пару месяцев и тихо скончался в одиночестве, сжимая в руках вышитых тонким железом лютоволков.       Король умер, да здравствует король! С плеч молодого, только что коронованного короля-бастарда (и полным идиотом будет тот, кто хоть в мыслях заикнется об этом!) стекает вышитый плащ его покойного отца.       За окнами расцветает весна.       - Сам король Даррен не помнил – он был еще слишком мал, но в своих мемуарах, он упоминал рассказы его отца, короля Джона, что с тех пор, как леди-мать закончила этот плащ, зимы становились все короче и мягче, и сейчас, как вы сами можете убедиться, снег не лежит дольше четырех месяцев даже на Севере. Записали? – экскурсовод торопит детей, которые разинув рты пялились на искусное, лишь слегка потемневшее шитье королевской реликвии, и многим кажется, что со слегка поржавевших железных клыков капает кровь..       Обновленные Таргариены отличались редкой красоты глазами – нежно-фиолетовыми у женщин, и пронзительно черными у мужчин.       Зима действительно стала намного короче и мягче, чем при жизни обоих королей-бастардов.       Пророчество о Азор Ахай сбылось, пусть и таким странным образом.