Сети

Крепкий горький коньяк продирает горло и обжигает его, словно тысяча искр прокатывается по ротовой полости, и вспыхивает ярким пламенем где-то в конце глотки. На языке — терпкий ядреный привкус напитка и приятное его жжение. Мысли, липкие и вязкие, жидкостью разливаются и перекатываются в голове, обрывками фраз долетая до сознания Диппера. Мысли, скользкие и тягучие, давят массой и кружат уже и так изрядно пьяную голову. В затхлой комнате — одуряющее сочетание запахов крепкого табака и приторно-сладкого дешевого парфюма Билла. Тот смотрит на Диппера, и взгляд его пробирает до дрожи своей отрешенной ядовитой насмешкой и холодным мрачным блеском желтых глаз. Его взгляд — сумасшествие снежной бури в гористой местности — настолько же яростный и безумный. И Диппер думает, что мог бы смотреть в эти глаза целую вечность. Он усмехается, обхватывая тонкими пальцами стакан с алкоголем, залпом опустошая его под внимательный изучающий взор Билла. И неожиданно вдруг понимает — прямо передним и сидит эта самая вечность. Вечность с хитрым оскалом и дурманящим своим сумасшествием взглядом желтого цвета глаз. И если бы истинная смерть имела глаза, думает Диппер, — они были бы именно желтые, с кроваво-красными переливами зрачков. Весь Билл, сидящий перед ним, — обаяние омерзительной улыбки мира и бесконечно прекрасный и горький плач вселенной. Билл, сейчас притягивающий к его лицу свою ледяную руку и проводящий худыми пальцами по его щеке, — соединение красоты животного страха и истинного обаяния смерти. Привлекательный чересчур и пугающий до замирания сердца и дрожи в коленях Билл целует его яростно, и дико, выпивая его полностью. До дна. Язык его змеей скользит между тонких губ, пробираясь глубоко и полностью внутрь рта Диппера. Язык его прытко огибает небо и проскальзывает по ровным зубам, очерчивая их контур. Язык Билла — ядовитая гадюка, отравляющая мгновенно и безболезненно свою жертву ядом. И Диппер, обмякающий в сильных руках, пьяно улыбается, обвивая руки вокруг шеи Билла, и садится к нему на колени, робко и неловко припадая губами к ключицам. Диппер, трущийся через одежду своим вставшим членом о бедра Билла, усмехается — он окончательно попал в его сети. В сети омерзительной вечности, едкого холодного страха и похоти, чувственной и жаркой. Билл, расстегивая ширинку штанов, обводит контур его губ пальцами, нежно и до приятного медленно раздвигает их, проскальзывая внутрь. И, принимая в себя мерзлые пальцы, Диппер думает, что он совсем не против быть жертвой. А на ощущение липкой смерти, дышащей морозно ему в затылок в присутствии Билла, он более не обращает внимания. Потому, что Билл и есть эта смерть с маниакальной улыбкой и жутким холодным дыханием. Он — вечность с бездушными глазами цвета весенней мимозы.