Температура кипения

— Тодд, мне скучно, — обречено тянет Дирк, и Бротцман уже готов лезть на стену: скучающий Дирк — это невыносимо. Дирк мается: он переставляет предметы на полках, наводит тотальный беспорядок в его коллекции пластинок, то и дело заглядывает в холодильник, словно надеясь обнаружить там как минимум вход в иное измерение, и трижды пытается улизнуть из квартиры. Его последняя попытка побега заканчивается тем, что Тодд просто не выдерживает — он запирает дверь изнутри и, чувствуя себя драконом, сторожащим вход в пещеру с сокровищами, прячет оба комплекта ключей в свой карман. Глядя на Дирка, Бротцман не может перестать удивляться, — ещё вчера его друг лежал в бесчувственном состоянии, совершенно разбитый температурой, а сегодня он не может усидеть на месте, отчаянно пытаясь занять себя хоть чем-нибудь интересным. Он находит в кладовке какой-то доисторический медицинский журнал с пожелтевшими от времени страницами и читает вслух статью про кишечник. — Тодд, а ты знал, что на самом деле кишечник очень важный орган? — В смысле, о чём ты вообще? — Ну тут пишут, что фактически кишечник является нашим вторым мозгом и довольно сильно влияет на наши мысли и чувства. — Дирк подползает к Тодду, неловко проваливаясь коленями в мягкие диванные подушки, он сует пропахшие затхлостью страницы прямо ему в лицо и, навалившись на плечо, тычет пальцем куда-то в центр разворота. От живописных картинок глаза Бротцмана лезут куда-то на лоб, а Дирк продолжает вещать как ни в чем не бывало, жарко выдыхая слова в краснеющее ухо Бротцмана. — Смотри, это же невероятно, наш старина кишечник, вечный аутсайдер, кто бы мог подумать! — Фу, убери это от меня! — Тодд отпихивает Дирка от себя, тот заваливается на бок и обиженно сопит. Тодд морщится: идея заказать еды из китайского ресторана уже не кажется ему такой привлекательной, но увиденного не развидеть и проснувшийся было аппетит машет на прощанье рукой.  — Но согласись, Тодд, это же невероятно, да? — Это мерзко, Дирк, и вообще, где ты откопал эту древность? — Тодд бросает короткий взгляд на обложку. — Этому журналу лет сорок, если не больше. — Ну и что? — Дирк пожимает плечами и, сложив по-турецки ноги, снова возвращается к чтению. — Не думаю, что тебе стоит верить всему, что там пишут, медицина шагнула далеко вперёд с тех пор, знаешь ли. Но Дирк уже не слушает его, вновь увлечённый чтением, он продолжает: — О, смотри, психология и наш кишечный тракт. Ого, да тут и про тебя есть! — Да ну? — Да. Прям слово в слово. — Ну и что же говорит великий кишечный оракул? — Ты пассивный тип. Ты явно отрицаешь свой кишечник, да и вообще всё, связанное с физиологией. Такие люди не в ладу с внешним миром, они замкнуты, плохо чувствуют природу ситуации, привыкли перекладывать ответственность на других… — Ну всё, достаточно! — Тодд поднимается с дивана и быстрым шагом уходит в сторону кухни — подальше от этих бредовых гаданий по толстой кишке. Внутри зреет чувство обиды. В этот момент он очень жалеет, что их квартира такая маленькая — конечно, он может закрыться в своей комнате, но тогда это только подтвердит прочитанное; да и вообще, будет выглядеть крайне демонстративно и неразумно. Он бьёт по кнопке чайника и, чтобы просто не стоять в ожидании, подходит к раковине и, закатав рукава рубашки, принимается мыть оставшуюся с обеда посуду. Постепенно нагреваясь, чайник меняет подсветку с зелёной на светло-розовую. Вот как, значит, слово в слово? Чёрт, ну спасибо, Дирк. Расправившись с посудой, Тодд закручивает кран. Стряхивая с рук оставшуюся воду, он не глядя тянется за полотенцем, но рука налетает на пустой крючок. Чёрт! Опять Дирк взял полотенце и не повесил его обратно! До слуха доносится шум закипающей воды, подсветка снова меняет оттенок, делая розовый цвет более насыщенным. — Вот, возьми, — от неожиданности Тодд вздрагивает и чуть ли не подскакивает на месте. Дирк стоит прямо за его спиной, улыбается, приподняв брови: в его руке сухое и чистое полотенце. Чёрт, чёрт, чёрт! Ну разве можно вот так подкрадываться?! — Ага, спасибо! — Тодд раздражённо выхватывает полотенце из протянутой навстречу руки. — Ты в порядке? — В полном, а что — не заметно? — Просто ты так резко подскочил, — Дирк пожимает плечами и, оглядев Тодда с ног до головы, ещё раз спрашивает. — Точно? Всё нормально? Не злишься на меня? — Пфф, нет, с чего бы, ну то есть, а! — Тодд издаёт какой-то резкий раздосадованный звук. — Пассивный, замкнутый, страдающий комплексом вины? Серьёзно? — Там ничего не было про комплекс вины, — на самом деле было, просто Дирк не дочитал до того места. — Окей, допустим, всё это только в моей голове, но ты же сам сказал… то есть прочитал в журнале, то есть я хочу знать, ты правда так думаешь? Вот так. Обо мне? С каким-то ненормальным усердием Тодд продолжает тереть уже абсолютно сухие руки полотенцем, периодически поглядывая на переливающийся подсветкой чайник. Какое-то время Дирк внимательно следит за его движениями, но затем делает шаг навстречу и, воспользовавшись секундным замешательством друга, аккуратно забирает измученное полотенце из его рук. — Я так не считаю — это во-первых, а во-вторых, ты не дослушал меня до конца, — Дирк берёт его руки в свои, длинные пальцы мягко смыкаются на запястьях. — Ты очень изменился за эти несколько месяцев, и я удивлён, что ты до сих пор не осознал этого до конца. А ещё… Дирк переплетает их пальцы, чайник загорается красным, и вода внутри достигает температуры кипения. — Я очень рад, что ты так дорожишь моим мнением.