Незнакомцы

Ты всегда любил играть в незнакомцев. Тебе нравилось называть меня «мистер Лоу» и делать вид, что ты лишь мальчишка, который подсел ко мне в машину. Тебе уже двадцать пять, а ты все еще выглядишь как ребенок рядом со мной - раскрываешь глаза шире и наиграно возмущаешься, когда моя рука оказывается у тебя в трусах. Ты делаешь вид, что просто поймал попутку, и тебе всего шестнадцать, а я подыгрываю тебе и, припарковавшись посреди пустыни, зарываюсь пальцами в мягкие, выгоревшие на солнце пряди на затылке, и заставляю тебя склониться к своему паху. Ты бурчишь что-то о том, что это мерзость, но расстегиваешь ширинку и берешь в рот. Потому что ты это любишь. Мы оба сторонники долгих и мучительных прелюдий, но сегодня – не тот случай. Я должен следовать роли, которую ты придумал, и она совсем не подразумевает петтинг. Разве что петтинг твоих гланд. Мне невыносимо хочется приподнять твое лицо за подбородок и поцеловать твои губы на которых, я уверен, все еще чувствуются отголоски вкуса шоколадного мороженого, которое ты купил в придорожной забегаловке несколькими милями ранее, но я вынужден сдерживаться. Ты не даешь моим мыслям и шанса на нежность, хотя, признаться честно, когда ты с таким рвением принимаешься делать минет – я не очень хочу быть с тобой нежным. Мысли могут быть только о горячей глотке и мокром, юрком языке; о разгоряченных пальцах, которые с трудом проникают под облегающую ткань джинсов, но все равно добираются до мошонки, сминая чувствительную кожу под фалангами… и о копах, которые только что проехали мимо нашей тачки. Опрометчиво нажимаю на затылок, заставляя тебя захлебнуться возмущенным стоном, явно опередив твои планы на проглот. К низу живота приливает жар, но ты лишь недовольно мычишь, упираешься ладонями в мои бедра и отстраняешься. Закашливаешься, бросая на меня возмущенный взгляд, и я могу только виновато закусить губу. Ты чертовски хороший актер, и в такие моменты делаешь такой жалобный вид, что я невольно чувствую себя плохим парнем. Ты поднимаешь на меня глаза, полные слез и приоткрываешь рот, позволяя мне провести напряженной головкой члена по шершавому языку. Невинная овца с покорно открытым ртом. Закрываешь глаза и хмуришь пушистые брови. Зажмуриваешься и делаешь вид, что это неприятно, хотя твоя рука уже тянется вниз, начиная ласкать себя. Тоже мне, жертва изнасилования. Я не могу отвести от тебя жадного взгляда. Ты слишком красивый. Непорочный. Настолько чистый, что хочется поскорее осквернить твою невинность. Сделать тебя грязным. Развязным. Распущенным. Испорченным. Ты уже испорченный мальчишка, и это читается в широко раскрытых глазах, которые смотрят на меня с безграничным доверием во взгляде. Твоя невинность начинает меня раздражать. Не люблю, когда ты начинаешь переигрывать. Дразнишь, проводя языком по всей длине члена от его основания к головке, словно примеряясь к размеру. Устраивает? Судя по твоей усмешке – вполне. Я отвлеченно перебираю светлые волосы на твоем затылке, пропускаю сквозь пальцы короткие пряди, взъерошиваю их, пока твой язык невыносимо приятно, но убийственно медленно обводит каждый, давно известный тебе сантиметр, и только после этого, ты обхватываешь член губами. Черт. Сегодня ты делаешь это немного неумело, но я знаю, что это фарс, ведь ты мастер минета. Издаешь жалобный стон и вбираешь глубже, немного хмуришься, словно делаешь это впервые, и начинаешь двигаться – аритмично и опасливо. Ты делаешь вид, что тебе это не нравится, хотя я уже вижу, что у тебя стоит. Не постыдно ли возбуждаться так быстро, когда сосешь? Неторопливое скольжение губ вверх-вниз вырывает из груди тихий вздох удовольствия, которое постепенно начинает сковывать тело незримыми путами. Легкое оцепенение, которое всегда охватывает меня, как только процесс становится слишком приятным. Ты знаешь эти несколько секунд, когда я запрокидываю голову назад и беззвучно приоткрываю губы, замирая, позволяя первой волне удовольствия пронестись по венам. Я невольно сжимаю твои волосы в кулаке, когда ты нарочно задеваешь член зубами. - С-сука… Тихо шиплю и оттягиваю волосы назад. Ты поддаешься, отстраняясь от моего паха и поднимая на меня взгляд. Черт. Не могу смотреть в твои глаза в такие моменты. Ты слишком милый, но, в то же время, на дне зрачков плещется похоть. Жажда, тщательно скрываемая умелой актерской игрой. Провокация. Губы лоснятся от слюны, и ты облизываешься, не отводя от меня взгляда. Ты знаешь, как я это люблю. Внизу живота немного тянет от нетерпения, а ты лишь крепче обхватываешь мой член пальцами – принимаясь поглаживать, посильнее сжимая плоть, влажную после твоих же губ, на которых мелькает едва уловимая улыбка и, прикрывая глаза, ты невыносимо медленно обводишь языком головку, словно это какой-то чертов леденец. Мурлычешь что-то неразборчивое, а я, глядя на тебя, не могу забыть о том, как ты, точно так же облизываешь чупа-чупсы, которые вечно покупаешь домой и сосешь их при мне. Так же невозмутимо и деловито. Особенно когда раскусываешь их... По спине пробежал холодок, и я поспешил прогнать эту мысль прочь. Мне стоит титанических усилий не измениться в лице, и лишь слегка приподнять одну бровь, нажимая на твой затылок. «Ну же, черт возьми…» Разгоряченный язык обводит головку мучительно медленно, и я прекрасно знаю, чего ты ждешь, но ни за что не покажу тебе, что уже изнемогаю от желания сорваться. Это слишком постыдно, даже несмотря на то, что я уже, словно мальчишка, закусываю губу и отклоняю голову назад, запрокинув ее на подголовник автомобильного сидения. Ты можешь наслаждаться моими неумелыми попытками сдержаться, но я никогда не стану просить тебя о большем, хотя, по правде говоря, минет – моя слабость. Нетерпение сказывается на нас обоих, и я едва заметно приподнимаю бедра от водительского сидения, безмолвно намекая на то, что хочу большего. Чувствую, как ты улыбаешься, не отрываясь от своего чертовски важного занятия. Я знаю, что ты уже сдался, и уверенное движение вниз не заставило себя долго ждать. Ты уже не тот невинный мальчишка, с которым я начинал игру – ты проявляешь свое истинное лицо. Отсасываешь явно лучше, чем элитная проститутка с внушительным стажем работы. Потому что ты парень. Мужчины всегда сосут круче. Чертовски горячие губы скользят вверх-вниз по напряженной плоти, и я вынужден кусать губы, лишь бы не позволить своему шумному дыханию перерасти в хрипловатые стоны. Словно нарочно, ты проводишь языком по члену более плотно, кажется, взяв меня в плен весьма своеобразным образом, не стесняясь того, что процесс становится уж очень влажным, со своеобразными звуками, которые для меня, аудиала, играют одну из самых важных ролей. Я невольно прислушиваюсь и не могу сдержать улыбку. Пошло и мокро. Слишком откровенно и постыдно. Слишком сочно и слишком вкусно. Ты всегда делаешь минет с таким рвением, словно мой член – лучшее, что есть в твоей жизни. Помогаешь себе рукой, но я сосредоточен лишь на твоем языке, который с нажимом проводит по набухшей и пульсирующей вене, и даже я ощущаю отголоски сердцебиения внизу живота. Впрочем, ты и без того часто шутишь, что у меня сердце ниже пояса. - Черт… - автомобильный салон заполняется моим полустоном, и я запускаю пальцы в пряди на твоем затылке, сжимая их, взъерошивая, слегка оттягивая, понимая, что ты слишком увлекся, а я слишком близко к точке невозврата. Реагируешь на мой стон как всегда – по-скотски: замедляешься, расслабленно вбираешь мой член максимально глубоко, замираешь, позволяя мне ощущать, как сжимается твое и без того узкое горло, когда ты сглатываешь скопившуюся во рту слюну. В этом действии есть что-то одновременно приятное и мучительное. Возбуждение уже давно стало болезненным, а ты выдерживаешь театральную паузу. Напряженную, продолжительностью в несколько долгих секунд, прежде чем ощутимо улыбнуться и в пару движений довести меня до оргазма. Как обычно, ты не спешишь отстраняться. А я, как обычно, чувствую себя виноватым за то, что у тебя во рту становится слишком мокро. Ощущаю, как ты сглатываешь, и лишь после этого отстраняешься, пока я пытаюсь отдышаться и вслепую провожу пальцами по твоим губам. - Можно считать, что за дорогу я расплатился? Я облизываю губы и с полуулыбкой киваю в ответ на твой вопрос, который звучит сейчас слишком некстати. Мы продолжаем играть в незнакомцев.