верить ренате

Этот город всегда был ярким, праздничным, пышным. Но сегодня он превзошел сам себя. Такого количества огней, красок, лиц она еще не помнила в этом городе. Питер был великолепен как никогда. Но без нее все это Чудо становится сущим пустяком, меркнет и бледнеет. Без этой улыбки, милых ямочек, ярких изумрудных глаз. И ведь вчера и даже сегодня утром все было прекрасно! Любимый город, любимая женщина; они только вдвоем, без никого. А потом… Рената уже и не помнила с чего вдруг все началось. Из-за чего они опять поссорились… Но факт остается фактом: она одна бродит по улицам холодного, замерзающего Петербурга. Невский весь сияет и дышит чем-то дурманящим, праздничным. Все великолепие его украсивлений лишь для нее одной. Осознание собственного одиночества, какой-то странной тоски, брошенности больно кольнуло израненное сердце. А город продолжал блистать и укрывать морозом тонкую белокурую фигурку, что, стуча каблучками, обреченно брела по Дворцовой площади. В одном из номеров «Астории» сейчас темно и ужасно холодно. Сигаретный дым туманом висел в комнате. Земфира лежала на кровати, разглядывая блики сотен огней, что плясали по потолку. Затяжка. Выдох. И яркие язычки, меркнут, бледнею, а потом и вовсе исчезают в сером мареве. И вроде бы все ничего, и тишина ее устраивает, и темнота. Если бы только не этот чертов терпкий аромат чужого парфюма, что никак не желал покидать это маленькое помещение. Даже открытое настежь окно не помогало. Девушка резко села на постели, чуть тряхнув головой и подгибая ноги под себя. С силой вдавила тлеющую сигарету в донышко стеклянной пепельницы, обрывая жизнь последней. Передернула плечами, отмечая про себя, что становится холодно. Встала, направляюсь к окну, дабы закрыть его. И снова этот запах. «Красная Москва». Ее любимые духи. Сладковато-терпкие, острые ноты. Они повсюду. Женщина глубоко вдыхает, щекоча легкие колючками морозного воздуха и запаха какой-то совершенно необыкновенной свежести. Оконная рама жалобно потрескивает-постанывает, когда Певица с силой захлопывает окно. Быстро перемещается по комнате в поисках одежды и, накинув куртку, покидает номер. На улице хорошо. Морозно, ярко и людей почти нет. Лишь только немногие смельчаки спешат в ближайшие кофейни и пабы. На мосту просто великолепно, но зимний, истинно питерский ветер сносит женщину, сбивает с пути. Приходится остановиться и повернуть обратно, миролюбиво вытянув руки с раскрытыми ладонями. Почему-то не хочется гневить стихию. Свернуть на площадь, наслаждаясь величием дворца в блеске света. И без никого идти дальше. В арке Генерального штаба чуть притормозить, улавливая стойкий запах духов. Ее запах. Литвинова была здесь совсем недавно, проходила, стуча каблуками, под этими великолепными сводами, позволяя им любоваться собой. Наверняка, она уже замерзла. И сидит сейчас в каком-нибудь ресторане или кафе. Пьет свое любимое игристое или крепкий горячий кофе. И курит. Обязательно курит. Так аристократично, манерно обхватывает тонкий фильтр сигареты алыми губами. А потом выпускает дым мягкими клубками. И прячется в нем от слишком любопытных посетителей, которые так и норовят облапать, обидеть, задеть… Нет. Певица встряхивает головой, отгоняя ненужные мысли и этот вездесущий запах, и идет дальше. Рената тщетно пыталась зажечь сигарету: окоченевшие, покрасневшие от жуткого холода руки не желали слушаться. Мимо женщины спешили в храм люди, исчезая в великолепной колоннаде Казанского собора. Сочельник… Странно, почему-то именно к этому месту ее всегда тянет. Вдоль по Казанской, мимо празднично украшенной площади перед собором, причудливого фонтана-бочки в небольшом скверике позади храма. Дальше, обходя собор, рассматривая с интересом женщин в платках, мужчин, что, сняв шапки, крестятся перед входом и смотрят восторженно в небо. На малышей, что они привели с собой, которые широко распахнутыми чистыми глазенками взирают на этот мир, показывают пальчиками на яркие гирлянды… Женщину восхищает все это, казалось бы, обыденное зрелище. Восхищает мастерство архитектора, который так великолепно всех обманул, закрыв собор широкой колоннадой. Литвинова громко, заразительно смеется и идет дальше. На проспекте людей чуть больше, но все они спешат и совсем не замечают Раритет человечества. Земфира глубоко вздыхает, снова улавливая яркий запах парфюма. Это уже похоже на манию или галлюцинации. Еще один вздох. Уже более глубокий. Воздух холодит и одновременно обжигает легкие. Женщина кивает сама себе и идет по своеобразному следу, оставленному любимой. Толпа людей у Казанского собора привлекает внимание. Но женщина проходит мимо, стараясь не замечать случайных выкриков и яркой подсветки, что слепит глаза. Поворот. Уже почти бегом по маленькой улочке мимо площади, сквера, Величия Казанского и дальше. Запах все ярче, все острее. Почему ее всегда тянет именно к этому дому? Поволока тайны, что в нем живет, просто одурманивает, забирает разум. Ажурный мостик с грифонами. У него тоже есть свои секреты. Она когда-то услышала эту красивую волшебную легенду, и с тех пор не может забыть. Но попробовать проверить слова сторожил не было возможности. И вот сейчас… Но теперь рядом нет Земфиры… Тонкая, хрупкая фигурка на мосту – до боли знакомая картина. Дыхание тише, шаги – медленнее. За ее спиной сотни голосов звучат, звенят, рассыпаются осколками священных напевов. В соборе началась праздничная литургия. Сочельник… Покатаемся по городу Отвези меня, пожалуйста, к мосту Ближе, ближе, здесь я дышу. От луны такие грустные, До нее подпрыгнуть хочется. Давай выпьем прямо здесь и сейчас… - один голос, что вырывается из общего хора. Такой родной, любимый, такой нужный и волшебный. Земфира следует за этим голосом, что уносится в темное небо Петербурга. Литвинова стоит одна на мосту, смотрит в черную глубину, наслаждается своим маленьким Чудом. Едва улавливает тихие шаги по заснеженным, поскрипывающим доскам. - Рената… - ямочки на щеках и бесконечная любовь во взгляде. Певица подходит все ближе. Совсем рядом. И просто упирается лбом в плечо Актрисы, комкает в руках шубку женщины и с каким-то диким наслаждением, упоением вдыхает запах своей любимой. Рената лишь улыбается, обнимая Рамазанову, зарывается холодным носом в темные волосы и блаженно закрывает глаза. Теперь хорошо. Теперь можно лететь… - Литвинова, здесь и правда охуенно. Определенно стоит чаще верить Ренате, - тихо шепчет Земфира, смыкая руки на тонкой талии женщины, и закрывает глаза. Влюбленным неписаны законы ни мирские, ни небесные. Над ними властна лишь любовь и никакие ссоры и прихоти чужие им не помеха. А грифоны уже взмахнули крыльями, поднимая пару в воздух. И любовь парит над Рождественским Петербургом, вторя хору голосов и завываниям вездесущего ветра.