Благодарность

      Это произошло спустя какое-то время после ухода Дазая из портовой мафии. Объединенные бывшие — это кошмар из тех, что нельзя произносить вслух. Но уже было поздно. Его бывший напарник и бывший подчиненный стали неразлучны. — Спелись, — прошипел Осаму, притянув Куникиду за галстук, — замышляют, как отомстить за разбитые сердца, понимаешь? Напарник закатил глаза. Легким движением кулака по плечу Дазая он вернул комфортное меж ними расстояние и принялся ковырять вилкой салат. — Ты сказал, что это — необычайно важное и секретное дело, о котором не можешь рассказать по телефону. Какого хрена, Дазай, я трачу свой единственный выходной на посиделки с тобой в каком-то убогом кафе и на подглядывание из-за куста за Чуей и Акутагавой? — Тсссс, — парень приложил палец к губам возмущавшегося, — мне важно не выглядеть подозрительно и узнать их секретные замыслы. И да, если хочешь много болтать по телефону — пополняй мне счет. Если что, мы пришли попить пиво, как это делают все друзья. — Мы не заказывали выпивку. Да и я тебе не дру… Дазай аккуратно сполз со стула и, присев на корточки за здоровенным горшком, принялся хлопать по карманам. Он извлек маленький железный шарик и наушники, присоединенные к какой-то технике, что на первый взгляд напоминала обыкновенный mp3 плеер. Куникида начинал закипать. Ему было неудобно из-за прожигающих их взглядов. Протирающий пол своим длинным плащом парень, который сооружает собственную станцию слежки за ближайшим цветком, не мог не привлечь внимание посетителей и персонала.       Это уже был далеко не первый раз, когда Куникиде приходилось таскаться с Дазаем за Акутагавой и Чуей. Они садились через ряд от них в кинотеатре. Они прятали лица за газетами в парке, где та парочка кормила уток. Они стояли под дверью у номера в отеле, где, по словам Дазая, находился секретный штаб для разработки мести. Они запускали фейерверки на фестивале неподалеку от них. Всегда рядом. Всегда начеку. Они были бы идеальными свидетелями на их свадьбе. — У вас все в порядке? — насупив брови, обратилась официантка к давящемуся листьями салата парню. Куникида специально забил рот, чтобы не сорваться и не наорать на придурка-напарника. Это был один из тех советов-правил, что красовался в раскрытой на столе записной книжке. «Чтобы беречь связки от лишнего напряжения и мои ушные барабанки вместе с нервами — занимай рот почаще, не важно, чем. Твой Зай-Дазай». Он проиграл это Дазаю в одну из настольных игр, когда они следили за влюбленными в каком-то пабе. Теперь он должен был это выполнять целый месяц.       Тем временем, пока Куникида откашливался и махал руками, пытаясь объяснить, что он не опекун того малохольного, маленький шарик покатился с грохотом своего сородича для боулинга к столику бывших.       Шел дождь. Холодный ветер пронизывал до костей двоих одетых не по погоде. После того, как их выставили из забегаловки, они сидели под навесом на лавочке у входа в бакалею. Дазай пытался что-то разглядеть в бинокль. Но то и дело по дороге, что разделяла два здания, проезжали машины, а по тротуару мельтешили туда-сюда люди, торопившиеся из-за непогоды. Окно, у которого сидели объекты слежки, покрылось пеленой, подарив ощущение интимности Чуе и Акутагаве, и вывело из себя Дазая вместе с Куникидой. — Ради всего разумного, черт тебя дери, поехали домой! — Я слышал, Куникидушка, слышал «До последней капли крови, до последнего вздоха» и «Люблю». — Я не желаю знать о их счастье. — Шутишь, что ли? Они так до сих пор меня любят и жить нормально не могут. Замышляют месть, как из меня выпить всю кровушку и задушить. Боги, кого ж это я воспитал? Нет, не мои это люди. Отказываюсь.       Осаму еще долго драматично кружился бы, промокнув до нитки, если бы гневающийся напарник не затащил его за воротник в ближайшее такси у остановки.

***

Акутагава лежал на постели, усмиренный усевшимся сверху Чуей и его влажными поцелуями в шею. Мокрые и холодные после дождя, они наконец добрались домой, до кровати, которую еле заставили себя сегодня покинуть. Непогода ничуть не помешала их теплому свиданию. Она только сделала его ярче своими серыми красками, которые оба так любили. Теперь Чуя мурлыкал на ухо о том, как он рад, что нашел место, где они могут спокойно насладиться общением, где им никто не сможет помешать. Невзрачное кафе в тихом райончике на другом конце города — место, куда черти не донесут ни одного из упырей, что окружают их в повседневной рутине. Иначе Акутагава ни за что бы не согласился.       Каждое движение рыжего, каждое прикосновение, каждое ласковое слово сводило парня с ума. — Я так благодарен Дазаю, — уткнувшись носом в обнаженную грудь, шептал Накахара, — благодарен за тебя, за нас…стольким обязан… Акутагава еще долго гладил любимого по мягким волосам. До ушей доносились его тихие всхлипы, а на груди ощущались слезы и… сопли. Тогда Акутагава прибавил к сегодняшней своей клятве «Защищать его до последней капли крови. Быть у ног его до последнего вздоха» еще один пункт: «Не пить с ним дешевое вино в дешевых заведениях. Никогда.».

***

— Они проклинают меня! Хотят лишить смысла жизни! — не унимался Осаму. — Убить, чтобы не смог совершить самоубийство! Каковы подлецы! Куникида лежал на ковре, уставившись в потолок. Мысленно он занимался подсчетом того, сколько ему осталось спать, если ляжет в постель прямо сейчас. Оставалось дело за малым: выпроводить названного гостя. Дазай прилип к нему в такси, как банный лист. Ему очень хотелось обсудить собственные проблемы и догадки. После долгих упрашиваний, они поехали домой к Куникиде.       Параноик не замолкал ни на минуту. «Вот бы он тогда проиграл», — мысленно простонал парень. Дазай чувствовал себя как дома, несмотря на постоянные напоминания хозяина, что он в гостях. Даже присмотрел себе пару местечек для самоубийства в его квартире. — Они просто вместе. Займись работой лучше. — В таких случаях обычно советуют личной жизнью заняться. — А я тебе о чем? Свои мозговые штурмы на раскрытие последних дел настрой. — Нет же, — лепетал гость, бесцеремонно закинув ноги на журнальный столик, — я о делах амурных. — На каком языке ты говоришь? — Ну, это когда свидания всякие… — Ты о встречах всяких? — Именно! — Понятно. Тогда утром не профилонь встречу с новым клиентом, раз решил на это силы отправить. — Ты никогда не найдешь себе девушку. Хотя, судя по твоему идеалу, ты и не стремишься. — Через пять лет подумаю над этим. — Тебе нужна такая неземная особа, — Дазай мечтательно вздохнул, перелистывая записную книжку Куникиды. — Мне кажется, тебе нужна другая. — Это какая же? — несмотря на грубый тон, Куникида был рад, что они отошли от темы планов Акутагавы и Чуи. Это означало одно: Дазая наконец-то попустило. Конечно, издевки над напарником ему куда интереснее, чем те двое, что замышляют, по его же догадкам, убийство. Что, естественно, уже заняло собственное место в самой верхушке Топа, который составлял Куникида. Топ бредней-идей, что постоянно вынужден выслушивать от горе-напарника. Так вот, раз тема сменилась, значит, скоро можно будет и вызвать ему машину. Парень облегченно вздохнул.       Дазай увлеченно перечислял все характеристики, что мог дать самому себе. Когда речь зашла о внешнем виде, то он даже нарядил девушку в длинный плащ кофейного цвета. — А еще это мужчина, — закончил Осаму спустя полчаса. — И им должен быть ты, — подытожил Куникида, продолжая всматриваться в потолок. Осаму вошел во вкус новой темы для разговора и теперь его еще сложнее было выпроводить домой. А между тем, часы, еще остававшиеся на сон, безжалостно утекали. — Куникидушка, вижу, я озадачил тебя этим, — самодовольная рожа повисла над ним, — ты поседеешь, если будешь так напряженно думать и переживать за меня. Давай обыграем их? — Как? — Совершим двойное самоубийство. Дазай умостился сверху на лежащем. Он бережно снял с его лица очки и положил на пол у растрепанных волос. — Дазай, слезь с меня немедленно! — Ты хочешь быть сверху? Пальцы расстегнули одну за другой пуговицы на белой рубашке быстрее, чем напарник смог открыть рот. — Даза… Поцелуй не дал ему ни начать, ни закончить.       Куникида толкался и успевал бросить какие-то проклятия, когда напарник отрывался на пару мгновений от его губ, чтобы коснутся сжатой в кулак ладони. Пускай Куникида и багровел от возмущения, в душе он сдался без боя. Дазай знал, что рисковал собственной челюстью. И что только ее перелом был бы настоящим, искренним «отвали, извращенец». — Куникидушка, последнее, что я тебе диктовал… — устало протянул Осаму, когда голова уже разболелась от причитаний. — А то крику столько, будто я тебя уже принялся насиловать. Подействовало. Куникида замолчал. Он заткнулся, став инициатором нового поцелуя. Рот был занят. Дазай был счастлив. — Знаешь, возможно, ты прав. Они могут просто встречаться. — Дазай, нам вставать через пару часов, — простонал напарник, перевернувшись на другой бок. — Я даже им благодарен… — рука пробралась через оборону поджатого под Куникидой одеяла и легла на талию. Тот вздрогнул от прикосновения холодных пальцев, что-то пробубнил и уткнулся лицом в подушку. — В результате, именно они нас сделали такими близкими. — Да заткнись ты уже! — Знаешь, а может отблагодарим его? — предложил Чуя, растолкав возлюбленного, что усердно притворялся уснувшим, чтобы помолчать. — Кого? За что? — прошептал Акутагава. — Дазая. Скоро годовщина. Накахара поцеловал его в щеку. Акутагава недовольно поморщился от перегара. — Что предлагаешь? Заминировать квартиру? — Так романтично! А главное, что ты помнишь, помнишь… Чуя настолько был удовлетворен предложением, что как только опять опустил голову на грудь любимого, сразу же начал пускать слюни и громко-громко захрапел.       Акутагава снова бережно распутывал и гладил рыжие волосы. Конечно, он помнил все, будто это было вчера. То, как пробирался в квартиру бывшего начальника, чтобы заложить бомбу. То, как встретил там уже опередившего его Чую. То, как они вынесли оттуда весь бар. То, как потом сидели у Накахары дома, отмечая уход Дазая из мафии бутылкой 89-го года, а после — всем подряд, что можно налить. «Спасибо» — лишь мысленно благодарили друг друга Акутагава и Дазай, что так и не смогли сомкнуть глаз за всю эту счастливую дождливую ночь.