Сестра

      Эвэр. Это было давно и неправда. Эвэр Холмс. Сестра. Милая сестра. Сестра-близнец, с которой он делил утробу матери, первые годы жизни, да и последующие тоже. До того утра. Того золотистого солнечного ужасного утра, когда…       — Нет, — громко произнёс Шерлок. — Это было давно. Это в прошлом. Незачем вспоминать. — Он быстро встал с кресла и подошёл к окну, чтобы увидеть мир, очнуться от навязчивых образов и воспоминаний, которые начали преследовать его с того самого момента, как открылась пугающая правда, что психотерапевт Джона и посетившая его во время наркотического бреда дочь Смита — одно лицо, его сестра Эвэр.       Шерлок старался бороться с воспоминаниями, но они назойливыми быстрыми змейками проскальзывали из глубин его памяти, заставляя вновь вернуться в те солнечные беззаботные времена, когда ему было пятнадцать лет и жизнь, несмотря на обилие доступной только ему информации, казалась лёгкой и сказочной. Жизнь, в которой была Эвэр...       …лучи полуденного солнца играли в тёмных волосах Эвэр, придавая им золотистый оттенок, а её голубые глаза весело следили за Шерлоком, который увлечённо рассказывал своей близняшке о наблюдениях и сделанных по ним выводах о коллеге их отца, заехавшим на обед в гости к другу.       — Шерлок, ну не может же всё быть так плохо! — смеясь, воскликнула Эвэр, когда брат закончил выкладывать свои выводы и выжидающе посмотрел на неё, желая удостовериться, что она поняла ход его мыслей. — Ну, допустим, с женой всё плохо, это ладно, но с ребёнком, ребёнком! — она протянула руку и сорвала цветок ромашки, росший рядом на траве, и быстро вплела его в волосы.       — С детьми, Эвэр, с детьми, — поправил её Шерлок, довольный собой. — И да, у него всё плохо. А впрочем, — добавил он минуту спустя, — довольно с ним. — Шерлок подсел ближе и внимательно посмотрел на сестру.       Эвэр не двинулась, а продолжала смотреть куда-то вдаль, рассеяно проводя кончиками пальцев по волосам. От неловкого движения цветок выпал из державших его локонов. Эвэр быстро поднесла руку к волосам, желая задержать падающий цветок, и, не нащупав его, хотела уже начать его искать, как вдруг почувствовала, как пальцы Шерлока коснулась её волос. Эвэр подняла глаза на брата и коснулась рукой волос. Цветок вновь был на месте — Шерлок успел его поймать. Эвэр хотела поблагодарить брата, но слова застряли где-то в горле, когда она поймала его взгляд.       — Эй, братишка, что с тобой? — несмело произнесла она. — Всё хорошо? Вместо ответа Шерлок поднял руку и провёл ладонью по волосам сестры. От этого прикосновения сердце Эвэр гулко и учащённо забилось. Она понимала, что что-то происходит, что-то не совсем хорошее, но противится этому у неё не ни сил, ни желания. Шерлок склонил голову к её лицу, прикрыв глаза и коснулся кончика носа Эвэр…       …Шерлок вскочил с кресла и быстро заходил по комнате. Он не мог больше это терпеть. Память о сестре, о том, что было, вызывала прилив смертной тоски и жгучей боли, такой сильной, что в глазах начинало щипать. Шерлок подошёл к камину, ухватившись руками за полку, на которой беспорядочно были разбросаны письма и, опустив голову, простоял так несколько минут, а затем резко поднял голову и посмотрел на своё отражение в зеркале. Воспоминания замелькали с ужасающей быстротой, сменяя друг друга.       Первый робкий поцелуй в тени деревьев, после которого Эвэр вскочила и хотела убежать, но тут же вернулась и уже сама поцеловала его. А потом плакала навзрыд, признаваясь ему, что давно уже чувствовала, что между ними зреют отнюдь не родственные чувства.       Как они разрабатывали планы встреч наедине, либо ночью, либо когда оставались дома одни, ибо оба были довольно замкнутыми подростками.       Вспомнил их первый раз в его спальне, после которого он украдкой запихал в стиральную машинку простынь, на которой остались небольшие, но характерные кровавые следы.       Вспомнил другой раз, когда Эвэр, закусив скомканный плед, чтобы сдержать стоны, стояла на четвереньках спиной к нему, а он, словно обезумев, двигался в ней, сжимая ладонями её бёдра.       Мелькнул момент, когда они вместе выбрались на веранду, где сидели, обнявшись, и смотрели в небо.       Так продолжалось два месяца, два чудесных летних месяца, что они провели вместе. А потом, тёплым вечером в конце августа, они просчитались. Просчитались лишь раз, один единственный раз, когда забыли на ночь запереть дверь в пустынной комнате на верхнем этаже, где стояла большая, застеленная старым покрывалом кровать, на которой годы назад спала прабабушка-Холмс.       Так и застала их мать, обнажённых, спавших в тесных объятиях на залитой лучами солнца кровати.       Был скандал. Без криков, ругани, но с такой тихой непреклонностью, что ни Шерлок, ни Эвэр не могли не покориться. А в октябре она уехала. Уехала навсегда. Ему не сказали, куда, это, кроме родителей, знал лишь Майкрофт. Когда Эвэр садилась в машину, которая должна была увезти её в аэропорт, Шерлок подошёл к ней и они украдкой обменялись маленькими листочками бумаги, на которых было написано по одной лишь фразе: «Я тебя найду» и «Я за тобой вернусь».       Шерлок резко очнулся от воспоминаний и встряхнул головой. Теперь ему стало ясно, что за чувство его глодало — чувство вины. Он не сдержал слово. Постарался забыть её, а листочек где-то потерял. Теперь она вернулась, а его дорога — это дорога демонов, а то, кем он стал — вечная память об Эвэр, о той, кого он обманул.