Точка невозврата

Steven Vanhauwaert – The Rite of Spring: Part II

Кажется, она никогда не желала рождаться, никогда не хотела жить. Жизнь для неё - сплошная череда неудач и одна большая пытка. По крайней мере, она так считала. Её имя... А какая, к черту, разница? В общем, она была очень одаренной, с большими перспективами на будущее девочкой лет одиннадцати. А потом что-то случилось, сломался какой-то винтик, или болтик выкрутился, хрен его поймёшь. Что-то произошло. Пошатнуло её и начало процесс разрушения. Где-то через два месяца у неё внутри рухнула вся система: осталась просто кучка жизненно важных органов, которые никем не управлялись. Пустота. Такая темная и затягивающая, поглощающая её с неимоверной скоростью. Может она и пыталась с этим как-то бороться, а может и нет. Вроде, она просто приняла это как часть себя. Будто так всегда и было: пустота и стремление к точке невозврата. Стремление к скорейшему концу стало её смыслом жизни. Странно звучит, правда? Но так и было. Она начала с самого доступного: стала резать свои руки, своё тело. Ей было невероятно больно. Но ей становилось легче. Намного легче, она будто выпускала из себя темноту с каждым порезом. Освобождала своё тело от черноты. Через некоторое время в её голове что-то щёлкнуло: потери сознания, панические атаки, неспособность двигаться, провалы в памяти, неадекватность, невнимательность, потеря контроля над собой. Это стало её кошмаром наяву. Первый шаг к точке невозврата уже сделан. Она стала пить таблетки. Пила их около месяца и они перестали помогать, тогда она нашла сильнодействующие препараты. Некоторые из них были основаны на наркотических средствах. Её организм привык к ним и она уже не могла без них жить. Она почти ничем не питалась, только воздух и вода. Её организм отказывался воспринимать еду. Её желудок просто выворачивало от мысли о ней. Она питалась болью. Была постоянно сыта ей. Комок в горле не давал чему-то, кроме боли пролезть внутрь. А потом она познала алкоголь. Да, ей определённо нравилось забываться в нём. Он лишал её мыслей, а боль немного притуплялась. Но даже совершенно не осознавающая, она пыталась выброситься из окна. Освободиться от пустоты, сжирающей внутренние органы, грызущей стенки сосудов. Стать свободной и достичь точки невозврата. Её лишили девственности и она забеременела. Забеременела в пятнадцать лет. Одновременно испугалась и захотела иметь ребёнка. Но черт возьми, ей всего пятнадцать! Какой ребёнок? Только сдала первые серьезные экзамены в своей жизни. Родителям она конечно об этом не сказала. Нужно было самой выбирать: делать аборт или жить с этим, воспитывать ребёнка и бросить учебу или жить с мыслью о том, что она убила комочек жизни внутри себя. На УЗИ ей сказали, что это мальчик. Она всегда хотела сына. Слишком много, слишком темно. Слишком страшно. Слишком желанно. Принятие решения откладывалось до последнего момента. Она сделала аборт - боли стало ещё больше. Кошмары, кошмары, кошмары.. Начала курить. Вроде помогало, отказалась от таблеток. Но через месяц снова к ним вернулась. Теперь сигареты были так же необходимы, как и таблетки. Она пыталась восстановить свой организм, но все тщетно. До точки невозврата ближе с каждым днём. Она ненавидела себя: своё тело, свои привычки, свои мысли. Ненавидела свою сущность. Своё Я. Она ненавидела то, что появилась на свет. Ей было ужасно противно от самой себя. Она не понимала, как люди могут общаться с таким омерзительным человеком. Она хотела избавить этот Мир от себя. И лучше неё самой, этого не сделал бы никто. До точки невозврата осталось не так долго. Снова взялась за лезвие - нужно выпустить их на волю. Они в венах. Они там, внутри. Нужно просто перерезать и освободить. Оно в ней. Что-то большое, давящее на стенки. В голове только одно: "освободить, освободить, освободить..". Один порез. Второй порез. Вдруг осознала, что так нельзя. Ведь дала обещание не делать этого. Обещание? Кому? Да вроде как другу.. Хотя какая разница, черт возьми? Потом будет не важно. Она считала себя слабой, неспособной к сопротивлению, в то время как была самой сильной. Слабая - порез. Неадекватная - порез. Странная - порез. Рука превратилась в кровавое месиво, но ей все равно. Как всегда. Боль? Да, она не переносит боль. Но она уже не может без неё жить. Спустя ещё несколько глубоких порезов она чувствует: они свободны, они медленно выползают из её рук. Оно затихает внутри неё. Перестаёт бешено колотиться и грызть. Но это ненадолго. Она знает, они вернутся вновь. Как-то привыкла жить с этой мыслью. Просто от них невозможно сбежать. Оно внутри неё, а они текут в её венах. Скоро она освободится от них и освободит пустоту, черноту, которой уже так много, что скоро она польётся через край. Выплеснется на окружающих. Она уже видела точку невозврата. Она долго планировала своё убийство. Она называла его "грандиозным планом". Это был и правда грандиозный план. Невероятный в воплощении. Она продумала всё и провела всех, кто когда-то пытался остановить её. Она сделала все, что хотела. Воплотила все желания в реальность; развлеклась на полную катушку. Если бы кто-то попробовал остановить её, у него бы не вышло. Первое, что она хотела сделать, это попрощаться с горами. Она очень их любила: высокие, изящные, стремящиеся ввысь. Она могла любоваться ими часами. Особенно нравились ей алтайские горы. Поэтому, взяв с собой небольшой рюкзак самого необходимого, она отправилась туда автостопом. Она сделала пять пересадок по пути: сначала ехала с дальнобойщиком, потом с пожилой супружеской парой, ещё позже пересела к накачанному мужику с наколками. После него она пересаживалась ещё два раза между дальнобойщиками. Она ехала два дня и одну ночь, нигде не останавливаясь, лишь пересаживаясь от одного к другому. Последний довёз её до предгорий Алтая и высадил недалеко от деревни Басаргино. Тогда она уже официально считалась без вести пропавшей. В том городке она навестила своего давнего друга Ала. Вместе с ним она решила отправится в горы верхом на лошадях. Около двух дней они скакали до гор и ещё два провели там, наслаждаясь жизнью: они купались в горных реках, питались ягодами - делали все то, чего так хотели. После, они посетили ближайший город и оттуда она отправилась в Пермь навестить другого давнего друга. Туда она тоже ехала автостопом полтора дня, сделав три пересадки. В городе она побывала в пяти ночных клубах за одну ночь: танцы, алкоголь, темнота, незнакомые лица, забытие. Словом все, что ей нравилось. Следующим утром направилась в Питер. Туда она добиралась четыре дня на попутках, иногда идя пешком, перекусывая на заправках, ночуя на стоянках дальнобойщиков. По прибытию в город, она делала все, что ей приходило в голову, не задумываясь о последствиях и других людях. Она жила для себя это время, не слушая никого, не считаясь ни с кем и ни с чем. Её не заботили законы, мнения людей, этикет. Она делала ВСЁ, что хотела и ей это чертовски сильно нравилось. Теперь её разрушало не нечто изнутри, а она саму себя, снаружи. Эти несколько недель она жила, а не существовала, как раньше. Наслаждалась всем и одновременно ничем. Она была счастлива тогда. Но все имеет конец, не так ли? Вот и она, вдоволь насладившись жизнью, поняла, что скоро её найдут, ведь она объявлена в розыск. Тогда, в том же Питере, она решила воплотить в жизнь задуманное. Впервые за долгое время с побега, она воспользовалась своей карточкой, но сделала это правильно. На противоположной окраине города она сняла деньги в автомате. И уже в другом она выбрала самый дешевый хостел в Питере и взяла номер "на одну ночь". Там она достала все вещи, которые были у неё с собой: семь тысяч рублей, расческа, зубная паста и щётка, лезвия, четыре пачки разных сильнодействующих успокоительных, пачка антидепрессантов, носки, нижнее белье, зарядник для телефона, наушники, сигареты, четыре зажигалки, три из которых закончились, нож, два грамма наркоты и две футболки, одна запасная пара джинс. Она приняла холодный бодрящий душ, помыла голову, переоделась в чёрную футболку, джинсы, взяла деньги, пустые зажигалки и вышла из хостела. Она направлялась к набережной, идя дворами и маленькими безлюдными улочками; по дороге она выбросила все зажигалки. На набережной она думала о многом, но в большинстве о том, как она была счастлива сейчас, как ей было хорошо; наслаждалась ветром и запахом воды, красотой города. Проветрив голову, она направилась в обратную сторону попутно высматривая маленькие продуктовые магазинчики и аптеки, заходя в них, пытаясь купить алкоголь и нужные таблетки. После третей попытки в продуктовом, ей продали две бутылки красного полусладкого и одну бутылку виски всем известного Jack Daniel's. После нескольких попыток ей продали и нужные таблетки (за немного увеличенную сумму). К тому времени уже было около восьми часов вечера и она поспешила обратно в хостел. Ещё совсем немного, точка невозврата приближается с каждым вдохом. Придя в номер, она достала все купленное из рюкзака и ещё раз проверила, всё ли на месте. Да, этого было достаточно. Но её что-то тревожило. Совесть, скажите вы. Нет, ей было плевать на чувства людей сейчас, наплевать на всех и вся. Но что-то щемило в груди, завывало и давило на стенки лёгких. Ох нет, это оказалась обычная потребность в курении. Она взяла пачку и открыла окно. Она курила медленно, не вдыхая вместе с этим дымом жизнь. Разрушая себя медленно-медленно. Она умирала по минутам, но не из-за никотина. Это оно рвалось наружу. Разрушая всё до последнего клочка. После пяти сигарет ей стало легче, совсем чуть-чуть, но стало. Она закрыла окно и прошла в ванную комнату – пора было готовиться. Переодевшись в чистое нижнее белье, и сложив оставшуюся одежду аккуратно в рюкзак, она взяла наркоту и все пачки с таблетками, сразу же начиная распаковывать и выкладывать их по 6 штук в ряд - опыта ей в этом не занимать. Инструкции она не читала потому, что знала их наизусть, да и незачем ей было это делать сейчас - она не собиралась им следовать. Пока она занималась выкладыванием таблеток, ванна наполнялась водой. Закончив с таблетками, она открыла бутылку вина. Терпкое, немного тёплое вино приятно освежало горло после сигаретного дыма. Покончив с первой бутылкой лёжа на кровати, она пошла остановить поток воды, грозившей переполнить ванну. Сейчас она ощущала себя уже не такой счастливой, как днём раньше, но она понимала что старалась. Честно, старалась. Однако её силы не были бесконечны - она устала сопротивляться и оно начало одерживать верх над ней. Да, эта борьба была недолгой и силы были неравны, но она пыталась сделать как лучше – остановить это нечто, разрывающее изнутри. Каждый день и каждую секунду её мысли занимало оно и способы борьбы с ним. Все тщетно. Она сдалась. В то время ей в голову пришла мысль устроить побег и расправиться с тем, что сидело у неё внутри. Сейчас она воплощала его в жизнь и была горда собой потому как не отступилась от задуманного и скоро она со всем этим покончит. Скоро она пересечёт точку невозврата. Вернувшись в комнату, она невольно залюбовалась тем, как красиво лежали таблетки: жёлтые, с маленькими шариками внутри - капсулы - такие же белые и зелёные, помимо них там были обычные маленькие, очень маленькие и средних размеров, овальной и круглой формы таблетки; всего было 15 рядов, в каждом ряду все таблетки были разные и даже можно было проследить какой-то рисунок. Недолго думая, она закинула первый ряд таблеток себе в рот и запила вином уже из второй бутылки. Та же участь постигла и следующие четыре ряда, а потом она расправилась с первым пакетиком наркотиков. Честно говоря, практически все предыдущие дни она находилась под кайфом, лёгким, но так хорошо помогающим отгородиться от внутренних проблем, что было плевать на его стоимость и свой внешний вид. Сейчас она расчесывала свои черные, как уголь, волосы. Они не были длинными, но были мягкими и легко поддавались расческе. Убрав зубную щётку, пасту и расчёску в рюкзак она покончила ещё с одни рядом таблеток. Она складывала все вещи туда, так как не хотела, чтобы потом, когда все закончится, её вещи просто взяли и выбросили, а в этом случае, когда всё уже будет собрано, рюкзак кому-нибудь передадут. Она читала об этом. Тем временем она проглотила ещё три ряда таблеток и заметила, что бутылка вина была наполовину пуста. Печально и одновременно радостно, что конец приближается с каждым глотком и новым рядом таблеток. Попивая из бутылки, она проглотила ещё четыре ряда, думая о том, почему она так долго оттягивала этот момент, ведь все можно было сделать ещё тогда, когда она поняла что за хрень находилась у неё внутри. Но тогда бы она не прожила эти неповторимые дни на свободе, не узнала бы, что такое счастье. Она взглянула на время, 2:48. Отлично, все идёт так, как она и рассчитывала. Закинув последние два ряда таблеток и покончив с бутылкой вина, она взяла второй "волшебный пакетик" и пошла в ванную комнату. Там уже лежали приготовленные лезвия, нож, стояла бутылка виски в раковине, наполненной холодной водой и полная ванна. Она оставляет дверь в ванную открытой. Снимает ботинки и носки. Перед тем как лечь в ванну, она смотрит на себя в зеркало. В ответ на неё оттуда смотрит нечто уродливое, с большими кругами под глазами, и оно скалится. Она смотрит на себя в зеркало и улыбается шире: скоро оно умрет. На мгновенье она вздрагивает и перелезает через бортик ванной. Холод бьет электрическим разрядом, когда она опускает ноги в воду, и ей приходится себя успокаивать. Она привыкла к этому холоду, ведь на самом деле, ей было холодно изнутри, а не снаружи. К этому времени таблетки должны начать действовать, поэтому она спокойно погружается в воду, кусая губы в кровь, потому что это действительно чертовски холодно. Холоднее, чем обычно. Удивительно. Она погружает своё тело воду и прислоняется спиной к стене ванной, берёт пакетик, выкладывает его содержимое на правой руке, выравнивая лезвием, и вдыхает этот прекрасный порошок. На неё накатывает слабая волна удовольствия, и с глупой улыбкой, она тянется за бутылкой виски, закрывает глаза, расслабляясь, и делает несколько глотков. Мокрая и холодная, футболка стискивает её тело в ледяных объятиях и она напоминает себе, что не хочет, чтобы кому-то пришлось её одевать. Она улыбается самой себе, и тянется к лезвию, лежащему на бортике ванны, берет его и на мгновенье замирает, прислушиваясь к тому, что загнало её в ванну с холодной водой и вложило лезвие в руку. Оно замерло вместе с ней, в страхе ожидая того, что она сделает. И вдруг начинает отчаянно карабкаться, сильно, скребя острыми когтями изнутри, будто раздирая кожу. Из горла жертвы вырывается душераздирающий крик, её пальцы разжимаются и лезвие падает на кафельной пол комнаты, оглушая. В непонятном приступе она погружается под воду с головой и кричит что есть мочи, пока не заканчивается воздух в легких и из её глаз не начинают течь слёзы, смешиваясь с холодной водой. Она тянется к другому лезвию, не замечая слёз, непроизвольно текущих из глаз и наносит первый порез вдоль правого предплечья, как бы пробуя кожу на ощупь. Ей не больно. Она перестала чувствовать боль после пятой или шестой попытки сделать свою жизнь легче. Лезвие мягко пронзает кожу и оставляет после себя длинный и аккуратный разрез, не такой глубокий, какой хотелось бы. Второе касание оставляет после себя длинную алую линию вдоль вены, так же недостаточно глубокую. Неожиданно оно начинает скрестись ещё больнее и сильнее, и это заставляет согнуться девушку пополам, зажмуриться, пытаясь усмирить нечто, сидящее в ней. Сделав невероятное усилие над собой, ей удаётся на неопределенный промежуток времени заставить затихнуть эту тварь. С закрытыми глазами она тянется к бутылке и делает несколько отчаянных глотков. Судорожно вдыхая воздух, она наносит ещё два пореза поперёк, поверх старых. Когда она открывает глаза, её рука уже покрыта кровью до локтя. Тем временем, кровь, стекая в воду, окрашивает её в приятный розоватый цвет. Ей становится так хорошо, что она закрывает глаза и снова погружается под воду, выдыхая весь воздух из легких. Она думает о том, для чего вообще это делает, почему она борется с тем, что находится в ней. Почему она не отдалась ему во власть? Ответ простой: оно причинило бы много боли её некогда близким друзьям и родным людям. И чтобы не допустить этого, она выныривает из воды и наносит ещё три достаточно глубоких пореза, приближая себя к точке невозврата. Её начинает одолевать дрёма – таблетки начали действовать надо в полную силу. На уже остывшей плоти, она дарит тому, что сидит в ней, ещё два пореза ровно по кровоточащей вене. Её глаза уже закрыты, потому что она чувствует, что если их откроет, то ей станет нехорошо от того, сколько крови натекло с предплечья, которое она уже не чувствует. Сейчас она всем сердцем чувствует эту тварь, которая загнала её сюда, лишила всего, что у неё когда-то было. Она ненавидит её, потому что оно сидит у неё внутри и является частью её самой. Фактически она ненавидит саму себя. Поэтому сталкиваясь со своим отражением в зеркале, видя ненавистное ей лицо каждый день, эти глаза, в которых рушатся жизни других людей, видя эти губы, искусанные в кровь, от бессмысленных попыток убить его а заодно и саму себя. Она никогда и никого не ненавидела больше, чем саму себя, ведь оно было её частью. Если быть точнее, оно стало её частью, когда она смирилась с присутствием этой дряни в своей жизни. Она ненавидит себя, свои слабости и привычки, свои поступки, свои действия, свои мысли. Она рада, что эта тварь умрет вместе с ней. Собирая последние силы в кулак, она втыкает лезвие так глубоко как только может, попадая точно по вене, превращая руку в кровавое месиво из старых и новых порезов, делая ещё один шаг навстречу смерти. Она думает о том, что так и не нашла причины остаться. У неё не было настоящих друзей, её родителям на самом деле плевать на душевное состояние единственного ребёнка. Она никогда не любила и перепробовала в жизни всё, что хотела. Единственное, она так и не завела собаку, жаль, очень и очень жаль. Мгновением позже, поток мыслей обрывается. Её тело обмякает и окончательно погружается под воду вместе с головой. Она даже не успевает сделать последний вдох. Сквозь шум в ушах и темноту, она различает голос, который шепчет о том, что уже все позади, что она может быть спокойна, что она молодец и с ней не должно было это произойти. Странно, нет никакого белового света в конце тоннеля, только чей-то успокаивающий шёпот и вакуум вокруг. А потом она видит собаку, ту самую собаку, которую хотела когда-то; той же породы и тех же размеров. И единственное, на чем она может сосредоточиться – это собака. Она рвётся ей навстречу со счастливой улыбкой на губах, и вот она уже протягивает руку, чтобы прикоснуться к ней, как белая вспышка ослепляет все вокруг. Точка невозврата преодолена.