Кому: Нура-Психолог «В порядке».
Дрейк думает, что надо бы убрать со стола бутылки и застирать испорченный ковер, но как-нибудь в другой раз. Откладывать все на потом для Дрейк — как смысл жизни. Родители на другом конце города читают лекцию по маркетингу или подобной херне, а потом останутся в гостинице, и Ника свинтила к подружкам на ночевку, поэтому возникает вполне резонный вопрос: кого там, блять, принесло? В голову приходит пугающая мысль о том, что у двери стоит Веттер, но Татум морщится и гонит паранойю прочь, поднимается с пола и подходит к зеркалу. В голове звенит, а по венам вместо крови будто течет густая вязкая жижа, мешающая передвигаться быстрее скорости улитки. Тат вытирает осыпавшуюся под глазами тушь и поправляет стрелки. Как говорит дон Корлеоне, никогда не показывай незнакомцам свои чувства. Ну, с Нурой Дрейк показала чуть больше, чем планировала, и сейчас ей вроде даже стыдно, но в тот момент это было именно то, чего Тат хотела, поэтому сожалений по данному поводу быть не должно. Эх, так бы думать обо всех своих решениях. Волосы спутаны и сильно вьются, потому что она не может как нормальный человек за ними ухаживать, а постоянно ходит с объемным залаченным пучком. Тат кривится отражению в зеркале и забирает волосы в так-надо-мне-не-насрали-на-голову хвост и наливает из-под крана воды. Дрейк не обращает должного внимания на стук во входную дверь: надо будет — подождет. Тат берет с верхней полки витамин C и с удовольствием рассасывает аскорбинку, перебивая гнилой привкус перегара запахом апельсина. Дрейк замирает и прислушивается к тишине — ночной гость, очевидно, потерял терпение, раз атака ее порога прекратилась, но Тат все же подходит к двери и тянет ее на себя. В лицо Татум резко бьет порыв холодного осеннего ветра вперемешку с клубами табачного дыма, что методично выдыхает Шистад, опираясь о дверной косяк. Тат хмурится и складывает руки на груди, но ничего не говорит — она ему уже все сказала. Может, и не правду, может, и в порыве злости, но оправдываться перед парнем Дрейк не собирается точно. Крис смотрит на Тат с прищуром, по-киношному эстетично зажимает зубами сигарету и меряет взглядом Дрейк с ног до головы. Крис зол. Крис в ярости. Он проебал охренительно важную встречу с инвесторами из-за долбаного Веттера и суки Дрейк. И ему, блять, очень интересно: она трахается с ним, а потом сливает информацию Веттеру? (Крис пока не продумал эту теорию до конца и пока не знает, что даже теоретически о нем могла рассказать Дрейк, кроме того, что Крис хочет трахнуть тетю Вильяма, но все же). Либо она трахается со всеми подряд, включая в свой шлюхо-список других парней из, сука, враждующих группировок? Тупая блядь. — Ты не спешила открывать, — констатирует очевидный факт Шистад и кривит губы в ухмылке. Ему как бы плевать. — Не спешила, — Тат подтверждает этот долбаный очевидный факт и не улыбается совсем. Ей тоже как бы плевать. — Я зайду? — Шистад добавляет своей фразе вопросительную интонацию ради приличия, кидает окурок на крыльцо и тушит носком ботинка. — Нет, — тянет Дрейк и смотрит на Криса исподлобья, не совсем понимая, что за херня происходит. Не то чтобы она совсем против его неожиданного визита, наоборот, он тот, кто нужен ей на сегодняшнюю ночь — одинокий, натурал и курит. Дрейк дает отрицательный ответ ради приличия, даже не надеясь на то, что Шистад развернется и уйдет. И он не уходит: Крис прижимает Дрейк к стене и целует резко, вжимая губы до скрежета зубов, протискивается между ними языком и выделывает им, кажется, адово заклинание, не иначе. У Шистада движения рваные, остервенелые — вполне сойдут за страсть. У Дрейк сильный голод и расплавленный свинец в венах из-за его прикосновений — вполне сойдет за податливость. Татум хочет дать себе подзатыльник за отсутствие последовательности в словах и действиях, а через секунду чувствует затылком стену, а после и растекающуюся по мозгам тупую боль. Желание дамы для Шистада — закон. Тат морщится и кусает Криса за нижнюю губу, шипя оттого, что он с силой сдавливает грудь, дергая за соски. Если секс — это танец страсти, то сейчас они в ебаном восьмиугольнике* пытаются зубами вырвать друг у друга победу. И никто не хочет сдаваться. Шистад ругается матом сквозь зубы и слизывает с губ собственную кровь, улыбаясь как-то по-особенному бешено. Крис скалится, смотря на Дрейк сверху вниз, и расстегивает рукой ремень штанов, другой наматывая волосы Тат на кулак. Ему хочется оторвать ее блядскую шлюхо-накрашенную голову и насадить себе на член, чтобы она захлебывалась его спермой, а ее мозг вытекал бы через глаза от удушья. Чтобы она смотрела на него потухшим, пугливым взглядом, неразборчиво мычала слова, а ему было бы плевать. Понятно, что оторванная голова не может просить о пощаде, но можно же иногда помечтать? Дрейк не смотрит на него затравленно — она смотрит на него с вызовом и долбаным предвкушением. И это его пиздец как бесит — за его спиной трахается с Веттером и считает себя правой, черт возьми. Кто бы, блять, угодно, только не Веттер. Но все именно так. Шистад накручивает сам себя не хуже бабы-истерички, поэтому, не сдерживая эмоций, хватает Тат за шею и еще раз хорошенько прикладывает ее затылком о дверной косяк. Татум охает и еле заметно оседает в его руках, но Крису плевать: он целует, мнет ее губы, не обращая внимания на то, что ответа нет. Дрейк цепляется за плечи Шистада, пытаясь удержаться на ногах и не рухнуть на пол. Она отвечает на поцелуй, игнорируя черные точки перед глазами и ватный дискомфорт в голове. Шистад резко стягивает домашние штаны с Тат и, подняв ее ногу, входит одним движением до упора. Дрейк вскрикивает и врезается ногтями в спину Криса, неосознанно напрягаясь и делая себе еще больнее. Ноющая боль распространяется по нижней части тела, а беспорядочные рваные поцелуи Шистада не способствуют росту возбуждения. Садомазохизм в чистом виде: Тат с силой сжимает мышцами член Шистада и наслаждается его утробным рычанием. Крис резко толкается в ней, отчего Тат теряет равновесие, спотыкается о свою штанину, висящую на щиколотке, и валится на пол, утягивая за собой парня. Шистад падает на локти и опирается на предплечья по обе стороны от тела Тат. — Блять! Дура! — Крис бьет кулаком по полу слева от головы Дрейк и давит ей на горло. Тэйт больно бьется позвоночником о паркет и практически не слышит ругательств Шистада, смотря на Криса сквозь пелену слез от неожиданного падения. Тат кладет ладонь Шистаду на щеку и смотрит ему в глаза. Крис на секунду замирает и неосознанно задерживает дыхание: Дрейк смотрит на него с… нежностью? Тэйт тянется к Крису и невесомо целует в уголок губ, а у Шистада в животе что-то ухает. Нет. Она блядская шлюха, которая трахается с его, без приуменьшения, врагом. Лживая, лицемерная алкоголичка и легкодоступная блядь. Она не может смотреть на него с нежностью. Ее суть — это похоть, страсть и лживость. Высокомерная спермотоблядина, дающая каждому второму, — она заслужила это дерьмо. И кого Крис пытается в этом убедить? Тат закусывает губу и проглатывает отчаянный всхлип, смотрит на Шистада пытливо, пытаясь разглядеть в его глазах ответ на вопрос, известный одному дьяволу. Ей нужно, чтобы ее, блять, просто обняли, пожалели, и все. Но она никогда в этом не признается даже самой себе. Татум целует Шистада еще, на этот раз более живо, голодно, смело. На периферии сознания Дрейк проскальзывает мысль, что это похоже на принятие дозы: ты пялишься на дорожку несколько секунд, взвешивая все «за» и «страшно, пиздец», но забиваешь на все, снюхиваешь наркоту с глянцевой поверхности телефона и ни о чем больше не думаешь. Точка невозврата. Грань. Тат целует остервенело, мнет губы Криса, облизывает, вбирает в себя ситуацию на двести процентов и думает, что это, блять, лучше пресловутого кайфа от транков. Крис бесится, двигается в ней рвано, быстро, выбивает из груди Дрейк клочки стонов и выдохов, кусает ее шею, плечи, оставляет уродливые синяки на груди и животе. У Шистада под кожей кипит и лопается гнев, перед глазами все плывет от злости на себя, на ебаного Веттера, на Лукаса и, конечно, на Дрейк. Вытрахать из нее всю душу — задача на сегодня. Входить в нее на сухую достаточно трудно, но, похоже, этой извращенке нравятся его укусы, ведь через пару минут трения становится меньше. Ебанутая психопатка, раз течет от жесткача. Шистад дергает Тат за волосы, запрокидывая голову назад, и жарко шепчет в губы. — Нравится? — не спрашивает, цедит сквозь зубы, убивая девчонку взглядом. Он хочет ее уничтожить, раскромсать на мелкие куски и скормить бешеным гиенам; хочет откусить ее блядский лживый язык и заставить проглотить раскаленный прут, наслаждаясь запахом горящей плоти и тлеющего пищевода; хочет всадить в ее глазницы пару скальпелей и залить в горло кислоты, а потом смотреть, как она разъедает ее желудок, выливаясь наружу через обожженые химией дыры в груди, и слышать шипение растворяющихся костей и ее крики; хочет стереть ее с лица земли и из своей памяти. — Конечно, — она хрипло мурлычет ему на ухо, притворяясь непокоренной. Как смешно — гордая и независимая потаскуха. — Называй меня принцессой, — ухмыляется Дрейк, ядовито улыбаясь, и прогибается в пояснице, давая понять, что тут она получает удовольствие, и никак иначе. — В старинных пьесах таких принцесс в конце на кострах сжигали. Крис дергает ее за волосы сильнее, проталкивается в нее глубже, надеясь то ли разорвать Тат изнутри, то ли заткнуть. В кулаке Шистада остается нехуевый такой клок волос Дрейк, а она, сука, шипит и улыбается, обхватывая торс парня ногами. Крису кажется, что он скоро сознание потеряет от злости: перед глазами все окрашено в красноватый оттенок, а тут и там пляшут темные точки. — Каких, мой миленький, кострах? Такие ведьмы живут вечно, — она улыбается с искренним превосходством, надеясь своей издевкой окончательно вынести ему мозг. И выносит. Шистад буквально натягивает на себя тело Дрейк, не заботясь о чьем-либо комфорте. Он и сам сейчас толком наслаждения не чувствует, разве что оттого, что Дрейк морщится от неприятных ощущений. Победа, блять. Крис берет ноги Тат и закидывает себе на плечи, а у Дрейк неприятно тянет под коленями. Она вырывается, но Крис держит крепко, до боли сжимая лодыжки. — Мы тут трахаемся или гимнастику практикуем? — Дрейк дергает ногой и возмущенно смотрит на Шистада, хмуря брови. — Делай, как я, блять, сказал, — рычит Крис и тянет Тат резко за голень на себя, отчего Дрейк из полусидячего положения падает на спину. Татум охает, а Крис входит в нее жестче. То ли такой угол проникновения, то ли еще какое-то дерьмо, но Тат простреливает резкая боль от каждого движения Шистада. Нерв вдоль позвоночника вибрирует, заставляя органы внутри болезненно сжиматься и выпустить из груди полустон-полувсхлип. — Хватит! — Тат дергается под Крисом. — Я сказала, хватит! — Дрейк с силой ударяет Криса ногой в грудь и отползает от него. — Да что, блять, с тобой такое? Совсем охренел?! — Она потирает место под коленями и смотрит на Шистада возмущенно. Не со страхом, а возмущенно, блять! — Ты же сказала, что тебе нравится. — Крис растягивает губы в подобие улыбки и хватает Дрейк за плечо, больно задевая пальцами шею. Он притягивает Тат к себе и даже не целует — бьется деснами об ее губы, намереваясь продолжить экзекуцию. — Отвали! — Дрейк резко вскакивает на ноги и отвешивает Шистаду звонкую пощечину, отчего его голова дергается вбок. Крис промаргивается будто от наваждения и смотрит на взъерошенную Тат, которая стоит посреди коридора в одних спортивных штанах и прижимает к себе ноющую руку. — Остынь, парень. И играй в самца-доминанта с кем-нибудь другим, мне это дерьмо нахер не сдалось, — Дрейк зло выдыхает и, поднимая с пола футболку, направляется на кухню. У Криса горит левая часть лица, и у него, похоже, действительно проблемы с управлением гневом. На смену ярости приходит давящая опустошенность, и Крис просто минут десять сидит, привалившись к стене, и пялится в одну точку. Не хорошо вышло. «Не показывай незнакомцам свои чувства». Извини, дон Корлеоне. Как говорится, мы все просрали. Шистад трясет головой и натягивает потертые джинсы. Похоже, пора писать пособие «Как пустить свою жизнь по пизде», автор Кристофер Шистад — король драмы и просто идиот. Вот и нахер он сюда приперся? Не мог тихо напиться в уголке, зализывая раны, а утром проснуться с сильным похмельем? Нет, надо было десять минут херачить кулаком в дверь Дрейк, а потом последнюю практически изнасиловать. Дебила кусок. Крис натягивает толстовку и идет на кухню, где Дрейк методично гипнотизирует закипающий чайник. Шистад садится на высокий стул и кладет голову на руки, пытаясь понять, насколько сильно он накосячил. Действительно, вышло не очень красиво. О, Крис не раскаивается, нет, просто думает, что на холодную голову решение пришло бы поинтереснее, чем вытрахать душу из Татум. Еще подумает, что это он так отреагировал на ее просьбу отвалить еще в школьном дворе — эдакий ревнивец-малолетка. Пиздец. До чего докатился. — Ну и что это было? — Крис поднимает голову и видит весьма скептично настроенную Дрейк, что стоит напротив, облокотившись на стол, и сверлит его недовольным взглядом. — Тебя это не касается, — фыркает Шистад и подпирает кулаком щеку. Он изрядно пьян, и не совсем понимает, как не врезался в какой-нибудь столб и доехал до дома Тат относительно нормально. — О, касается, еще как. — Дрейк поднимает брови и складывает руки на груди. — Твоя злость была в буквальном смысле во мне. — Она переминается с ноги на ногу и пытливо смотрит на Криса, явно ожидая ответа. Шистад лишь криво усмехается — он пиздецки устал и хочет спать. — Что у тебя с Якудзами? — Лучшая защита — это нападение. Крис опирается локтями на стол и подается корпусом вперед, наблюдая за реакцией Дрейк. — Якудзами? — она непонимающе хлопает глазами, но не оттого, что не знает, кто это, а оттого, что Крис о них знает. Но вроде ее замешательство Шистад воспринимает как праведное неведение, но глаз с Тат не сводит. — Я видел тебя с Веттером, их главарем, в ресторане сегодня. — Крис щурит глаза и едко улыбается, мол, попалась. У Татум скручивается желудок в тугой узел, а в груди прорастает мерзкий холодок паники. — Мы с ним учились вместе. Встретились вспомнить школьные деньки, остальное тебя не касается. — Ложь всегда была ее вторым дыханием, и сейчас получилось не менее убедительно, чем обычно; главное, самому верить в то, что говоришь. Тем более все это практически правда, ведь она уже не имеет никакого отношения к банде Веттера и он действительно был ее другом. И вспоминали они то, что происходило параллельно школьным денькам. Почти правда. Тат невозмутимо вскидывает брови, мол, ты ожидал услышать душещипательную историю предательства? — А почему ты спрашиваешь? — Не один Шистад умеет нападать. — Мне просто интересно, почему девчонка, которую я трахаю, потом мило воркует с одним из подонков Якудз, которые так много дерьма сделали этому городу, — Крис отступать не собирается и давит, давит, давит. — То есть ты думаешь, что мы обсуждали тебя? Много чести, малыш, — Дрейк ядовито улыбается и чувствует теперь уже праведный гнев в груди: чего он лезет, вообще, не в свое дело? — А что мне еще думать? — Шистад бьет кулаками по столу и зло выдыхает, смотря на вздрогнувшую от неожиданности Дрейк. — Что? Ты себя слышишь? Раздутое эго еще не мешает в двери пролезать? — взрывается Дрейк и с грохотом ставит чайник на стол. — Нет, оно мне в самый раз, — криво усмехается Шистад. — А вот если бы земля и космос спорили, чья дыра больше — твоя или черная, то земля бы победила, — зло кидает Крис. Тат прыскает в кулак, но резко становится серьезной и поворачивается к Шистаду. — Так, стоп, — бесцеремонно перебивает новую реплику парня Тат, — сраться с тобой нет ни сил, ни желания. Давай забьем на это дерьмо, серьезно. Можем продолжить завтра, если очень нужно. Она опирается руками на стол и устало выдыхает, смотря на Шистада исподлобья. Крис закатывает глаза и беззвучно соглашается, потому что на хмельную голову острые оскорбления придумывать труднее, да и зачем. Они сидят в тишине минуты две, и Крис пытается придумать, остаться ему здесь и отоспаться с риском быть задушенным ночью подушкой или же вызвать такси, попросив отца или Вильяма его оплатить, так как последнюю наличку он оставил в дорогущем баре в центре, а пин-код от новой кредитки записан в телефоне, который сейчас непонятно где валяется. Ситуация немножко хуевая. — Чаю? — Крис вздрагивает от неожиданной реплики и тупо пялится на протягиваемую ему чашку, пока с другого конца стола ухмыляется Дрейк. — Он отравлен? — вскидывает брови Шистад. — Господи, если бы я хотела от тебя избавиться, то сделала бы так, чтобы ко мне не вела бы ни одна ниточка. Отравление — слишком банально, — закатывает глаза Дрейк и садится за стол напротив парня. — Как мило, — кривится Крис, но все равно берет из рук Тат чашку. — Да я вообще милая, — улыбается Дрейк. — Если меня не злить, конечно, — она картинно хмурится и пододвигает к себе сахарницу. — Это я уже понял, — Шистад усмехается и трет все еще немного горящую щеку. — Много практиковалась, да? — Не то чтобы… — тянет Тат и криво улыбается одним уголком губ. — Но я бы хотела попробовать, как в фильме, — она поднимает ложку вверх, втолковывая Крису «важное знание», — ну, знаешь, тыльной стороной руки. Выглядит очень эффектно. — Тат несколько раз машет в воздухе рукой, давая воображаемому человеку пощечины и с удовлетворенным видом кладет в чай четвертую ложку сахара. Жуть. — Так что у тебя случилось? — Дрейк размешивает ложкой чай и косо смотрит на Криса. — Не подумай, что мне интересно, просто, знаешь, это как с левым барменом в грязном баре: легче выговориться человеку, которому плевать, — Дрейк пожимает плечами и с причмокиванием облизывает сладкую ложку. — То есть мне, — она хрипло усмехается и показывает на себя пальцем. — Считай, что сегодня вечер откровений, не как обычно, — она морщится и кивает в сторону прихожей, где до сих пор валяется куртка Шистада. — Ведь каждой ночи необходимо свое меню. Крис недоверчиво косится на Татум и думает, что, может, зря он себя накрутил? Может, Дрейк с Веттером, действительно, бывшие одноклассники и ничего больше? Тем более это легко потом проверить. Да и Дрейк никогда не выглядела заинтересованной в грызении мозгов Шистада или чего-либо еще. Хотя в постели она и доказывала обратное. Крис усмехается своим мыслям и смотрит на Дрейк: она как всегда уже, похоже, и забыла о взбрыке Шистада и теперь преспокойно попивает свой отвратно сахарный чаек. — Я проебал важную встречу, — выдыхает Шистад. — По работе, — добавляет он, видя вопросительный взгляд Тат. — И не получил одобрение папочки? — улыбается она. — Прости, прости, я не это имела в виду! — Тат поднимает руки в защитном жесте. — Ну, в смысле это, но не так грубо, — поясняет Тат и кладет руки на стол. — Типа того, — горько усмехается Крис. — Я подтвердил его мысли о том, что я просто легкомысленный мудак, — он не рассказывает, а, скорее, анализирует ситуацию для себя, проговаривая все вслух. — Он думает, что я непостоянен, — морщится Шистад. — С чего он вообще это взял? — Крис эмоционально всплескивает руками, надеясь рассердиться на отца, чтобы совесть так сильно не ела нутро. — Действительно, с чего? — наигранно возмущается Дрейк, оглядываясь по сторонам. — Люди! Здесь праведная несправедливость! Бабника обвиняют в непостоянстве! — Она трясет головой, мол, как так-то? Куда смотрят власти? — Ха-ха, блять, — кривится Крис и отпивает горячего чая. — Да ладно тебе, — улыбается Тат. — Будто ты и сам не знаешь. — Она опять закатывает глаза, отпивает большой глоток чая и шипит, обжигая язык. — Да, но кого ебет моя личная жизнь? Трахаюсь с кем хочу, причем тут бизнес? — Крис с грохотом кладет кулак на стол. Нихуя никто, блять, не понимает! — Да при том, господи, — вздыхает Дрейк, будто Крис не понимает элементарных вещей. Хотя так оно и есть. — Поскольку ты еще не зарекомендовал себя крутыми бизнес-свершениями, все будут судить тебя по твоей жизни. В том числе и по твоему отношению к девушкам. — Дрейк укоризненно смотрит на Криса и тычет в него указательным пальцем. — Вот сколько длились твои самые долгие отношения? — Она поднимает брови и качает головой. — Не знаю, недели три? — Крис не совсем понимает, чего от него хочет Тат. — И почему они закончились? — продолжает к чему-то клонить Дрейк. — Да она заебала меня! Тут не ходи, с тем не общайся — чокнутая! — восклицает Крис, искренне возмущаясь. Нет, ну эта Шерон была той еще сукой. — Вот, — расплывается в улыбке Тат, — а нужно говорить, что длились эти отношения некоторое время, а закончились потому, что вы не сошлись характерами, — назидательно говорит Татум. — То же самое, но звучит очень по-взрослому, зрело. — Она откидывается на спинку стула и берет в руки чашку. — Все всё понимают, но хотят услышать именно это. То, что ты готов к ответственности или хотя бы можешь попробовать. — Крис смотрит на Дрейк недоверчиво, но думает, что она, блять, абсолютно права. Какого хуя, спрашивается? — А то, что ты на самом деле не готов, это уже другой вопрос, — философски изрекает Татум и тянется к кухонному столу за печенками. — И в каком же это, блять, смысле? — вкрадчиво спрашивает Крис, нависая над столом. — Да в прямом, — хмыкает Тат. — Бизнес — он как девушка: мало начать, то есть закадрить, нужны силы и мозг удержать возле себя. — Она громко откусывает кусок от кондитерского изделия и собирает со стола пальцем крошки. — А ты, мальчик мой, это не потянешь, — она улыбается и, прихлебывая, отпивает чай. — А ты-то откуда знаешь? — щурится Шистад. — Ты сам сказал, — парирует Тат. — Твой максимум — три недели. — Она крутит в воздухе печенкой, а затем макает ее в чай, смотря на Криса. — Просто тогда мне это было не нужно, — Шистад оправдывается скорее перед отцом и собой, чем перед Тат. Он может, блять, быть ответственным! — Как будто ты у нас мисс профессионал! — Да ладно? — издевательски улыбается Дрейк, нагло пропуская последнюю фразу Шистада мимо ушей. — Да ладно, — передразнивает Крис. — Спорим? — Глаза Дрейк начинают гореть азартным огнем, и она резко протягивает Шистаду руку. — Насчет? — уточняет Крис, полностью готовый принять предложение. Игры — это его поприще. — Насчет того, что ты не сможешь удержать долго возле себя девушку. Ведь для этого нужно, чтобы она в тебя влюбилась. Ты же на это не способен. — Она убирает руку обратно к чашке и усаживается удобнее на стул, делая вид, что Крису действительно слабо и ей просто неинтересно дальше продолжать. — Как будто ты на это способна, — ухмыляется Крис. — Да как два пальца, — парирует Дрейк. — Правда? — Правда. — Дрейк чувствует под кожей давно забытое азартное кипение и повышает ставки. — Спорим? — Она опять протягивает Шистаду руку и смотрит ему прямо в глаза. — Спорим! — Крис подрывается со стула и резко пожимает руку Дрейк. — На ком проверим? — Шистад бешено улыбается и отмечает, что у Тат ледяные руки. Дрейк смотрит на Криса и думает, что это будет очень интересно. — Та рыжая девчонка, с которой ты целовался на прошлой неделе в доме Хансона. — Она крутит второй рукой в воздухе, будто помогая Шистаду вспомнить. — Мун? — Крис недоверчиво смотрит на Татум. — Ничего, что у меня есть фора? — он гадко ухмыляется, вспоминая мягкое податливое тело первокурсницы и ее рыжие волосы, пахнущие цитрусом. — Пф-ф, как будто это поможет, — фыркает Дрейк. — Спорим, я влюблю ее в себя раньше, чем ты? — У Тат в глазах бегают табуны чертей, а рука от тепла Шистада нагревается. — Спорим! — Крис разбивает их альянс второй рукой и откидывается на стуле. — Готовься проиграть, малышка, — он едко усмехается и отпивает горячего чая. — Только после тебя, дорогой, — улыбается Дрейк и встает из-за стола. — Я постелю тебе на диване, — она машет рукой в сторону гостиной и достает из шкафа плед. — Ага, сейчас, — фыркает Шистад. — Мне твоя кровать больше приглянулась! — Крис смеется и убегает на второй этаж, отмахиваясь от летящего в него одеяла.***
Крис вваливается домой и старается ничего не сбить по пути в гостиную. На часах час дня, и отец по-любому в курсе, что Шистад-младший не ночевал дома — не в первый раз. Фабиан сидит в гостиной с газетой в руках — субботнее безмятежное утро состоявшегося человека с сыном-раздолбаем. Он кидает сыну сухое приветствие и возвращается к чтению, но Крис бесцеремонно вырывает у Фабиана из рук газету и плюхается в кресло напротив. — Мне нужен второй шанс, — Шистад-младший не любитель прелюдий — он пререходит сразу к делу. — А это что-то изменит? — со скепсисом кидает Фабиан, складывая руки на груди. Нахамил его коллегам, уехал непонятно куда на всю ночь, а теперь пришел и требует тут шансы. Какой нахал. Прямо как Шистад-старший в молодости. — Да. Я встречусь сегодня на благотворительном вечере с инвесторами еще раз и все исправлю. — Крис выглядит очень уверенным, но перед вчерашним инцидентом он выглядел точно так же. — Очень сомневаюсь, — кривит в скептичной улыбке губы Фабиан и смотрит на сына. Крис выглядит вполне отдохнувшим. Ну понятно. — Ты непостоянен. Ни в бизнесе, ни в жизни, Кристофер. Просто признай это и иди развлекаться дальше, — стараясь скрыть грусть, проговаривает Шистад-старший и берет со столика другую газету. Он так надеялся. — Бред, — рубит Крис, — я могу быть ответственным, если захочу. Ты тоже не всегда был святым, — бросает он и чувствует, как в глотке нарастает раздражение. — Не был, — соглашается Фабиан. — До встречи с твоей матерью точно, — усмехается он, на секунду погружаясь в воспоминания бурной молодости. — Но я остепенился, не побоялся взять на себя ответственность, и это дало плоды. — Шистад-старший опускает газету и смотрит на сына, полностью, кажется, сосредоточенного на ситуации. Надо же, какая честь. — Как же, — морщится Крис, — как будто остепениться можно только из-за женщины. — Что за дискриминация такая? — Нет, но чаще всего происходит именно так, — снисходительно улыбается Фабиан. — Тебе не понять, бегаешь за каждой юбкой. И я тебя не виню, просто говорю, что ты еще не готов. Начинай с малого. Попробуй задержаться для начала у одной, а там и до бизнеса дорастешь. Это он, блять, прикалывается сейчас? Тоже двинулся, как эти овуляшки? Мол, поймешь, когда дети появятся, бла-бла-бла?.. — Мне это и не нужно, — огрызается Крис. — Да ладно? — удивленно усмехается Фабиан. — Поверь мне, это нужно. Или у тебя кто-то уже есть? — подкалывает сына Шистад-старший, улыбаясь будто бы маленькому ребенку. Да пошло оно все нахуй! Крис всем докажет, что он, блять, не сраный подросток, что у него есть мозги и он прекрасно со всем справится, если перед глазами не будет маячить сраный Веттер! Только вот для отца, похоже, это ебанутое условие очень важно. Что ж… — Да, есть, — холодно откликается Крис, у удовольствием наблюдая, как отец откашливается от неожиданности. — Что, правда? — Фабиан не верит ни своим ушам, ни глазам: Крис абсолютно серьезен. — Ага. — Крис откидывается в кресле и с довольным видом победителя смотрит на отца. — И сколько вы вместе? — поднимает брови Фабиан, надеясь подловить сына на проколе. — Два с половиной месяца, — ложь слетает с языка с необычайной легкостью, ведь цель уже близка. — И как ее зовут? — иронично улыбается Шистад-старший и подается корпусом вперед, смотря сыну в глаза. И в этот момент — честно, просто так сошлись чертовы звезды — из магнитофона полилась песня Фитжеральд, а желудок предательски заурчал, потому что кто-то готовить-завтрак-тебе-будет-твоя-Мун-если-конечно-ты-не-слабак слишком гордый и охуевший для нормальной вежливости. Это имя просто по набору случайностей всплывает в памяти. — Татум Дрейк. — Ладно, — тянет Фабиан после долгой паузы. Это имя ему ничего не говорит, зато говорит уверенный взгляд сына. — Познакомишь нас? — уже без едкости хмыкает Шистад-старший. — Как раз собирался тебе сказать, что пригласил ее на сегодняшний вечер, — вскидывает брови Крис. — Отлично, — задумчиво тянет Фабиан. — Тогда вечером тебя ждет второй шанс и встреча с инвесторами, а меня знакомство с твоей ненаглядной. Цель достигнута. Это отличная новость. Или нет? Вот это он, блять, попал.