Всего лишь поверить

«Черт, почему я здесь? Новый год? Что за дурацкий повод? Нужно было оставаться дома», — ворчал у себя в мыслях блондин, подхватив пальцами тонкую ножку хрустального бокала с пузырящейся жидкостью внутри. Юноша только прикоснулся губами к краям бокала, успевая сделать крохотный глоток шампанского, как его глаза накрыли чьи-то ладони. — Угадай, кто, — прозвучало над самим ухом с этой вечной насмешливой ноткой. Плисецкий узнал эти легкие мягкие прикосновения ухоженных рук так же, как и узнал этот приятный голос, что шептал ему на ухо. — Да кто же тебя не узнает, Виктор? — тут же возмущенно зашипел в ответ Юрий, отмахиваясь от рук фигуриста, делая шаг в сторону. Парень, как обычно, нахмурился, устремляя свой упрямый раздраженный взгляд на улыбающегося мужчину. Если говорить откровенно, то он не хотел так резко реагировать на это, но получилось это скорее на автомате. Этот образ уже приелся ему настолько, что контролировать собственные эмоции было сложно. Но нельзя сказать, что сам владелец сего образа был против него. Вовсе нет. Это помогало. Помогало сторониться людей, не становится с ними ближе, ибо где близость, там слабость, а он совсем не слабый. По крайней мере Юра хотел таковым казаться. — Я думал, ты не приедешь. — улыбнулся Виктор, совершенно не обижаясь на подобное поведение парня. — Меня пригласил Яков, я не смог отказать. — фыркнул в ответ блондин, невольно заглядывая в такие красивые голубые глаза Никифорова. Черт, какие же они все-таки красивые. Не утонуть в этих глазах просто невозможно и юноша не исключение. Одного беглого взгляда хватило, чтобы больше не отвести от них глаз. — Точно. Я ведь сам только пришел и еще не виделся с ним. Не знаешь, где он? — ласковый взгляд лазурных глаз скользнул по Юрию, а после устремился в зал в поисках Якова. — Понятия не имею. — коротко бросил Плисецкий, отворачиваясь, делая вид, будто ему все равно. Так он обманывал себя только в присутствии Виктора. Он изо всех сил пытался внушить себе, что ему все равно, но, черт возьми, как же хотелось, чтобы эти глаза смотрели сейчас только на него одного. Так хотелось присвоить все его внимание себе. — Вон он! Я отойду ненадолго. Не скучай, — и Никифоров удалился так же быстро, как и появился. — Тц, раздражает. — фыркнул тому в след парень, возвращаясь к шампанскому. Это уникальное слово, которое он произнёс, относилось как к известному фигуристу, так и ко всему действу. Кстати, стоит уделить этому чуточку внимания. Сам Юра сейчас находился в ресторане, куда его пригласил Яков, для того, чтобы всем вместе отпраздновать Новый год. На празднике присутствовало много гостей, но большую их половину Плисецкий знать не знал и, возможно, даже ушел бы, если бы здесь не появился крайне важный для него человек. Юрий стал давно замечать за собой, как странно его организм стал реагировать на один вид Никифорова, как сердце начинало колотиться, норовя выпрыгнуть из груди, даже ладони потели от того, что он начинал нервничать. В итоге он сам наконец-то пришел к выводу, что неровно дышит к этому человеку. И вот, кажется, он в принципе смирился с этой мыслью, но как только на горизонте появляется Виктор, ему крышу сносит, а чувства начинают брать верх. Благо, ему пока хватает самообладания не заявлять о своих чувствах, чему сам Юра был очень рад. Плисецкий вышел из задумчивого транса только тогда, когда понял, что его бокал пуст. Но это не стало большой проблемой и он быстро заменил его другим. Как только блондин это сделал, в стороне послышался цокот метала о стекло. Это Яков привлекал внимание толпы, постукивая вилкой по бокалу. Когда все обратили на него взоры, он стал произносить поздравительную речь. Он говорил красиво и складно, но все же нашлась пара ушей, которая не расслышала ровно ничего. Юноша то и дело вертел головой, обводя пристальным взглядом толпу. Где подевалась эта платиновая голова? Он не мог найти в толпе Виктора. Он стал медленно двигаться залом, в поисках предмета своего обожания. Но увы, увы. Его нигде не оказалось. Причина оставаться на мероприятии тоже внезапно пропала. Однако Юрий подождал, пока закончиться речь, после чего залпом выпил оставшееся шампанское, оставил бокал на столе и ушел. Просто взял и ушел, ни с кем не попрощавшись и не предупредив. Якову он скажет, что плохо себя чувствовал, чтобы при следующей встрече объяснить свой уход, а пока хотелось поскорее уйти. Юрий накинул куртку и вышел на улицу. Ледяной воздух тут же обдал лицо, заставляя поежиться. Плисецкий сделал пару шагов от ресторана, как за спиной послышался звук открывающейся двери. Кто-то вышел покурить? — Ну и куда ты собрался? — голос заставил юношу остановится и резко обернуться. Черт, да как он это делает? Откуда появляется? — Следишь за мной? — поинтересовался Юра, невольно хмурясь, пока Никифоров подходил ближе. — Хм, могу поспорить, ты сам пытался меня найти. — мягко улыбнулся мужчина на мгновение задержавшись около блондина, бросая на него взгляд, коего тот сначала не понял. Что это за искринка мелькнула в морской глубине его глаз? — Пойдем. — чуть погодя добавил он и прошел парня, ступая вдоль улочки, приглашая того следовать за ним. — Тц, заткнись. — в привычной манере ответил юноша, следуя за мужчиной. Собственно, выбора у него особого не было, хотя стоит заметить, что Виктор его заинтересовал. — Куда мы идем? — спросил он, отрываясь от рассматривания асфальта под ногами, подняв взгляд на Никифорова. Этот вопрос его сейчас интересовал частично. С одной стороны, его это интриговало. «Куда же направляется Виктор? А может это я намек неправильно понял?» — вертелось в блондинистой головушке. Но с другой стороны, ему было все равно «куда», главное «с кем». На самом-то деле он и на ту вечеринку пошел только для того, чтобы пройтись по улице. Дома ему было тесно, жарко, душно. Настроение праздника совершенно отсутствовало и хотелось просто уйти от той предпраздничной суеты, которая, искреннее, у него уже не то, что в печенке, во всех жизненно важных органах сидела. Достало. И именно с целью вырваться из всего этого, Плисецкий пошел в ресторан, чтобы убить двух, а может даже трех, зайцев сразу. Во-первых, парень бы прогулялся по дороге туда и обратно; во-вторых, Якову все же было приятно, что он там появился; в-третьих, можно было снова встретить того придурка, который все никак не выходит у него из головы. Такой перспективной прогулки у него еще не было. Однако в процессе планы чуть-чуть изменились. Прогуляться — прогулялся, появиться в ресторане — появился, встретить Виктора — пойти с ним гулять? Что? Сбой в матрице? — Разве это важно? — ответил вопросом на вопрос Никифоров, снова мягко улыбаясь, хотя взгляд его был устремлен исключительно прямо и в нем не читалось той насмешки, что была ранее, он был серьезен и задумчив. Эти изменения не сумели ускользнуть от внимательного взгляда Юры, который так пристально изучал черты лица мужчины. — Пф, просто скажи, что не знаешь. — фыркнул блондин, на секунду отведя взгляд в сторону, осматривая местность. Они довольно быстро преодолели пару коротких улочек, подходя к небольшому пешеходному мосту. Людей было немного и Плисецкий даже не знал, удивлен он этому или же так и должно быть. Новый год люди обычно празднуют дома, почему-то так заведено, что это семейный праздник. Вон, даже те редкие прохожие спешат домой, не желая оставаться на улице надолго, ведь дома их ждет еще куча дел, которые касаются подготовки к празднику. Что люди нашли в этом дне такого значимого, что норовят провести этот день идеально, при этом в пустую убивая первую его половину, проводя ее на кухне за приготовлением тысячи и одного блюда на новогодний стол? Может, это приходит с возрастом и потому пятнадцатилетнему подростку просто не дано понять этого? — И в чем смысл? — невольно вырвалось из уст блондина. — М? Смысл чего? — непонимающе переспросил Виктор, которого, кажется, заинтересовал вопрос Юры, заставляя отложить свои мысли в сторонку. — Всего. — резко выпалил юноша, но потом все-таки решил разъяснить. — Всего этого. На кой черт людям так сдался этот глупый праздник? Почему все так трясутся над тем, чтобы этот день был идеальным? — Ну-ну, Юра, неужели ты не любишь Новый год? — на лице Никифорова снова появилась улыбка и ласковое выражение глаз. — Новый год — это же сказка. А в сказках главное что? Счастливый конец. Вот люди и стремятся к сказке, при чем каждый к своей, к своему счастливому концу. — Концу… Концу… Предлагаешь всех убить? — Хэй, не перекручивай мои слова, я ведь серьезно, — Виктор по-доброму усмехнулся, замедляя шаг, ступая по мосту, а ближе к центру и вовсе остановился, опираясь на перила. — Я ведь и правда верю в эту зимнюю новогоднюю сказку. А знаешь, почему? Потому что раз в году можно загадать желание, которое обязательно сбудется. — Ты безнадежный дурак, Виктор, — подметил парень, выслушав Никифорова. Сказка? Серьезно? Да о какой сказке может идти речь в этом насквозь пропитанном обычностью миром? Бред. Бред, в который верит человек, которому уже давно за двадцать перевалило. А даже, если только предположить, что правда, то желание это перебор. Пхах, еще скажите, что все эти дебильные желания сбываются, потому что в мир резко вылетает наряд джинов. Но если даже и это правда, Юра не мог поверить в то, что его желание сбудется. Ему чертовски этого хотелось, но реальность давила на него сильнее, чем это желание, чем желание верить в сказку. Он стоял на мосту с человеком, которого искренне полюбил, а снизу проносились редкие машины, противно ослепляя глаза, когда в далеке послышался первый удар курантов с главной площади. Вот и его сказка к концу близится, но ни о каком счастье ему даже заикаться не приходится. Почему-то именно сейчас на душе стало скверно. А часы уже пробили шесть раз. Осталась половина. Что может случиться за эти чертовы шесть секунд? Пф, так по-идиотски. « Пусть это будет взаимно», — пронеслось у него в голове одно единственное желание на одиннадцатой секунде. Двенадцать. Перед глазами мелькнуло лицо Виктора, а губы резко обдало жаром. За следующую секунду в голове Плисецкого пронеслось больше вопросов, чем он когда-либо задавал. И пока он стоял в оцепенение, его талию осторожно обвили руки Никифорова, прижимая к крепкому телу. Блондин успел даже подумать, а не стал ли его конец сказки реальным концом и на самом деле он уже давно умер. Однако нет, не умер. Он то и дело чувствовал, как становилось жутко жарко, а после его будто окатывало ледяной водой. Слишком много эмоций было вызвано этим действием. Юра сам разорвал и без того короткий поцелуй, крепко обняв Виктора за шею, не говоря ни слова. Слова просто застряли в горле, а нахлынувшие эмоции не давали сформулировать все правильно. — Я же говорил, что все желания сбываются. Нужно всего лишь поверить, — прошептал Виктор в самое ухо парня. — Я люблю тебя, придурок. — еле проговорил сквозь собственное смущение Плисецкий, крепче прижавшись к любимому. Это был вовсе не конец сказки, совсем не конец, так его сказка только началась.