Лечение гриппа

      Болеть — всегда плохо, а болеть, когда у тебя через пару дней начнется сессия — хуже некуда. И тебе, по идее, надо находиться на практике, а не валяться в кровати, завернутым в одеяло, глотающим всякие разные противные таблетки, прописанные врачом, которые, между прочим, нифига не помогали, потому что дурацкая температура под 40 держалась уже неделю, а из-за чертового кашля дико болело горло.       Всю эту неделю Марк тешил себя надеждой, что вот он завтра проснется, а на градуснике будут заветные цифры 36.6, а не привычные 39.6, но это завтра все никак не наступало. На все смс друзей он отвечал коротко и ясно: «Я болею, не приходите, а то подхватите заразу», а звонки он просто сбрасывал. Но была у Марка одна очень надоедливая личность, которая его никогда не оставляла в покое, даже когда тот болел, хотя с учетом того, что эта самая личность уже неделю как не приходила его навестить, это было странно. Марк-то думал, что Джексон (та самая надоедливая личность) уже на второй день его пропажи будет тарабанить в его дверь ногой, в обнимку с пакетом лекарств и банкой меда, но, видимо, в этот раз что-то пошло не так, или это просто было затишье перед бурей?       При мыслях о Джексоне у Марка на лице заиграла улыбка. Всё-таки он так за эти семь дней соскучился по своему парню, который, между прочим, не просто не приходил к нему, но даже в сообщениях не хотел говорить, почему это его тушка не приходит навещать свою любовь. Но Марк просто не мог злиться на Джекса из-за этого, потому что из-за таких милых сообщений это было просто невозможно: «Марки, ну не дуйся, через пару дней я уже буду торчать у твоей двери с кучей полезных вкусняшек, чтобы тебя вылечить».       Марк только собирался встать с кровати и поплестись на кухню, чтобы выпить свои горькие и совершенно невкусные лекарства, как в дверь позвонили. Сомневаться, кто это был, было бесполезно, потому что только Джексон мог прийти к нему в 34 градуса мороза, еще и на ночь глядя. — Марк, открывай, к тебе Санта пришёл, с кучей вкусняшек. — Раздался радостный голос Джексона за дверью. — Знаешь ли, кричать на всю лестничную площадку было необязательно. — Открыл дверь и сказал Марк своим охрипшим от постоянного кашля голосом, по макушку укутанный в одеяло. — Уууу, да я погляжу, дела совсем плохи, ты что тут, совсем не лечишься что ли? — сказал Джексон, захлопывая дверь и ставя пакет с лекарствами у стенки. — Лечусь, но плохо. — Марк в извинительном жесте наклонил голову. — Так, все, ни слова больше. — С этими словами Джексон подхватил больного на руки и понес в кровать. — И чтобы ни ногой за периметр кровати, понял? — Сказал Джекс, суя Марку градусник. — Хорошо, доктор. — Марк сильнее укутался в одеяло. — Вот и умничка, а я пошёл тебе волшебное зелье готовить, чтобы все микробы ненужные из твоего организма выпроводить. — С этими словами Джексон покинул комнату, уйдя на кухню варить различные варева из принесенного им. — А, точно, градусник, я ж про него забыл совсем. — Вернулся парень через какое-то время с кружкой горячего молока с медом. — Так, ты пока пей это, а я пошел дальше на кухню. — Джексон, градусник. — Марк потянул ему термометр. — А, да. — Джекс забрал его из рук улыбающегося Марка. — Так-так, 39.5. Плохо, господин пациент, очень плохо, а ну-ка быстро вылезай из-под одеяла. — Но мне холодно. — Сказал Марк и закашлялся. — Кто тут доктор? Я, — Джексон ткнул себя пальцем в грудь. — Я сказал вылезай, значит вылезай. — Но по лицу Марка было понятно, что свое одеялко он просто так не отдаст, поэтому он без лишних слов и уговоров просто стянул его с него. — Вот, так-то лучше. Тебе я оставляю вон то легкое одеяло, а к этому не смей даже прикасаться. — Он кинул теплое одеяло в угол. — Ты изверг, я же замерзну. — Начал канючить Марк. — Ничего страшного, не станешь сосулькой. Тебе с такой температурой вообще кутаться нельзя, а теперь пей свое молоко. — С этими словами Джексон удалился.       Пока Джексон гремел посудой на кухне, Марк не знал, чем себя занять. Слезать с кровати ему запретили, а это молоко было слишком горячим и слишком сладким, но лечиться надо было, а Марк знал, что Джекс умеет его вытаскивать из лап простуды: уже три года это делает, а так как иммунитет у Марка был очень плохой, то это приходилось делать парню пару раз в год. — Значит так, любимый, всё, твое лекарство готово. — Сказал Джексон, подходя к Марку, допивающему свое молоко. — Спасибо. — Марк протянул парню пустой стакан, который у него быстро забрали и поставили на подоконник.       Джексон стоял, с изучающим видом смотря на своего парня. — Ты что так смотришь на меня? — Да вот думаю, сам дойдешь до кухни, или все-таки донести тебя? — Хочу на ручки, — Марк протянул свои руки в сторону Джексона. — Ну что за ребенок, — он взял Марка на руки и понёс свое улыбающееся и кашляющее чудо в сторону кухни.       На столе стоял только что приготовленный куриный бульон, рядом с ним красовалась редька с медом, также тут был и лук с чесноком, и лимон, и кувшин с брусничным морсом — вообще весь стол был завален различными народными средствами по борьбе с простудой. — Сначала бульон и лекарство, а потом только тянись за своими яблоками. — Джексон усадил Марка на стул, а сам сел напротив. — А покормить? — Нет, точно ребенок. Ты только во время болезни таким бываешь, просто одно умиление. — Джексон начал кормить свое чудо с ложечки. — У тебя же первый экзамен через три дня, да? — Марк кивнул в ответ. — Значит, через три дня ты у меня выздоровеешь. — Джексон, а почему ты раньше не пришел? — Просто я сам болел, родители никуда пускать не хотели, а тебе не сказал, чтобы ты не волновался.       Пока Марк валялся на кровати и выздоравливал, Джекс стал за него делать все: и курсовую доделал, и дневник практики, и даже умудрился договориться с директором магазина, где Марк проходил практику, что ему поставят все печати и оценки.       В итоге, как и сказал Джексон, через три дня Марк уже почти не кашлял, про температуру можно было вообще забыть до следующей болезни.

***

— Джексон, я же ничего не знаю, я же не сдам. — Начал паниковать Марк у входа в аудиторию, когда настала его очередь сдавать экзамен. — Да все ты знаешь, не дрейфь. — Джексон чмокнул Марка в губы, от чего тот весь покраснел. Просто они раньше никогда не показывали, что пара, на публике, а тут ему даже не дали что-либо возразить, сразу пихнув в аудиторию. Сзади Джексона стали перешёптываться одногруппники Марка. В основном все были просто в шоке, ведь все считали тех двоих просто лучшими друзьями с разных факультетов, а тут оказывается, что они не просто друзья. — Чё шепчетесь? Если что-то не устраивает, то говорите прямо в лицо, а не за спиной. — Джексон повернулся к группе ребят. — Не не не не, мы просто… — Немного в шоке… — Что наш Марк… — А вы мило смотритесь вместе! — Рада за вас! — Жалко, а ведь столько девчонок тащились по нашему Марку…       Посыпались различные фразы от студентов. — Вы еще успеете пообсуждать нас, а сейчас лучше готовьтесь. — Не успел сказать это Джексон, как к нему на шею с криком «Я сдал!» кинулся Марк. — Уже, так быстро? — Да, мне просто задали пару вопросов, я на все хорошо ответил, и мне поставили пятерку в зачетку. — Марк начал хвастаться своей пятёркой перед Джексом. — Иди сюда, мое умненькое чудо. — Джексон притянул парня к себе за шею, утягивая в поцелуй. Марку уже было пофиг, что на них пялится почти вся его группа, да и заодно учительница, которая хотела позвать следующего. — Мальчики, я, конечно, все понимаю, но это университет, тут нельзя показывать такие откровенные жесты любви друг к другу. — С улыбкой сказала та самая учительница. — Робинсон, — позвала она следующего студента. — Простите нас. — В один голос сказали Марк с Джексоном.