***
Как только прошёл первоначальный шок от этой новости, и как только все слёзы уже были выплаканы, неожиданный совет Фионы показался вполне себе имеющим смысл в сложившейся ситуации. – Ты должен сказать своему соседу. Просто, вдруг… это случится, когда он будет рядом. Тогда это не так его потрясёт. Вот только она не знала, что её брат был уже давно и безнадёжно влюблён в собственного соседа по квартире. Не то, чтобы это больше имело хоть какое-то значение. Йен вскоре умрёт, так что ему об этом уже можно не волноваться. Поэтому он решил, что всё-таки стоит рассказать обо всём Микки. Он приготовил вкусный ужин, почти такой же, как и в тот день, когда сообщил обо всём своим родственникам, и теперь ждал возвращения Микки. Квартира казалась такой холодной и пугающе пустой. Йен сидел на диване, терпеливо дожидаясь возвращения своего соседа, и чувствовал, как сильно бьётся собственное сердце у него в груди. Это грёбаное предательское сердце. Этот чёртов кусок плоти, который вскоре покончит с ним. А ведь Йену ещё нет и двадцати пяти. Вскоре село солнце и в углах квартиры начали сгущаться мрачные тени, но Йен не захотел включать свет. Он ещё пятнадцать минут просидел в тишине, наедине со своими мыслями, когда, наконец, Микки вернулся домой. – Ты чего в темноте сидишь? – спросил темноволосый парень, включая свет в гостиной. Йен пожал плечами. На этот вопрос ответа у него не было, но Микки, к счастью, на нём и не настаивал. Он встал с дивана и прошёл на кухню. – Я приготовил курицу с пастой. Будешь? Микки удивлённо выгнул бровь. Они были соседями, которые неплохо ладили, но они редко когда ели вместе – во многом благодаря не совпадающим рабочим графикам – и ещё реже они готовили что-то друг для друга. – Да, конечно, – ответил Микки, всё ещё кидая в сторону парня подозрительные взгляды. – С тобой всё хорошо? Йен кивнул, наполняя обе тарелки едой. Он поставил их на кухонную стойку и Микки тут же присел на один из свободных стульев, приступая к ужину. Йен всё ещё стоял неподвижно в центре кухни. По правде говоря, есть ему сейчас совершенно не хотелось. – Ну, ты пиздец какой-то странный сегодня, – заметил Микки. Йен слегка улыбнулся. Он должен всё рассказать. Он сделал глубокий вдох и посмотрел на Микки. – Я умираю. – Что? – Я скоро умру. Не знаю точно, когда. Может, через три минуты, а может и через три года. Но скорее всего это произойдёт в течение года. Микки открыл рот, потом принялся что-то обдумывать, и снова закрыл его. Он посмотрел куда-то себе под ноги, потом на Йена, и снова приоткрыл рот. – Как…? Почему? – Какая-то аневризма, у меня в сердце. Может разорваться в любой момент. Оба парня молчали некоторое время, а потом Микки встал со стула и скрылся в своей комнате, закрыв за собой дверь. Йен тяжко вздохнул и прикрыл глаза. Вот и всё, он это сказал. И если Микки не может с этим справиться, ну, что ж, очень жаль, но теперь это не его проблемы. Йену бы с собой разобраться, а тут ещё приходится утешать всех вокруг. Через несколько минут из своей комнаты вышел Микки. Он переоделся из своей рабочей одежды во что-то более удобное. – Собирайся, мы идём гулять, – объявил он. – Что? – Если ты скоро умрёшь, то ни к чему тратить время на поедание грёбаной пасты в собственной квартире. Мы идём гулять и ты будешь наслаждаться последними днями своей жизни по-полной. Йен улыбнулся, вспоминая, почему именно ему так понравился этот парень. Микки был не из тех, кто любил проводить свободное время вне квартиры. Он предпочитал оставаться дома, смотреть дрянные фильмы или играть в видеоигры, особенно после долгого рабочего дня. И вот он теперь забивает на все свои предпочтения и желания ради того, чтобы Йен смог повеселиться и насладиться оставшимся у него временем, пока он ещё мог это делать.***
– Итак, куда хочешь пойти для начала? – спросил Микки, когда они шли бок о бок вдоль тихой улицы, освещённой фонарями. – Я не знаю, – пожал плечами Йен. – Это твой вечер, мы можем пойти, куда только захочешь. Есть что-то такое, что тебе всегда хотелось сделать, но ты этого не делал? Йен на минутку задумался. Было много такого, чего ему хотелось бы сделать, но едва ли он сможет выбраться на вершину Эйфелевой башни или заняться дайвингом на Большом Барьерном рифе за один вечер, тем более находясь здесь, в Чикаго. – Чёртово колесо, – сказал Йен. – Мне всегда хотелось прогуляться по набережной, купить мороженого или сладкой ваты, и покататься на чёртовом колесе. В детстве мы не могли себя таким побаловать. – Вот и ладно, решено. Идём туда, – улыбнулся Микки. – Я тоже такого никогда не делал. После поездки на колесе обозрения – во время которой Микки понял, что на самом деле жутко боится высоты – они купили себе по большому розовому облаку сладкой ваты и принялись бесцельно бродить вдоль ярко освещённой набережной. Они остановились у какого-то шикарного ресторана и успели заказать себе перед самым его закрытием небольшую, но жутко дорогую пиццу, которая, к слову, оказалась не такой уж и вкусной. И вот они подошли к ночному клубу, яркая неоновая вывеска которого освещала всё вокруг, а из дверей, которые то и дело открывались и закрывались, когда кто-то входил или выходил, звучала громкая музыка. Микки остановился и выразительно выгнул брови, приглашающе и вопросительно одновременно. – Ночной клуб? – усмехнулся Йен. – Вот уж не подумал бы, что ты из тех парней, которым нравятся танцы и громкая паршивая музыка. – Я и не из таких, – Микки отзеркалил его усмешку. – Но я знаю, что это нравится тебе, и это твой вечер, так что… – Ну, ладно, – пропел Йен и резво пошагал ко входу. Микки не отставал от него ни на шаг. Микки и в самом деле никогда не любил ночные клубы и тем более танцы, но Йен не оставил ему никакого выбора, когда схватил его за руки и потащил в самый центр танцпола. И Микки до конца своих дней будет отрицать тот факт, что этот вечер и танцы с Йеном ему очень понравились. Они вошли в здание, где находилась их квартира, всего за несколько часов до рассвета. Оба уставшие, но излучающие искреннюю радость и счастье. – Это была отличная ночь! – воскликнул Йен чересчур громко, учитывая, что они всё ещё стояли в коридоре, перед дверью своей квартиры, а на часах уже было три утра. Он тут же закрыл рот руками, когда понял, что своим криком может разбудить соседей, и хихикнул, точно маленький мальчик, которого поймали на горячем, с руками, запущенными в банку с печеньем. Микки закатил глаза, открывая дверь, но всё равно не смог удержаться и тоже рассмеялся. – Спасибо тебе, – сказал Йен уже серьёзным тоном. Они вошли, наконец, в квартиру и теперь стояли друг напротив друга в гостиной. – Пожалуйста, – кивнул Микки, продолжая улыбаться. Буквально секунду они прожигали друг друга взглядами, ничего больше не говоря, а потом Микки сделал шаг вперёд и, схватив Йена за шею, притянул его к себе, соединяя их губы в поцелуе. Поцелуй получился очень коротким, спешным, так как Микки сразу же отступил назад. – Прости, – пробормотал он, не глядя на Йена. – Просто это то, что я всегда хотел сделать. Так что, ну, знаешь, сейчас или никогда… Йен не стал дослушивать, что ещё там хотел сказать Микки. Он дёрнулся вперёд и впился в его губы жарким поцелуем.***
Микки не спалось. Он лежал в темноте и наблюдал за тем, как двигается грудь Йена в такт его сонному дыханию. Микки никогда не признался бы в этом Йену, но он часто просыпался среди ночи, просто чтобы проверить, жив ли всё ещё его парень. Пять недель. Прошло пять недель с тех пор, как Йен рассказал ему о своём диагнозе, пять недель с тех пор как они начали встречаться. И Йен, к счастью, пока был жив и относительно здоров. Они практически никогда не говорили об этом, но Микки боялся. Он так сильно боялся, каждую минуту своей жизни боялся, что очередной новый день станет для них с Йеном последним. Он тихо вздохнул и, протянув руку, осторожно погладил Йена по щеке. Парень заворочался во сне. Микки некоторое время колебался, повторить ли ему свой жест и разбудить своего парня или же убрать руку и позволить ему спать дальше. Не в силах сдержаться, Микки остановился на первом варианте. Йен застонал и несколько раз сонно моргнул. – Что? – прохрипел он. – Я просто… – начал Микки, но замолчал, не зная, как продолжить. Он вздохнул и чуть приподнялся, опираясь на спинку кровати, при этом он продолжал касаться Йена. Парень посмотрел на него и улыбнулся. – Я в порядке, – заверил он Микки. – Я знаю. Просто… Мне страшно. – Мне тоже страшно, – признался Йен. Он переместился и теперь сидел лицом к лицу с Микки. Он больше не улыбался, а глаза его наполнились такой всепоглощающей грустью. Микки снова погладил парня по щеке и, наклонившись, нежно его поцеловал. Он прижался лбом ко лбу Йена. Так они сидели некоторое время, деля одно на двоих дыхание. Микки уже открыл, было, рот, но Йен его прервал. – Прошу тебя, не говори это. – Почему? – прошептал Микки. – Я не хочу, чтобы ты начал чувствовать то, что принесёт тебе в итоге только боль. – Если я не скажу об этом вслух, это не значит, что я перестану это чувствовать, Йен. Йен рвано выдохнул и Микки слегка отстранился, чтобы посмотреть своему парню прямо в глаза. Он обхватил лицо Йена обеими руками. – Я люблю тебя. Йен ничего не ответил, но глаз не отводил. По его щеке покатилась слеза, которая пропала где-то между пальцами Микки. Наконец, он отпустил Йена и позволил ему лечь, тут же устраиваясь у него на груди. Йен запустил руку в волосы своего парня, поглаживая его, пока Микки прислушивался к биению его сердца. Он знал, что Микки нравилось это делать. Так он убеждал себя, что всё пока ещё в порядке, так что Йен не возражал. – Я тоже люблю тебя, – прошептал он и кожей почувствовал, как Микки улыбнулся ему в ответ.***
Йен удобно устроил свои ноги поверх ног Микки, когда они валялись на диване, отдыхая, и пересматривали повтор «Отчаянных домохозяек», которых крутили по телевизору. Йен ткнул пальцем в экран. – Когда-нибудь и у тебя будет такой дом, – бросил он. – Да неужели? – фыркнул Микки. – Ты представляешь меня живущим в ебучем пригороде в доме с белым забором в окружении надоедливых дамочек, которые постоянно подкармливают меня собственноручно приготовленным печеньем? – Ага, – кивнул Йен, глаза его игриво заблестели. – Ты встретишь чудесного парня, который будет не только офигительно красивым, но ещё и милым и забавным. Сначала вы будете жить в городе, а потом поженитесь и переедете в пригород. Вы заведёте собаку, и все ваши соседи будут души не чаять в твоём муже. Но тебя они будут побаиваться, из-за твоих татуировок и умения вставить словцо покрепче, когда надо и не надо, которым ты, несомненно, обладаешь. Они даже будут пугать тобой своих детей. А потом, однажды, у вас появится собственный ребенок. Вы его усыновите или воспользуетесь услугами суррогатной матери, не важно, но я точно знаю, что ты будешь самым лучшим папой. А потом, когда ваш ребёнок уедет в колледж, ты со своим мужем будешь путешествовать по миру. Вы увидите Париж и Рим. Побываете в Японии, Индонезии, Австралии, Африке. И когда вам надоест путешествовать, вы вернётесь домой. Вам бы всё равно пришлось это сделать, потому что у вашего ребёнка скоро будет свадьба. И вы с радостью вернётесь в свой дом с белым забором и зелёной травой. Вы вместе состаритесь в окружении внуков, которые будут тебя обожать, потому что в тайне от всех ты будешь учить их пользоваться оружием… Йен всё ещё улыбался, но ещё на середине собственного рассказа его глаза сделались такими пустыми. Микки нежно коснулся его щиколотки. – Йен… – Пообещай мне, что ты так всё и сделаешь, Мик. Обещай. Глаза у Йена были грустные-грустные, но он продолжал улыбаться. Пусть натянуто и вынужденно, но он улыбался. – Ладно, – кивнул Микки. – Обещаю. Так всё и будет.***
Несколько недель спустя Микки вернулся домой и обнаружил Йена сидящим у окна. Он рисовал городской пейзаж в своём блокноте. Он ушёл с работы вскоре после того, как рассказал Микки о своём состоянии и теперь он проводил дни за рисованием, сочинением чего-то, чтением, изучением города. Он увлёкся фотографией и даже научился играть на гитаре. Делал всё то, чему так давно хотел научиться. Микки подошёл к своему парню и заглянул ему через плечо, поцеловав его в щёку. – У тебя получается с каждым разом всё лучше, – заметил он, рассматривая рисунок. – И правда ведь, да? – просиял Йен. Он вновь склонился над рисунком, а Микки умостился на диване, включая телевизор. – Я нашёл его, – вдруг заявил Йен несколько минут спустя. – Нашёл кого? – Твоего будущего мужа. Микки вздохнул. Ему совершенно не хотелось выслушивать этот сумасшедший план Йена по поиску ему парня на потом. – Я познакомился с ним сегодня в библиотеке, – продолжил Йен. – Он шикарный и очень милый. У него хорошая работа и в целом он показался мне неплохим человеком. Мы разговорились, и я взял у него номер телефона. – И что, теперь он думает, что ты ему позвонишь? – Нет, я сказал ему, что это не для меня. Микки закатил глаза. Йен повернулся к нему и улыбнулся. – Дай мне свой телефон. Я запишу тебе его номер. – Ты серьёзно, что ли? – проворчал Микки. – Давай же, Мик, – попросил Йен, включая свой самый душераздирающий щенячий взгляд, перед которым, как он знал, Микки никогда не мог устоять. Микки в очередной раз тяжко вздохнул и отдал своему парню свой телефон. – Его зовут Джек, – сообщил Йен, набирая цифры на клавиатуре. – Джек и Микки, звучит неплохо, да? – Да, наверное… Йен протянул трубку Микки, задержав свою руку на месте. – Ты же позвонишь ему? Не прямо сейчас, но потом, позже? Микки не хотел отвечать на этот вопрос. Он устал давать обещания, которые каждый раз разбивали ему сердце на мелкие осколки. – Мик? – переспросил Йен более настойчиво и потянул телефон в свою сторону. – Да, ладно. Я позвоню ему, – сдался Микки и Йен, наконец, отпустил его телефон. – Господи…***
– Нам стоит пожениться. Это было даже не предложение, а скорее требование, которое, раздавшись однажды вечером в уютной тишине квартиры, поразило даже самого Микки, как только до него дошло, что именно он сказал. Йен глянул на него круглыми глазами и яростно закачал головой. – Нет, – бросил он и продолжил читать книгу. На секунду Микки подумал оставить уже эту тему, но потом он понял, что, в самом деле, этого хочет. Он хочет выйти замуж за этого парня. И он был абсолютно уверен, что сможет привести Йену кучу доводов в пользу положительного решения – помимо очевидного факта, что он был отчаянно в него влюблён, конечно же. – Почему нет? – спросил Микки, нащупывая почву для дальнейших действий. – Я не хочу, чтобы ты стал вдовцом в свои двадцать с лишним лет, – ответил ему Йен, не отрывая глаз от книги. – А что если я не против? Йен вздохнул и на несколько секунд закрыл глаза. Он прикрыл книгу, не забыв оставить закладку на том месте, где остановился. Он повернулся к Микки и посмотрел ему прямо в глаза. – Почему ты вообще этого хочешь? – Я люблю тебя, – начал Микки. – И мы вместе уже больше года и ты всё ещё здесь. Так что может быть… может быть мы состаримся вместе и мне не нужен будет никакой Джек. – Мик… Йен склонил голову, глядя на Микки с чем-то очень напоминающим жалость. – Ладно, ладно, забудь об этом, – тут же поправил себя парень. – Я обещаю, что однажды выйду замуж за Джека, или за кого-нибудь ещё лучше, чем он. Ну, а пока что здесь есть ты один. Ты один у меня в жизни, в постели, в сердце – как бы по-гейски это не звучало – и я хочу быть с тобой, если не до конца своей, так хотя бы до конца твоей жизни. И если это будет значить, что через год я стану вдовцом, что ж, похуй. Пусть так и будет, мне плевать. Но здесь и сейчас я хочу быть только с тобой. – Но почему именно брак? Разве не достаточно того, что есть у нас сейчас? – Потому что, когда тебя… не станет, я буду просто одним из тех парней, с которыми ты некоторое время встречался. Я буду значить не больше, чем какой-то чувак, которого ты, возможно, когда-то трахнул в старшей школе. Я буду одним из них. – Нет, – Йен покачал головой, – ты же знаешь, что ты всегда будешь значить гораздо больше. – Но не на законных основаниях. Я не смогу принимать решения за тебя потом, наравне с Фионой и Липом. Я хочу, чтобы и моё мнение что-то значило, даже если мне поручат всего лишь выбирать музыку для похорон. Я хочу иметь право голоса. И я хочу, чтобы весь мир знал о том, что ты был для меня не просто каким-то случайным парнем, и я не был случайным парнем для тебя. Микки был искренне удивлён, что смог произнести такую речь и не разрыдаться. Чего нельзя было сказать о Йене, чьи глаза уже покраснели, а щёки были влажными от слёз. – Хорошо, – выдавил Йен, шмыгнув носом. – Я выйду за тебя.***
На следующий же день они отправились в здание суда и в течение часа расписались, в сопровождении гостей, состоящих из всего семейства Галлагеров и нескольких Милковичей, которые нравились Микки больше остальных. Они надели лучшие костюмы, которые смогли раздобыть в прокате Дебби и Мэнди за столь короткий срок, и обменялись кольцами, которые Фиона обменяла в ломбарде. После вся компания отправилась в «Алиби», намереваясь закатить вечеринку с бесплатной выпивкой до самого рассвета. – Нам кое-куда нужно пойти, – прошептал Йен Микки на ухо, глядя на то, сколько шума и гама раздаётся вокруг их семейств. – Только ты и я. – Ладно, – кивнул Микки и оба парня, никем не замеченные, выскользнули из бара. Они прошли несколько кварталов, шагая нога в ногу. При каждом движении их руки соприкасались. Тут Йен, наконец, остановился. У тату-салона. – Ты хочешь сделать татуировку? Сейчас? – рассмеялся Микки, удивлённо покосившись на своего супруга. – Да. Меня эта идея посетила ещё утром. И, кажется, это прекрасная идея, – кивнул Йен, толкая дверь внутрь. – Я хочу сделать на пальце татуировку обручального кольца. Чтобы оно осталось со мной навсегда. – И вправду хорошая идея, – улыбнулся Микки. – Я могу сделать такую же. – Не можешь, – Йен покачал головой. – Ведь когда-нибудь тебе всё-таки придётся его снять. Микки вздохнул, но спорить не стал. Умом он понимал, что слова Йена не лишены смысла. – Однако… – продолжил тот, растягивая губы в яркой улыбке, – я и о тебе подумал, так что… Микки молча наблюдал за тем, как его муж запускает руку в карман и достаёт оттуда серебряную цепочку. Йен снял своё обручальное кольцо и продел в него эту самую цепочку, закрыв застёжку. С улыбкой он вручил всё это Микки. – Я хочу, чтобы оно было у тебя, – пояснил Йен. – Ты сможешь избавиться от своего кольца, когда снова выйдешь замуж. Или можешь тоже повесить его на цепочку, к моему. Или можешь вообще убрать оба кольца в какой-нибудь ящик и никогда больше на них не смотреть, не важно. Решать тебе. Микки осторожно взял предложенную цепочку, и некоторое время просто смотрел на неё. Он ещё не знал, что сделает с ней и с кольцами в будущем, но сейчас он твёрдо знал, что хочет держать всё это при себе, так что он расстегнул застёжку и, надев цепочку себе на шею, застегнул её обратно. Йен улыбнулся и, развернувшись, пошёл вглубь салона, договариваться с мастером о своей татуировке.***
Это случилось несколько дней спустя. Микки проснулся и обнаружил рядом с собой бездыханного Йена, его тело застыло и почти уже окоченело. Глаза его были закрыты. Он выглядел таким спокойным, умиротворённым. Какая-то часть Микки всё ещё отчаянно цеплялась за мысль о том, что Йен просто ещё не проснулся. Но когда он прислонился ухом к груди своего мужа и ничего не услышал, он понял, что больше никогда не услышит это спокойное и ровное биение его сердца, чьи отзвуки когда-то согревали его мыслями о том, что им дарован ещё один день вместе. Он оставался в таком положении ещё некоторое время, пытаясь запомнить запах Йена, ощущение его кожи под своими пальцами. И потом, может час, а может всего пять минут спустя, он отстранился от своего мужа и в последний раз коснулся его губ нежным поцелуем. – Я люблю тебя.