Никто

My flower withered between The pages 2 and 3 The once and forever bloom Gone with my sins © Nightwish — Nemo

Очередной официальный приём окончен. По традиции для достопочтенных послов устраивался роскошный пир. Младший принц искренне недоумевал, зачем ему в столь юном возрасте присутствовать на мероприятии после него. «Для подтверждения нашей гостеприимности и благих намерений», — наставнически бубнил Один, когда его младший сынишка снова порывался улизнуть из пиршественного зала. Он вещал ещё что-то о преемственности власти, правилах этикета, дипломатии и прочих страшных словах, но девятилетнее дитя в одно ухо впускало, а в другое выпускало. Всё, что касалось дворцовой жизни, зачастую обходило юного Локи стороной. В свои девять лет у него уже были свои взгляды на деятельность царя, а в понятие «дипломатия» никак не вписывались бурные гуляния в компании послов из других миров. — Ты сын царя, Локи. Потому запоминай всё, что видишь. Кто знает, кому из вас трон достанется. А я хочу достойного преемника. Сидевший неподалёку Тор по привычке показал брату язык. Царские наследники или босоногие мальчишки с улицы, — неважно. Дети всегда оставались детьми. Соперничество между братьями было нормальным явлением, но никогда не выходило за грани разумного. Маленький Локи, который и помыслить не мог себя без общества брата, всё отчётливее понимал, что время внесёт свои коррективы в их отношения. Чем старше они будут становиться, тем сильнее противостояние будет отдалять их друг от друга. Иногда он мечтал навсегда остаться ребёнком. Ребёнка на трон ни в коем случае не посадят. Трон… Сейчас всего лишь предмет шуточных споров, но спустя несколько лет реальный повод для вражды. Локи был слишком горд, тщеславен, амбициозен и, что самое страшное, не по годам умён, чтобы не допускать мысли о правлении. Даже сейчас, когда все нормальные дети играли в войнушки, младший принц готовился, вон из шкуры вылезая. Если бы только Один знал, сколько трудолюбия и напористости скрывалось в этом тщедушном тельце… Сегодня Локи дал себе обещание объединить приятное с полезным. Книги от него никуда не убегут, а в обсерватории Хеймдалля не каждый день найдёшь что-нибудь интересное. Страж Биврёста был едва ли не единственным собеседником Локи. Юный принц мог часами заворожено слушать его рассказы о далёких мирах и жизни в них. А недавно Хеймдалль взболтнул ему о том, что в соседней галактике на днях должна взорваться сверхновая. Локи настолько боялся пропустить это событие, что стремглав мчался к Радужному мосту, не обращая внимания ни на что вокруг. Тор бы только посмеялся над ним: как можно покинуть такой роскошный пир ради какой-то умирающей звезды? Асгард не спеша заворачивался в бархатное покрывало ночи. Золото, которым были вымощены даже улицы, перестало слепить глаза своим сиянием, а лишь отливало мягким светом. Потому даже в самый тёмный час в обители богов было светло ровно настолько, чтобы видеть, куда идёшь. Локи, не глядя под ноги, вприпрыжку бежал к воротам города. Несколько раз он даже споткнулся и упал, но синяки на коленях и выпачканные в пыли штанишки были такой мелочью по сравнению со взрывом сверхновой. Маленькое сердечко волнительно трепетало в ожидании этого чуда, ведь подобное случается так редко. Кто знает, быть может на своём веку он больше такого и не увидит? Стражники на выходе из города учтиво поклонились и вежливо поинтересовались, почему юный принц в столь поздний час покидает стены Асгарда. — Я к Хеймдаллю, — машинально отчеканил Локи. Какое им, собственно говоря, дело, куда и зачем он идёт? «Стану царём и сразу же прикажу не задавать дурацких вопросов», — мальчик мечтательно поглядел в небо, как будто оно должно было согласиться с его утверждением. До Радужного моста оставалось всего несколько минут пути. Локи жалел, что его маленькие ножки не могут бежать быстрее. Из-за волнительного трепета в груди дыхание сбилось окончательно. А вдруг сверхновая взорвётся, так и не дождавшись его? Пробегая мимо давно заброшенной старой обсерватории, мальчик остановился, чтобы перевести дух. Обветшалое здание, когда-то внушавшее восхищение, покинули ещё до его, Локи, рождения. После строительства Радужного моста оно стало просто ненужным, потому спокойно разрушалось, забытое всеми. В старых свитках Локи находил его изображения в пору сверкающего величия; с тех пор он начал воспринимать любой предмет как живое существо — оно рождалось и гибло, как и всё в этом мире. Немного передохнув, он двинулся дальше. Однако, не успел Локи свернуть в сторону Радужного моста, как увидел на побережье Вечного океана нечто, напоминающее человеческую фигуру. В районе сердца больно кольнуло осознание — сверхновая его так и не дождётся. Нельзя же бросить этого незнакомца на произвол судьбы. И Локи, сломя голову побежал в сторону линии прибоя. Тёплые волны океана лизали скалистый берег, застенчиво касаясь руки лежащего на камнях человека. Закованный в доспехи воин был неподвижен. Фейерверк солёных брызг разлетался в стороны и оседал на его тёмных волосах серебристым напылением. Будто тысячи малёхоньких жемчужин были вплетены в его растрёпанные кудри. Тёмно-зелёный плащ, скомкавшийся у бока, был мокрым. — Господин, что с Вами? — осторожно поинтересовался Локи, кончиками пальцев касаясь плеча незнакомца. Тот не откликнулся. Тогда Локи настойчивее потеребил его. — Очнитесь, господин! Незнакомец, прилагая титанические усилия, разлепил глаза. И только теперь Локи понял, что приложенный к боку плащ пропитан самой настоящей кровью. — Я позову на помощь, господин! — заерепенился мальчик. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы крикнуть, но человек неожиданно сильно стиснул его ладонь. — Не стоит, — сиплым голосом протянул воин. — Но как же? .. — Скоро всё пройдёт. — Как это случилось? Как Вы здесь оказались? Взглянув на ещё минуту назад сочившуюся кровью рану, мальчик округлил глаза от удивления. Она успела наполовину затянуться. — Ты задаёшь слишком много вопросов, — холодно ответил незнакомец и попытался подняться. Это оказалось для него испытанием. — Я помогу Вам, — Локи подхватил его под руку и изо всех своих детских сил потянул вверх. Воин, — так Локи окрестил его, судя по доспехам, — беззлобно рассмеялся. — Ты вырастешь сильным, Локи. * * * Локи самозабвенно рассказывал о себе и своей семье, пока его гость обустраивался на новом месте. Они сидели в старой обсерватории Хеймдалля. В полуразрушенное здание уже много лет не входила даже стража, потому на просьбу никому не рассказывать о своей находке, Локи отреагировал мгновенно. Едва ли не прыгая вокруг уставшего человека, он энергично жестикулировал и строил рожицы, изображая то неугомонного старшего брата, то строгого отца, то мать, которая спускала ему с рук любую шалость. И, естественно, обмолвился, что хотел бы стать царём, когда вырастет. — Ты отнюдь не царём хочешь стать. — Почему же? — изумился мальчишка, поднимая бровь. — Очень даже царём! Мама говорит, что Тор — тот ещё балбес. Так почему бы и нет? — Однажды ты поймёшь, чего хотел на самом деле. — А когда я это пойму? — Локи нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Когда придёт время. — А когда оно придёт? — не унимался мальчик. — Я не могу тебе этого сказать. Просто будь готов… — Зачем Вы всё это говорите? — Твои мечты… Они так хрупки, их так легко разрушить. Не верь людям, которые говорят, что всё в твоих руках. Они же первыми и пошатнут твой маленький идеальный мир. Они же первыми и убьют твою мечту. Им достаточно сказать лишь слово, чтобы рухнул хлипкий мостик, который ты строил на пути к ней. Локи не мог понять, почему на него смотрят с такой жалостью. Наблюдательный малец видел подобное только у тех, кто испытывал жалость разве что к самим себе. Этот воин не был похож на таких людей. Живое детское воображение с запалом рисовало эпизоды славных сражений, в которых мог участвовать его новый знакомый. Едва ли в бою есть время себя жалеть… — Я уйду, как только залечу раны, — мужчина устроился на небольшом дряхлом ложе, которое угрожающе скрипнуло под его весом. — Не хочу доставлять тебе хлопот. — Вы не доставляете, — Локи как болванчик закивал головой. Пришелец говорил мало и лишь когда его спросят, но врождённая любознательность не давала юному принцу оставить всё как есть. Хотелось завалить его кучей вопросов о том, откуда он, кто он, как здесь очутился, и, самое главное, в каком бою получил такие чудовищные раны. Невольно и забылась сверхновая, на взрыв которой Локи так желал посмотреть… Локи был ребёнком. Чистый и не затуманенный жестокой реальностью разум с напористостью матёрого вояки строил картины радужного будущего. Сознательная потребность быть со всеми и быть, как все, была ему не присуща. А израненный мужчина, сидевший сейчас напротив, будто видел его насквозь. — Кто Вы, господин? Как Вас зовут? — Я никто и звать меня никак, — с хорошо скрываемой печалью ответил тот. — Сейчас имеешь значение только ты. А ты, тот самый, который имеет значение, задаёшь слишком много вопросов. Он повернулся к Локи спиной и тихонько засопел. Вопросов стало ещё больше… * * * Тёплое весеннее утро расцветало над Асгардом. Косые солнечные лучи, едва пробравшись в покои младшего наследника, как по команде, будили его, пригреваясь на пухленькой детской щёчке. Широко зевнув, Локи досадно буркнул что-то и с головой залез под одеяло в надежде поспать ещё немного. Однако светлая голова уже бодрствовала во всю, пока её хозяин намеревался полениться и полежать в постели чуть дольше. Вот уже неделю Локи бегал в заброшенную обсерваторию, чтобы узнать, как поживает Воин. Тот не протестовал, когда его так называли. Так же, как и не возражал частым визитам юного сына Одина. Локи, будь его воля, дневал и ночевал бы там. Незаметно за разговорами с Воином проходило несколько часов. Он будто разговаривал с самим собой, только постарше. А как Воин говорил! Локи был готов слушать его вечность. То, о чём раньше он читал только в книгах, написанных сухим научным языком, складывалось в огромное живое полотно. Вот-вот к нему подходит вооружённый до зубов ледяной великан. А здесь светлые альвы в воздушно лёгких одеждах поют своими хрустальными голосами дивные песни. А теперь он будто спускается в не видевшую солнца обитель трудолюбивых цвергов, слышит грохот молотов о наковальни и стук кирки о горную породу. Не выходя из обсерватории, Локи побывал едва ли не во всех девяти мирах. — А почему Вы ни слова не сказали о Мидгарде? — мальчик был под таким впечатлением, что вспомнил о Мидгарде только спустя пару минут молчания. — Это единственный мир, о котором я не могу сказать ничего хорошего. — Но почему? — немного расстроился Локи. — Мама говорила, что нет ничего абсолютно плохого, как и нет абсолютно хорошего. — Поживёшь чуть дольше и поймёшь, что есть… — холодно ответил Воин. — А, может быть, Вы просто не успели найти то самое, хорошее? Наивность и искренность Локи поражала Воина: — Знаешь, что? — он оценивающе посмотрел на мальчика. — Не быть тебе царём. — Почему? — Локи обижено надул губки. — Ты для царя слишком много говоришь, почемучка, — хмыкнул Воин и потрепал его по волосам. — А разве царю не нужно много говорить? — изумился Локи. — Нужно. Однако это не всегда должна быть правда. — Вы так говорите, будто были царём когда-то, — принц усмехнулся. — Был. Ты догадливый, Локи. — А откуда Вы знаете, как меня зовут? Я не называл своего имени. — Когда-нибудь расскажу, — он устало присел на успевшее осточертеть своим скрипом дряхлое ложе. — Но почему не сейчас? — Локи опять запрыгал по комнате от нетерпения. — Я устал… * * * — Эй, Локи! — за спиной раздался ехидный смешок Фандрала. — Куда это ты постоянно таскаешь столько еды? Неужто Вольштагг не преминул воспользоваться твоей изворотливостью? — Не твоё дело! — мальчик надул губы и побежал дальше. Хоть бы за ним не увязались… Нет, Локи не боялся, что родители будут ругаться из-за его нового знакомого. Просто Воин был одним из тех немногих, кого он уважал и не хотел подводить. Раз он попросил никому не рассказывать о его присутствии — никто не должен знать. Прижав к груди свёрток со свежим тминным хлебом, Локи снова мчался в старую обсерваторию. Шла вторая неделя его визитов туда; Воин поправлялся. На периферии сознания маячила назойливая мысль — он хочет, чтобы этот человек пробыл здесь как можно дольше. Долгие часы разговоров с ним заменяли Локи горы прочитанных книг. Воин с таким запалом говорил, будто раньше ему попросту некому было выговориться. Локи восхищался им и вместе с тем боялся его. Каким же страшным противником должен быть этот не по годам мудрый человек! — Что-то случилось, — даже не вопрос, а утверждение застали Локи врасплох. — Откуда Вы знаете? — Ты так насупился, будто тебя выругали, — тонкие губы тронула едва заметная улыбка. — Я принёс Вам еды… — Спасибо, Локи, — улыбка стала чуть шире. Воин расположился на старом ложе, — а другой мебели здесь и не было, — отломил кусочек хлеба и принялся неспешно жевать его. — И всё же… что случилось? — Вы скоро уйдёте? — печально изрёк мальчик. — Увы, да, — опустил голову тот. — А я не хочу, чтобы Вы уходили, — Локи опять надул губы. — Многого из происходящего мы не хотим, однако оно происходит независимо от нашего хотения. — То есть, я не стану таким, как Вы, когда вырасту, даже если захочу? — мальчик опечалился. — Лучше бы и не становился… — изрёк в пространство Воин. Локи недоуменно уставился на него. — Я бы пожелал подобного несчастья кому угодно, только не тебе. — С чего вдруг несчастья? — Ты не знаешь, кто я и что я… — Отчего же? Знаю! — Локи уверенно сложил руки на груди. — Вы сильный, отважный и мудрый! Я бы хотел быть таким. — А ещё лгун, предатель, маг и преступник, за головой которого охотятся во всех девяти мирах Иггдрасиля. Как тебе такой расклад? — парировал Воин. — Я не верю! — мальчишка стоически сдерживал слёзы. — Как знаешь, Локи… Но от правды не убежишь. А ведь в детстве я был как ты… — А что во мне такого особенного? — удивился Локи. — Ты сильный, отважный и мудрый, — повторил Воин то, что ему сказали раньше. — Что вы хотите сказать этим? Что таких людей считают ошибками природы и причисляют к преступникам? — Никто этого не ценит, пока не становится слишком поздно… Хочешь знать, кто я? — Хочу! — уверенно кивнул Локи. — Ты… — коротко ответил тот. — Такое будущее ждёт тебя, «сильного, отважного и мудрого». Тебя назовут предателем и продажной шкуркой лишь за то, что ты захочешь быть равным своему брату. Тебя осудят за любую попытку сделать лучше, чем было. Тебя возненавидят за то, что ты не похож на остальных. Вот она, твоя радужная мечта! Локи осоловело таращился на… Локи постарше и не мог поверить своим глазам. Это было страшно. Теперь он действительно боялся его. То есть себя. Но этот, казалось бы, закалённый сражениями и опасностями Локи продолжал оставаться собой, хоть лишь и на толику. — Знаешь, что самое ужасное? — горько спросил он. — Посмотреть в глаза себе прежнему и понять, что тебе стыдно. — Мне не стыдно за то, каким я стану. Меня таким сделало окружение. — Нет, не быть тебе царём, — устало улыбнулся старший Локи. — Слишком много говоришь. * * * Солнце купалось в тянувшемся к горизонту море, — вот-вот булькнет в него. Вода под закатными лучами отливала золотом, как и обитель богов. Тишину нарушил топот солдатских сапог, которого уже давно не слыхивала ветхая обсерватория. Стражники поспешно поднимались по ступенькам, — лишь бы не опоздать. — Что вы здесь забыли? — со скрытым раздражением сказал Локи. — Нам сообщили, что здесь скрывается некий пришелец… — сконфузился начальник охраны. — Вот уж придумали… — принц холодно рассмеялся. – Но, если хотите потратить уйму времени, поищите его. Пришелец, о коем им поведал, видимо, неугомонный Фандрал, исчез за считанные минуты до того, как в обсерваторию нагрянула стража. Локи не печалился и не умолял остаться, — зачем просить остаться самого себя, если ты и так здесь и сейчас? На все его вопросы вмиг появились вполне логичные ответы. А чего ещё желать ему, Локи, «предателю и преступнику»? Принц вышел на улицу и побрёл к Хеймдаллю, к которому он никак не мог добраться уже вторую неделю. Сегодня можно и отдых себе позволить, ведь позже его не будет. Что там будет позже, он и подумает позже. К счастью или к сожалению, теперь есть, над чем. — Хвала небесам! — как всегда невозмутимый Хеймдалль вышел навстречу. — Вас долго не было, мой принц. Я уж думал, что Вы не успеете к этому действу. Из Мидгарда как раз прислали телескоп для Вас. — Благодарю… — коротко ответил Локи. Глубины космоса так безмятежны и тихи, что даже боги Асгарда иногда ужасались перед их безмолвным величием. Разверзнувшаяся перед взором молодого асгардского наследника бездна холодила душу. И лишь где-то в сотнях световых лет от него брезжила и испускала последний вздох сверхновая: огромный шар разрастался и поглощал всё на своём пути, пока не вспыхнул ослепительно-белым гейзером света. Последние секунды жизни звезды всегда самые яркие, — это Локи усвоил на всю свою долгую жизнь. «Неважно, сколько гореть придётся именно мне, — последние мои секунды будут такими же ослепительными, как у сверхновой. Это я вам обещаю«…