Друзей не выбирают, они приходят сами

Это был какой-то совершенно непонятный мне пиздец. Знаете, началось все с Юрочки. С того самого Юрочки Плисецкого, я даже специально выучил по-русски уменьшительно-ласкательный вариант его имени. Ю-роч-ка. Потому что бесился он отменно: глаза сужались, как будто у злого кошака, и я бы не удивился, если он допрыгнул бы до меня, выпустил когти и расцарапал всю рожу. Конечно, он не смог бы, мелкий слишком, а поэтому я наслаждался обилием злобных взглядов, которые Плисецкий, похоже, приберегал исключительно для меня. Серьезно, издеваться над Ю-роч-кой доставляло мне как никогда. Разве это не приятно - смотреть, как бомбит у твоего соперника? Хоть из-за чего. Мне вот чертовски доставляло. Да, мне часто говорят, что я мудак, но я хороший мудак, а этот типаж характера всегда в ходу у женщин. Ну и хорошеньких мальчиков. Если что, это я не про Юрочку, потому что на него у меня никогда не стоял. Вот просто в принципе. Может, я просто такая вот высокоморальная сволочь, у которой не стоит на тех, кто восемнадцать минус. Все было весело и празднично, пока рядом с Юрой не появился мрачный юноша с настолько постной миной, что хотелось скривиться. Конечно, мину я не кривил, напротив, расплылся в самой широкой улыбке, на которую только мой рот был способен. У Ю-роч-ки появился товарищ и защитник от острословных комментариев самого Джей-Джея! А ну-ка, посмотрим, что ты за фрукт такой. Собственно, с этого и начался пиздец. Фрукт оказался обладателем таких красивых глаз, что я мысленно дал себе подзатыльник, чтобы перестать пялиться. Как будто до этого я красивых глаз не видел, честное слово. Конечно, признаться, на азиатов меня всегда тянуло. Вот, скажем, моя кузина Изабелла Янг, в которой текла то ли корейская, то ли китайская кровь - пусть наш с ней тандем и был спланирован дальновидными родителями, ее внешность была мне приятна. Хотя спать я с ней не спал. Пускай мы и не близкие родственники, это было как-то странно для меня. Изабелла была бы, может, и не против, но, будучи бабой прошаренной, она быстро поняла, что в отношении нее моя елда на пол-шестого, и удовлетворилась позицией самой преданной фанатки. За что я был ей космически бесконечно признателен. Фрукт Юрочки был казахом, если память меня не подводит, а не китайцем или корейцем или японцем, но схожие черты лица с ними имел. Что для меня являлось как красной тряпкой для быка - мол, смотри, какой я тут стою рядом в белом пальто красивый. Пусть и одет он был по факту в черный костюм-тройку. Он тоже изучал меня, хотя не сказать, чтобы я сильно понравился ему. Компания Юрочки казалась ему лучше моей, но это дело поправимое. Банкет после Гран-при был на удивление скучным - никто не напивался, не орал, не лез танцевать на шесте, не раздевался (а жаль), репортеров было мало, и они слонялись по залу как сонные мухи. Кто-то жевал жухлые листья салата, запивая коньяком из-под стола, кто-то грустно прихлебывал шампанское и копался в телефоне, кто-то делал вид, что сливается со стеной. Юрочка выглядел так, слово хотел забрать у официанта бутыль и хряпнуть ее в уголку в одиночку. Хорошо, что... Атыбек... Отобек? В общем, хорошо, что этот добрый человек был рядом и не позволял юному дарованию падать в пучины подростковой глупости. - Кажется, мы официально не знакомы, - поприветствовал я товарища Юрочки. Он посмотрел прямо на меня, и по позвоночнику пробежались мурашки. Офигенный у него взгляд. Работай он стриптизером, точно все бабы в зале были бы его. Правда, ростом не вышел для подобной работы, и пластики маловато в движениях... Это я заметил, еще когда он катался. Зато тело у него (наверняка) было что надо, и мне пришлось как можно быстрее пресечь свои фантазии на корню. Мысли о крепком, сильном торсе и широкой спине могли спровоцировать явно неоднозначную реакцию моего тела. Пусть репортеров было немного, но эти пройдохи уж точно поймали бы столь пикантный момент. Еще бы - Джей-Джей на официальном банкете и со стояком. Да я стал бы героем мемов, это стопроцентно. Героем мемов мне становиться не хотелось. По крайней мере, пока что. - Меня зовут Жан-Жак Лерой, я канадец. Мне понравилось, как ты катался. Отличное начало разговора, вполне можно записать эту фразу в какой-нибудь разговорник для начинающих кретинов. С другой стороны, все великие люди с чего-то начинали. - Отабек Алтын. Я представляю Казахстан. Твое катание тоже не оставляет равнодушным. Мы обменялись рукопожатиями, и я почти услышал пение ангелов над головой. Руки у него были сухие, сжал он мою ладонь твердо, и я был бы не против почувствовать шершавую кожу его пальцев на своем члене. Так, цыц, Джей-Джей! Когда он говорил по-английски, у него был акцент, который я нашел весьма возбуждающим. Юрочка прожег во мне взглядом столько дыр, что я чувствовал себя куском сыра масдам. А ты не завидуй, мелочь! Твой друг не только твой, выкуси, монополюга! Не можешь же ты ему запретить со мной разговаривать, правда? - Может, пойдем отсюда? - процедил Юра сквозь зубы, обращаясь к своему фрукту, - что-то резко стало нечем дышать. Я едва не расхохотался. Честное слово, Юрочка, тебе бы поменьше американских фильмов смотреть, а то вконец отупеешь. Я хотел было предложить нам пойти прогуляться на улицу всем вместе, но тут из ниоткуда вынырнул Виктор Никифоров, и довольно удачно. Надо сказать, что пиздюк он был тот еще, я знал его уже несколько лет и с уверенностью мог сказать, что мы с ним одного поля ягоды. Те же яйца, только в профиль. Я его не сильно любил, но уважал. И за талант, и за такое чистое, непорочное мудозвонство. Я примерно представлял себе, что японский фигурист Кацуки в нем нашел, и искренне желал ему удачи в отношениях. Потому что я бы точно Виктора в какой-то момент прибил. Ну, может, выебал бы сначала, но потом наверняка прибил. - Юра, пойдем сделаем фото со мной и Юри! - радостно проговорил Никифоров, хватая юношу за плечи и утягивая за собой туда, где, предположительно, находился Юри Кацуки. Юра был против, пинался, кусался, орал, но не сильно громко, потому что где-то в зале обретался Яков. И его можно было призвать орами и матом, за что по голове Яков бы не погладил. Никифорову хоть кол на голове теши, с ним бесполезно разговаривать, а вот Юрочку еще можно было научить грамотно фильтровать базар. Надежда, как говорится, умирает последней. Мы остались с Отабеком один на один. Он, судя по виду, хотел вежливо куда-то съебать, но я не дал ему этого сделать. Действовал спонтанно - схватил его за руку и потащил за собой, к лифтам. Уж больно он мне понравился. Весь такой таинственный и непонятный, хмурый, как Петербург, и непоколебимый, как Стивен Сигал. А я не любил упускать то, что меня в той или иной степени заинтересовало. - Ты куда меня тащишь вообще? - подал голос Юрочкин фрукт. Я все еще называл его у себя в голове так, потому что это меня веселило. - В номер к себе, - ответил я. Мы зашли в подошедший лифт, и я нажал на кнопку своего этажа, - куда же еще? Будем любоваться видами Барселоны с моего балкона и пить дорогое вино. - Ты серьезно? В моем номере точно такой же балкон и вид. Ну, может, вина нет, - признал Отабек. Я все еще не отпускал его руку. Знал, что выгляжу как идиот, но было глубоко и далеко насрать. - А у меня есть. К тому же, в твоем номере нет меня, а это значительное упущение, - я развернулся к нему, улыбнулся, с силой впечатал в стенку лифта (хуй я клал на камеры) и впился в его губы. Он промычал что-то, но потом ответил, позволив пустить язык в свой рот. Я руками огладил его спину, и, ох, что это была за спина! На ощупь как и на первый взгляд - прекрасная, широкая, крепкая, за такую спину не грех хотеть цепляться. Как за каменной спиной, перефразировал бы я, если речь шла бы про Отабека. Кажется, он и сам был не против того, на что я намекал. А он наверняка понимал, что я его к себе звал вовсе не за тем, чтобы стынуть на балконе, наслаждаясь вечерними видами Барселоны. Мы вывалились из лифта разгоряченные, помятые, у меня на голове вместо приглаженных волос творилось непонятно что. Срать на волосы, срать на все, сейчас или никогда. Я до боли в яйцах хотел трахаться. Момент, как мы попали в номер, я не зафиксировал в своей памяти, хотя пьяным не был. Мы оба были до неприличия трезвыми, что казалось едва ли не кощунством, учитывая, чем мы собирались заняться. Я повалил Отабека на кровать и принялся стягивать с него пиджак, рубашку и галстук. Галстук был отвратительный, надо будет ему из своей коллекции выделить, что ли. Оказать своеобразную гуманитарную помощь представителю Казахстана. Отабек меня тоже раздевал, и пока мы избавляли друг с друга от одежды, мы целовались. Так яростно, как будто где-то в параллельной вселенной проходила какая-то особо крупномасштабная битва, которая целиком и полностью зависела от наших поцелуев. Юрочкин фрукт целовался хорошо, хотя опыта у него едва ли было много. Справившись со всей его верхней одеждой и откинув ее куда-то в сторону, я перевернул его на живот и оседлал. - Штаны-то сними, - прохрипел он куда-то в подушку. Действительно, чего это я? Стянув с него брюки, я прижался бугорком в трусах (фирменных своих боксерах, кстати) к его заднице. А задница у него тоже охрененная, надо сказать, как и спина. Твердая, округлая, и мне очень хотелось ее укусить. Я желанию не подчинился, вместо этого огладил теперь уже полностью голую спину, наклонился, и оставил засос на шее. Отабек охнул, прогнул позвоночник, еще больше вжимаясь своей охуительной задницей в мой стояк, и я едва не спустил прямо в трусы. Я не помню, когда у меня в последний раз так стоял, честное слово. Я мстительно (хотя повод для мести был сомнительным) укусил его в выпирающий позвонок на загривке, вырывая глухой стон. Ох, Отабек, зря ты пошел со мной, солнышко казахское, я же тебя трахну, даже нет, не трахну, выебу. Как ты завтра по городу гулять будешь? Я с размаху шлепнул его по заднице и хрипло попросил встать на четвереньки. Он послушался, я стянул с него трусы и взялся рукой за крепко стоящий член. Отабек снова застонал, и я начал неторопливо дрочить ему, периодически задевая большим пальцем чувствительную головку. Пока дрочил, навалился сверху и оставлял на спине укусы. Не оставить отметок на этой спине казалось кощунством. А потом зализывал, и от ощущений моего языка на коже по его телу прокатывалась мелкая дрожь. Какой же ты офигенный, не зря я тебя все-таки выцепил. Я стащил с себя мокрые от смазки боксеры. Хуй стоял так, что мне казалось, он отвалится, если я Отабека вот прямо сейчас не трахну. Я остановился, убрал руку с чужого члена, и Отабек недовольно завозился подо мной, но я не дал ему подняться, надавив на затылок. Убрав руку, я положил свои ладони на его зад, развел ягодицы и потерся о дырку. Было бы неплохо найти презервативы, но я помнил, что мои остались в спортивной кофте, а спортивная кофта лежала хрен знает где. До нее сейчас идти было так же долго, как лететь до Марса, без шуток. - В тумбочке глянь, - проговорил мой казах. Голос у него был сиплым от возбуждения, внезапно глубоким и запоминающимся. 
Ну все, Джей-Джей, уже «мой казах», пропадаешь ты к херам. Осталось придумать еще пару ласковых имен, и можно будет делать Отабеку официальное предложение переезжать со мной жить в Канаду. Хотя я, честно говоря, не против. Задница у него просто шикарная, я бы ее каждый день бы тискал вместо подушки-антистресс.
 Я навис над ним, дотянулся, пошарил рукой в тумбочке и нащупал заветный квадратик. Надорвав шуршащую упаковку зубами, я раскатал резинку по члену. По счастью, смазка нашлась в той же волшебной тумбочке. Отабек охнул, когда я протолкнул в него обильно смазанный палец, а потом, довольно быстро, еще один. Судя по всему, мой казах, если и не имел до этого подобного опыта, смекал, что надо расслабиться, а не зажиматься. Храни господь интернет с его бесконечным количеством знаний касаемо любого вопроса. Представив, как Отабек с непроницаемой рожей гуглит «анальный секс», я едва не заржал в голос. - Эй, ты там чего, уснул что... - я не дал Отабеку договорить предложение, добавив третий палец и, судя по реакции тела моего казаха, я все сделал правильно и он чуть не кончил. Чуть - потому что хрена с два я позволю ему сделать это раньше меня.
 Дальше все было настолько крышесносно, что происходящее я припоминал потом урывками. Мы трахались до умопомрачения, как кролики. Я ебал его с чувством, напирал, давил, имел, помню, как кончил, а он следом. Потом я вышел, развернул его лицом к себе и трахал в миссионерской, а позже он уже сам насаживался. Я искренне надеюсь, что стены в отеле не тонкие, иначе нашу еблю слышали не только фигуристы в соседних номерах (слева от меня жил, кажется, Лео, а в номере на этаж ниже - Крис), но и персонал. В какой-то момент мы оба отрубились, по-моему, часа в три утра или четыре. Проснувшись, я нашарил недалеко от кровати едва начатую бутылку вина, которую еще вчера обещал своему казаху, и присосался к горлышку. Как-то неправильно все получилось, обычно пьют перед сексом, чтобы крышу снесло быстрее, но у нас как-то само собой все разрешилось и без этого. Вино меня приободрило, я встал с кровати и отправился в душ. Куда делся Отабек, я решил не задумываться, пока не покинул ванную и не обнаружил на кухне (а неплохие кухни тут в номерах люкс, скажу я вам, просторные) моего отвратительно бодрого для раннего утра казаха с чашкой кофе в руках. На столе стояла тарелка с круассанами и нарезанные фрукты. Увидев в моей руке бутылку вина, которую я притащил, он неопределенно качнул головой. - Пиздец. Круассаны. Кру-ас-са-ны. А где же яичница с беконом? Где мой банальный киношный завтрак после ночи жаркого слияния? - протянул я, прикладываясь к горлышку. Отабек отобрал у меня бутылку и тоже отпил, заедая алкоголь круассаном. - Обойдешься. Можешь вниз спуститься, завтрак правда уже закончился, но, может, тебе что-нибудь дадут за красивые глаза, - произнес Отабек. Я обратил внимание, что теперь он вел себя менее закрыто со мной, чем раньше. Удивительные дела творит секс, просто магию. - Только не говори мне, что ты встал раньше меня на утреннюю пробежку, - пробормотал я. Отабек сидел в олимпийке, причем, что характерно - в моей. Я подавился куском яблока, осознав этот факт в полной мере. Олимпийка была ему великовата в плечах, и рукава он подвернул. Длинные спортивные бриджи тоже были моими, но сидели вполне неплохо. Мы были схожи комплекцией, хотя ростом Отабек не вышел, в отличие от меня. - Юру бесило соседство с Никифоровым и Кацуки, поэтому он ночевал в моем номере. Чтобы не будить его, я взял твои вещи. А издалека мы похожи, если какой извращенец вдруг в шесть утра и выглянул в окно, то наверняка принял меня за тебя. 
Я сидел и соображал. Я не видел, чтобы Отабек давал Юрочке ключ-карту от своего номера, значит, он сделал это ранее. А зачем бы ему делать это заранее, разве только он не планировал с самого начала, что будет ночевать не у себя..? Мой мозг завязывался морским узлом от размышлений. После ночи горячего секса мозгу не хотелось размышлять о чем-то сложном. Нейронные соединения в сером веществе молили о пощаде. В итоге, бутылку мы распили на двоих, и мне стало хорошо. Сложные измышления я решил оставить на потом. - А приезжай ко мне в Канаду, - вдруг выпалил я. Собственно, почему бы и нет? Сознание, затуманенное алкоголем, считало, что это потрясающая идея, - погуляем с тобой, достопримечательности покажу. 
«Погуляем с тобой» звучало как «потрахаемся, и не раз, до звезд в глазах», но, сука, мы оба знали, что это и подразумевалось. - Ага. Вот, - добавил я зачем-то, - а даже если во время прогулки ты потеряешься, то мы быстро найдемся, потому что... 
Я хотел сказать что-то вроде «потому что у нас есть мобильные телефоны, так что почему бы нам не обменяться номерами прямо сейчас?», и это был бы чертовски грамотный ход. - Потому что в Канаде всего одна дорога, - завершил за меня Отабек, перечеркивая смоделированную мною в голове ситуацию, - хорошо, приеду. Согласуем только наши графики с тренерами, и без вопросов. Кстати, сообщи свой мобильный, чтобы было удобнее договориться. Я смотрел на своего казаха с нескрываемым восхищением, понимая, что меня только что поимели на моей же территории. В сугубо вербальном смысле, конечно же. - С тобой не соскучишься. Все казахи такие? - Произнес я и поднялся, чтобы отправиться на поиски своего айфона. - Чтоб я знал. Ты мне скажи, - невозмутимо парировал Отабек, доедая свое яблоко и берясь за следующее. Хорошего друга ты себе выбрал, Юрочка. Самого лучшего. Охуенного. Одобряю.