Первая ночь

Соске и Канаме замерли в поцелуе. Рядом тихо остывает «Хонда», сумерки деликатно укутывают влюбленных невесомым покрывалом. Длинный день воссоединения близится к концу. Отгремело шумное празднество по случаю окончания школы, перетекшее в приветствие возвращения Чидори и Сагары. Бывшие ученики разъехались отсыпаться. Сержант, целый день не отлипавший от возлюбленной, привез ее домой. Подъезд до боли знакомого дома таинственно молчалив и темен, деревья заговорщицки перешептываются под легким ветром. Соске нехотя отстранился, не размыкая объятий. — Канаме, — прошептал он, купаясь в озерах ее глаз. – Тебе пора, наверное. Уже поздно. Руки Чидори застыли на его спине. — Ты уезжаешь? – в голосе неподдельный испуг, – но куда? — Надо позаботиться о ночлеге. Я так торопился на церемонию вручения дипломов, что упустил этот вопрос. Прежняя квартира, очевидно, сдается другим людям. Поищу недорогую гостиницу, или другое что придумаю. — Вот еще! – Канаме нашла силы вырваться из кольца его рук. – Никуда ты не пойдешь, понял? Не пущу! — Но… — Никаких «но»! – Подзабытый боевой режим дарил девушке почти физическое наслаждение. – Придумал тоже! Шляться по городу, черт знает где и с кем! — Но… — Заткнись! Кто обещал, что всегда будет рядом, а? А сейчас хочешь смыться?! По токийским проституткам соскучился?! — Канаме, я… — Соске притих под яростным напором. Совсем как тогда, раньше. Бушующая Чидори разбудила торнадо воспоминаний. – Мне нужно место, где переночевать. — У меня! – рявкнула та прежде, чем обдумать. Спохватилась, щечки залил румянец. – Д-да. Точно. В гостиной удобный диван… и вообще… Решено. Ночуешь у меня и обеспечиваешь мою защиту. И это не обсуждается, ясно?! — Так точно! – Соске вытянулся по стойке «смирно». В руке появился Глок. Лицо застыло маской, что до икоты пугала школьников Дзиндай. — К подъезду – перебежками, — бросил отрывисто. – Я вхожу первым. Транспорт придется бросить. Не отставай ни на шаг. Хрясь!!! За неимением веера, Чидори отвесила сержанту смачную оплеуху. «Боже, как же скучала по этому!» — пронеслось в голове. «Аллах, как же скучал по этому!» — улыбнулся Сагара, потирая ушибленный затылок. — Это больно, – выдал он ритуальное, пряча пистолет. – Канаме, опасности нет. Это была шутка. — Шутка? – хлопнула та ресницами. – То есть… ты сознательно включил солдафона? — Верно. «Ух ты! Даже не «так точно»…» — Соске… — уголки губ медленно поползли вверх, глаза подозрительно искрятся, — ты… в самом деле изменился. Пойдем. Ухватив под руку, Канаме потащила парня в подъезд. — Проходи, — Чидори посторонилась, впуская в темную прихожую. Инстинкты сержанта встопорщились на миг, сканируя, но тут же расслабились. Опасности нет. Больше нет. Теперь все по-другому. Пройдя в гостиную, Соске с любопытством огляделся. Обстановка та же, как помнил по старым временам. Лишь отсутствие личных вещей и общая заброшенность дают понять, что квартира пустовала больше года. И все равно чувствуется уют. Та, особая теплота, что оседает на стенах и мебели в домах, где живут хорошие люди. Уедь хозяева, пусть и надолго, она пригаснет. Но останется тлеть, как угли под пеплом, и при возвращении вспыхнет, согревая усталых путников. Хоть Сагара и бывал здесь лишь гостем, тепло обволокло его, проникая в сердце. Дом принял сержанта. — Чай будешь? – Канаме мнется за спиной, ощутимо нервничая. Соске останется ночевать. Как стыдно-то… Привела в дом мужчину… даром, что любимого… бесстыдница. И кто ж тебя за язык-то тянул… Сагара кивнул, не замечая ее смущения. — С удовольствием. Подошел к окну, плотные шторы скрипнули, закрывая ночь. Обернулся. Пунцовая как маков цвет Канаме прислонилась к косяку, карие глазищи странно глядят на Соске. В них испуг и робость, неуверенность и что-то еще, непонятное. Похожий взгляд был у одного из курсантов, когда их, кандидатов в Мифрил, впервые сбрасывали с парашютом. Тот парень чертовски хотел прыгнуть, но боялся шагнуть в пустоту. Знал, что все будет хорошо, но опасался случайностей, несущих гарантированную смерть. Пришлось выпихивать из люка насильно. — Канаме, — ободряюще улыбнулся он. – Все будет хорошо. Я с тобой. «Потому-то меня и колотит», — всплыло в сознании. Озлилась, хлопнула ладошкой о стену. — Все нормально! – отрубила она, исчезая в кухне. – Ха! Ха! Ха! Зеленый пойдет?! — А? — Зеленый чай, говорю, пойдет?!! — Так точно. – Соске кивнул, диван принял в объятия. – Он хорошо тонизирует. Расплывшись на мягком, сержант наконец-то расслабился. Последние сутки прошли в суматохе. Много сил отняла гонка со временем – кровь из носу требовалось успеть к церемонии вручения дипломов. Он не мог подвести одноклассников, пославших видеозапись с приглашением. Не мог подвести Чидори, ибо чувствовал: она будет там. И вот оно. О чем мечтал, чем жил, за что боролся. Канаме в безопасности, под его защитой. Соске прикрыл глаза. Чтобы быть рядом с любимой, надо легализоваться в Токио. Остатки Мифрила должны помочь. Документы, жилье, работа. Канаме наверняка решит заканчивать школу, придется зачисляться в ее класс. И все пойдет по-старому. Мирная школьная жизнь, такая далекая в воспоминаниях, вновь закрутит цветным калейдоскопом, в вихре которого был, теперь понимает, счастлив. Но… цена. Цена, которую пришлось заплатить за возвращение Чидори. Прежний Соске, чьей сутью был безжалостный Кашим, не стал бы задумываться. Но полгода условно мирной жизни в Токио, учеба в обычной школе, общение со сверстниками, не знающими ужасов войны, сильно изменили сержанта. Он перестал быть бездушным убийцей. Обнаружил в себе человеческие эмоции. В первую очередь – любовь. Именно она заставила броситься в безнадежную погоню, пролить реки крови, чтобы вернуть любимую. Вот только теперь Соске чувствовал себя перепачканным в этой крови по самые плечи. Он не смел коснуться грязными руками любимой. Стыд и вина жгли его раскаленным железом. Легкие шаги прервали тягостные мысли. Канаме осторожно приземлила поднос на низкий столик. Прозрачный заварочник причудливо играет чаинками в изумрудной жидкости, тонкий фарфор узорчатых чашек готов принять ароматный напиток. — Ну вот, готово. – Девушка присела рядом с сержантом, аккуратно наполнила чашки. – Осторожно, горячий. Соске принял свою, жар чашки пошел по ладоням. — Канаме... — А? Что? — Я… Сержант впился пальцами в чашку, будто это горло врага. — Канаме… — Да-да, так меня зовут, — Чидори оглядывает Сагару. – Что случилось-то? Террориста вычислил? Сарказм иногда становится второй натурой. — Н-нет, — тряхнул тот нестриженной головой. – Я… должен рассказать тебе одну вещь. Соске замолк, водоворот мыслей захватил сознание, кружа как щепку. Он обязан сказать. Иначе между ними всегда будет стоять это. Насилие и смерть. Прошлое. Сонмы призраков убитых сержантом людей. И впереди всех – призрак юной девушки из маленькой азиатской деревни. И в то же время – страшно. Не ведающий такого на поле боя, сержант никак не решится. Признание может оттолкнуть ее. Канаме возненавидит. За жизни, оборвавшиеся из-за того, что шел к ней, не останавливаясь ни перед чем. Но… должен. Должен рассказать. Пусть оттолкнет, но это будет честно. Неимоверно горько и больно, но справедливо. — К-канаме, — сержанта явственно трясет. – Леонард Тестаросса был прав. Я – убийца. - Убийца? — оторопела Чидори, — Соске, ты о чем? — Я убил многих людей. – Голос Сагары глух и ровен, несмотря на рвущие сердце эмоции. – Вся моя жизнь состояла из смерти других. Еще до той миссии, когда послали защищать тебя… я… я жил смертью. — С-соске?… — Канаме пораженно глядит на сержанта. – Т-ты… это… что ты… — Да, Канаме. И до встречи с тобой… и после. Когда искал тебя, спасал от Амальгам… я… убивал. Сагара невидяще смотрит на стену. Серые глаза подернулись льдом. — И враги убивали тоже. Тех, кто рискнул быть близким мне. Тех, кто помогал в моей миссии. И… я не могу простить себе этого. — Канаме. – Соске аккуратно вернул чашку на поднос. – Я не достоин быть рядом с тобой. Я не могу… — Т-ты… — Чидори еле поставила чашку, дрожь пронизывает ладони подобно току. – Т-ты говоришь о девочке из Намшака? Сагару будто поленом ударили. Замер. Окаменел. — Я… я права, да? — Откуда ты знаешь про Нам… Намшак? – голос сержанта дребезжит. – Кто сказал тебе? — Никто. – Канаме уперлась локтями в колени, личико спряталось в ладонях. – Я… можно сказать… говорила с ней… — Что?! – вздернулся сержант. – Как? Когда?! Пальчики Канаме впились в густую шевелюру. — Когда она… наверно… умирала. – Канаме невольно потянулась к притаившейся в уголке сознания личности Софии. Та услужливо выудила из глубин памяти кусочек воспоминаний. В голову хлынули образы, калейдоскоп видений захлестнул морской волной. Перед глазами пронесся почти забытый полудремный диалог. — Д-да, я… помню, — вышептала Чидори, сверля взглядом пол. – Она… ты понимаешь… Омнисфера… э-э-э… Резонанс… Сагара мягко привлек к себе трясущееся тело Канаме. Та не сопротивлялась, уйдя в себя. — Канаме, – произнес он бесстрастно. – Не надо. Не вспоминай. Это негативно отразится на твоем здоровье. — Н-нет, ничего. В-все нормально. – Чидори положила голову на плечо парня. Закрыла глаза. – Знаешь, та девочка сказала, что не держит на тебя зла. И попросила простить тебя. И обнять… Руки Канаме робко окольцевали талию Соске. Тот оторопел от неожиданного тепла прильнувшей девушки. Разнежился, как кот под весенним солнцем. — Давай не будем об этом, — прошептала Канаме, в свою очередь греясь о Сагару. – Оставим прошлое в прошлом, ладно? Меня не волнует, кем ты был до появления в моей жизни. Не важно, что сделал, чтобы найти меня. Главное, что ты рядом. И будешь всегда. Подняла голову, пунцовое личико оказалось в опасной близости от лица Соске. — Ты меня все еще любишь? — Так точно, — выдохнул сержант. Их словно магнитом притянуло друг к другу. Губы соприкоснулись, хмелящее ощущение близости вымыло посторонние мысли. Вселенная сузилась до размеров комнаты. Затем дивана. И сконцентрировалась в любимом человеке. Теперь Соске понял, почему в фильмах при поцелуе закрывают глаза. Потому что окружающее становится безразлично. Поцелуй длится и длится, Соске смакует губы любимой, как нежнейшее лакомство. Канаме несмело отвечает, постепенно входя во вкус. Случайно соприкоснулись языки, пугливо отдернулись. Какое странное ощущение. Необычное. Новое. Приятно будоражащее. Снова касание, теперь намеренное. Робкие поглаживания, наслаждение вкусом. Ох-х-х-х… Канаме потеряла голову. В груди разгорается пламя, хочется сделать что-нибудь сумасшедшее. Например… Не прерывая поцелуя, Чидори ловко забросила ноги на колени сержанта. Тот автоматически притянул к себе, и вот она уютно устроилась на Сагаре. Короткая юбчонка провокационно задралась, но девушку это совершенно не заботило. Сидеть оказалось на удивление комфортно. Канаме прильнула к жилистому телу, отдалась затопившей сознание нежности. «М-м-м… — растеклась патокой мысль. – Как хорошо-то… С ума сойти…» Соске разогревался, как железо в горне. Колени уютно жжет, грудь плавят прижавшиеся мягкие выпуклости. Нежно обжав жадными руками, Сагара пил любимую, как Вебер пиво. «Она все-таки любит меня, — ликование било в голову пьянящим гейзером. – Несмотря ни на что». Соске будто из-под завала выбрался. Сбросил с плеч бетонную плиту, вдохнул полной грудью упоительный воздух жизни. Чувство вины развеялось, как предутренний туман под летним солнцем. Его солнцем. Канаме. Чидори, меж тем, распалялась все жарче. Дыхание стало глубоким и прерывистым, руки помимо воли шарят по жилистому торсу сержанта. Упоение близостью любимого окончательно вымыло всякое смущение. Темпераментная девушка не умела отдаваться эмоциям наполовину. А уж когда их вызывает Соске… ох, сколько нервов стоили ей выходки милой идиотины! Чем только не перепадало Сагаре от осатаневшей Чидори! С тем же пылом она погрузилась в новое чувство. И вместо тумаков и подзатыльников Соске получил пылкие объятья, от которых трещат ребра. Ладонь Сагары медленно сползла на бедро. Шелковистая кожа буквально вспыхнула под осторожным прикосновением, Канаме на миг замерла, затем с новой силой впилась в сержанта. Схватив ладонь Соске, положила ее на грудь. Слегка сжала, смелей мол. Соске уже доводилось ее касаться. Например, когда выхватил Чидори из-под колес грузовика и благополучно забыл разжать объятия. Но то было без всякого подтекста, даже не осознавая, какое сокровище оказалось в руках, точнее в руке. А расплата за невольную дерзость не заставила себя ждать. Теперь же Канаме сама направила его руку. Не будучи искушенным в искусстве ласки, сержант все же догадывался, что женская грудь – штука довольно чувствительная к прикосновениям и прочему. И обращаться с ней следует, как с противопехотной миной, нежно и аккуратно. Руководствуясь данным тезисом, Соске осторожно погладил мягкую тяжесть. Под пальцами тепло пружинило, было невыразимо приятно ласкать ее, чувствуя, как где-то там, под тонкой тканью, в глубине, учащенно бьется любимое сердце. Неудержимо захотелось приникнуть к мягкому холму, сорвать броню одежды, покрыть поцелуями нежную кожу. Соске прервал поцелуй, потянулся губами к шее. Девушка отклонила голову, разрешая, чуть дрожащие пальчики расстегнули верхнюю пуговицу, форменный бант упал на ковер. Нежный поцелуй в шею вызвал сладостный стон. — Со-о-оске… — выдохнула она, зарывшись ладонью в густую шевелюру сержанта. – Ох-х-х… Тот почел за благо молча продолжать. Поцелуй за поцелуем, каждый чуть ниже предыдущего, Сагара осторожно прокладывал курс к вожделенной цели, не прекращая ее массировать. Оставляя влажные следы на бархатной коже, горячие губы спустились по шее вдоль ощутимо пульсирующей жилки, задержались в ямочке между ключиц, вызвав у девушки очередной жаркий вздох. Дальнейшему продвижению мешал ворот школьного пиджака. Решившись, Соске потянулся к пуговицам, в любую секунду ожидая оплеухи за наглость. Однако карающего удара не последовало. Канаме чуть выгнулась, тугие полушария будто бы сами рвались из плена одежды. Показалась ослепительная белизна целомудренного бюстгальтера, полы пиджачка безвольно разошлись, впуская ищущие ладони. Пальцы Сагары проникли под одежду, как войска в павшую крепость. Руки сомкнулись на талии, пропитываясь жаром молодого тела. Одна скользнула дальше, взбираясь по стройной спине, другая нежно приподняла налитую грудь. — Соске… — шепот Канаме перемежался сладкими вздохами, — Соске… остановись… не здесь… ох-х-х… Когда Сагара вступил в борьбу с застежкой бюстгальтера, Чидори нашла силы воспротивиться. Желание покориться ласкам любимого человека вступило в бой с остатками стыдливости. Да, это должно произойти сегодня. Более того, она всем сердцем жаждала этого. Но, черт подери, не на диване же! Это же неприлично! По крайней мере, в ее «первый раз»! Уперлась кулачками в плечи сержанта, постаралась оттолкнуть. Бесполезно. Соске вел мощный инстинкт дорвавшегося самца, робкие толчки он даже не почувствовал. Досадливо закусив губу, Канаме вцепилась ноготками в сагарины уши. Выкрутила, как рукоятки на газовой плите. — Уй-й-й! — взвыл Соске, отрываясь от добычи. – Канаме, больно же! — А нечего лезть, куда не следует! – сердито надувшись, девушка запахнула пиджак. – Что это ты задумал, извращенец? Решил, что теперь все можно? Мужлан несносный! — Канаме, я… — Молчи, горе луковое! Ну разве так можно, а? Набросился, как голодный на карри! А руки мыл? — Э-э-э… — Шагом марш в душ, идиотина! — Не меняя сердитого выражения, добавила смущенно: – Полотенце сам найдешь. А я пока кровать расстелю. Соске вытянулся под тонким одеялом, укрывшись почти с головой. Через стенку, из ванной, доносился шелест льющейся воды. Грудь захолонуло предвкушение чего-то необычайного, сердце заполошно трепещет. «Канаме! – Сагара нервно облизнул губы. — Аллах милосердный, даже не верится. Вместе, несмотря ни на что. А о том, что вот-вот должно произойти, боязно даже думать»! Соске очень боялся сплоховать. Об этой стороне жизни он знал лишь понаслышке, в основном из похвальбы сослуживцев. В частности, утверждалось, что первый раз для девушки – процедура болезненная. А причинить боль Канаме – последнее, на что сержант решился бы. Что же делать? Как потом смотреть ей в глаза, видя в них отзвук страданий, причиненных любимой только ради его удовольствия? Но ведь другие же как-то живут с этим? Влюбленные пары, супруги. Может, мужчина должен как-то загладить вину? Потом, после всего. Дорогие подарки, искренние извинения… или дать себя хорошенько избить? Соске невольно улыбнулся. В случае с Канаме не придется даже подставлять шею. Без проблем. Утвердившись в этой мысли, сержант почти успокоился, невольно начал разрабатывать план предстоящей операции. Увы, тактические схемы «горизонтальной войны» никак не вырисовывались. Не хватало информации о противнике, а из наличных боевых приемов Соске освоил лишь «целовать» и «гладить». Он справедливо подозревал, что для победы этого не достаточно. Несколько минут раздумий привели его к закономерному выводу: постараться быть как можно более нежным и не торопить события. Стоя под горячими струями, Чидори не могла сдержать нервную дрожь. Это случится. Совсем скоро, вот-вот. Соске ждет ее. Пламя, родившееся от его прикосновений и поцелуев, сжигало девушку изнутри. Волнение, заставлявшее сердце трепыхаться, как птица в силке, смешивалось с боязнью неизвестности. Как это будет? Что он сделает? Будет ли ему хорошо? Ведь надо же и самой что-то делать, чтобы ему понравилось… Но что и как? Если просто лежать, отдав Соске всю инициативу, не сочтет ли он ее холодной куклой? Ну не-ет! Уж чем-чем, а пассивной покорностью девушка никогда не отличалась. И любимый болван ее просто не поймет! «Придумаю что-нибудь», решила она, выключая воду. Отжала роскошную иссиня-черную гриву, уложила в узел. Тщательно растерлась полотенцем, обернула вокруг груди. «Ну, я готова». Канаме решительно распахнула дверь, прошлепала босыми ступнями в спальню, оставляя на полу мокрые следы. В комнате темно, тонкий серпик луны и редкозвездное небо за окном едва пробивают неплотные шторы, очерчивая белесый силуэт кровати. Посередине ложа вытянулся укрытый одеялом столбик. — Соске, — робко шепнула Чидори. – Ты спишь? Идиотский вопрос. — Нет, — ответил хрипловатый голос. Неуверенно приблизилась, матрас примялся под округлой попкой. Руки медленно поползли к узлу полотенца. — Отвернись, — смущенно буркнула Чидори. — Есть. – Черное пятно на подушке изменило форму. Полотенце скользнуло на пол. Приподняв край одеяла, девушка осторожно забралась в нагретую Сагарой постель. — Подвинься, дурак. — Есть. Столбик шелохнулся, давая место. Канаме переползла поближе, замерла, не решаясь коснуться плеча лежащего на спине Соске. Минуту лежали, не шевелясь. Неловкость буквально душила обоих. — Так и будешь лежать? – выдавила наконец Чидори. — Э-э… Канаме… — Что? — Я… — Чего замолк? — Я… — Ты дубина, вот ты кто. – Смущение потихоньку спаивалось с растущим раздражением. – Обними меня, или врежу. Сагара рывком повернулся, Канаме ойкнула от неожиданности. Горячие руки прижали к жилистому торсу, кончики груди коснулись тугих мышц. Чидори как током продернуло, будоражащее охмеление ударило в голову. Тонкие руки сами собой обвили шею Соске. Губы потянулись к нависающему во мраке лицу. — Я люблю тебя, — успел выдохнуть сержант за миг до поцелуя. Влюбленные неистово прильнули друг к другу. Лишенные одежды юные тела практически слились в одно, щедро делясь теплом. Острое наслаждение близости кружило голову похлеще спиртного, заставляя забыть обо всем на свете. Нежные ласки заставляли тихо постанывать даже сдержанного Соске. Любопытные пальцы изучали тело любимой, наконец-то свободное от тканевых покровов. Добрались до мягких холмов груди, скользнули к одной из вершинок. Чидори всхлипнула, по телу пробежала дрожь. Осторожно, боясь поранить, Сагара принялся поглаживать, затем чуть сдавил двумя пальцами. Девушка задышала чаще, узкие ладошки направили его голову вниз. Сообразив, Соске коснулся языком, обхватил губами. Наградой ему стал сладострастный вздох. Постепенно увлекаясь, сержант продолжил атаку, переходя от одной мишени к другой. Канаме буквально извивалась в его руках, окруженная ореолом распустившихся волос голова металась по подушке, протяжные стоны наполнили спальню. Чидори сотрясали волны желания. Низ живота сладко саднил, там ощущалась влага, грудь горела огнем. Организм отчаянно сигнализировал тупому сознанию о состоянии готовности. Принявший эти сигналы Сагара сообразил: время пришло. Осторожно приподнялся, вклинился бедром между ног Чидори, распластав девушку по матрасу. Та охотно поддалась, широко разведя бедра. Приоткрыла глаза, прямо над ней матовое в свете звёзд сосредоточенное лицо Соске, серые глаза бликуют серебром. — Будь нежен, пожалуйста, — жалобно попросила она, опуская ресницы. – Любимый. — Я постараюсь, — нежно шепнул он. Чидори почувствовала, как самого сокровенного неловко касается какая-то твердость. Неловко потыкавшись вокруг, чуть ли не случайно попала куда надо, войдя на чуть-чуть. Замерев, девушка сконцентрировалась на ощущениях, ожидая страшной боли, которой не раз пугали подруги. Почувствовала мягкое давление, внутри что-то сопротивлялось, не пуская Сагару дальше. Постепенно усиливаясь, оно продавливало защиту. Резко кольнуло, по нервам хлестнула боль, заставив Канаме закусить губу. Соске вошел полностью, вызвав еще один прилив боли. Не удержавшись, девушка вскрикнула. Соске замер. — Канаме? – озабоченно шепнул он. – Тебе больно? Прости. — Н-ничего, — выдохнула она, морщась. – Все нормально. Побудь вот так, хорошо? Не двигайся. — Да-да, конечно. – Голос Сагары искрился не свойственной ему заботой. Чтобы хоть как-то компенсировать причиненные страдания, он принялся нежно целовать Канаме, стараясь не пропустить ни сантиметра дорогого лица. Наконец Чидори отдышалась, боль сменилась неприятным ноющим ощущением, затем почти пропала, заглушенная новой волной желания. Почувствовав это, Соске принялся осторожно двигаться в ней. Сначала чуть-чуть, потом, видя положительную реакцию, все сильней и сильней. Канаме чувствовала, как внизу нарастает сладкое томление, смешиваясь с тянущей болью. Это смешанное ощущение постепенно усиливалось, вызывая странную, не испытанную ранее муку. Еще и еще, в такт движениям Соске, сильней и сильней. Дыхание Чидори стало прерывистым, постепенно сменилось ритмичными вскриками, пальцы вцепились в плечи Сагары, до крови царапая кожу. Соске незаметно вошел в раж. Удивительное ощущение, рождающееся от его движений, сначала разлилось по телу, затем сконцентрировалось внизу, набухая, как огненный шар. Казалось, еще секунда, и взорвется фугасным снарядом, испепеляя комнату, дом, планету. Стоны Чидори еще больше распаляли юношу. Теперь он не смог бы остановиться даже под дулом пистолета. Из горла Сагары вырвался звериный рык. Он перестал себя контролировать. Еще, еще. Быстрее, сильнее… ну же! Ну! Канаме не могла больше терпеть. Жгучее ощущение близкого чуда достигло пика, перед глазами будто звезда взорвалась, тело конвульсивно дернулось от пронзившего счастья. Не в силах держать в себе, Канаме излилась в сладостном крике. Соске почувствовал, как внутри Чидори сжалось плотное кольцо, обхватив, будто браслетом наручников. Этого оказалось достаточно, чтобы копившийся в нем заряд сдетонировал. Вторя воплю Канаме, юноша вскрикнул, растворяясь в охватившем Вселенную взрыве, чувствуя, как из него в Канаме перетекает что-то густое и горячее, как раскаленная лава. Влюбленные неистово вцепились друг в друга, переживая мгновения неземного блаженства. Несколько позже, переведя дух и не разжимая объятий, они обменивались благодарными поцелуями. Все еще под впечатлением от пережитого, оба не решались нарушить молчание. Да и зачем слова, если двое стали единым целым. Однако вскоре Соске не выдержал. Требовалось уточнить одну деталь. — Канаме, — позвал он негромко. — М-м-м-мр? – мурлыкнула та, потеревшись щекой о его грудь. — Скажи, когда ты закричала, перед самым… э-э… завершением, это было потому, что я опять сделал тебе больно? Чидори прыснула, наощупь дотянулась до головы сержанта, несильно стукнула по лбу. — Да нет же, дурень, — ласково пробормотала она. – Совсем наоборот. Подняла голову, глазищи искрятся любовью и еще чем-то непонятным. — И знаешь что, — хихикнула она, — отныне и впредь, господин сержант, ты обязан заставлять меня кричать снова и снова. — Понял, — счастливо улыбнулся Соске. – Без проблем.