Лилит

Дождь не смоет кровавой ржавчины Адской Кухни, не вдохнёт снова жизнь в оранжевую листву. Проводив её, Мэтт не может собраться с духом. В ровном шуме дождя — её сердца спокойный стук. Бог не зря наставлял детей: «Не прелюбодействуй». С каждой женщиной, что приходит в его постель по осколкам стекла, по бритвенным граням лезвий Мэттью Мёрдок теряет веру в себя, в людей, в настоящее чувство, что от беды спасает, в непреложную суть самых заветных слов. Звук мотора такси на горизонте тает. А ведь Мэтту казалось, что это была любовь. Он впервые не чуял лжи и поверил Таше, и казалось ему — сердце её не врёт. Он в квартире своей, в серой многоэтажке, слушал каждое утро, как Таша ему поёт, он вдыхал запах нежных духов и крепкого кофе. Вся она была — бархат на шёлковой простыне. Настоящая Таша пахла свинцовой кровью. Мэтт ошибся единожды — и повторился с ней. Так откуда они приходят, как испытанье, искушают и манят пойти за собою в ад? Мэтт смеётся под стылым дождём, потому что знает: если Таша вернётся, он примет её назад. Но сейчас его Ташу уносит осенний ветер, и от фразы, в висках стучащей, внутри болит: «Ты хреновый католик, Мэттью. Ты раз за разом выбираешь не Еву, а огненную Лилит».