***
– Держи, подарок! – Чан протягивает ладонь, свёрнутую в кулак, к лицу Бэка и смотрит на того улыбаясь. – Что это? – с неприкрытой радостью Баек смотрит на такую сильную руку. Вытерев свои руки от песка и перейдя из положения сидя в позу лотоса, он всё же принял подарок, раскрывая свою ладонь под рукой Пака. На его руку упал гладкий камень розоватого оттенка. Придвинув ладонь поближе к лицу, он увидел очертания сердца. – А почему камень тёплый? Море-то сейчас холодное, да и на улице не шибко тепло. – Это не камень, дурачок. – Чанёль уселся рядом, обнимая своего парня за плечи. – Это сердце, а тёплое потому, что моё. Я дарю тебе его. И всё-таки надо было назвать ту черепашку не Бэкхёном, а дурачком. – смех накрыл куполом этот пустой пляж. И только двое могли понять друг друга. И только у двоих было не две жизни, а одна на двоих.Часть 1
10 января 2017 г. в 01:16
На одного человека - одна жизнь. Разве не так заведено? А ещё заведено исправлять ошибки, которые ты совершил.
У Чанёля всё никак не укладывалось в голове: "Неужели такое правда бывает? Жизнь разделилась на "до" и "после". Не только в фильмах? И почему мне сейчас так хочется смеяться?! А если ничего не обойдётся? Как же я без него...".
Слёзы, крики и истерический смех - всё, что идёт с ним нога в ногу уже последние полчаса. Суставы уже давно затекли, но даже пошевелить головой у Пака нет сил. Силы остались только на водопад слёз, который льётся будто бы из не иссякающего источника. Руки перестали бить в пол, что был уже в крови, неустанно льющейся из костяшек пальцев. Взгляд перестал бегать туда-сюда по больничному коридору в поисках хоть малейшей надежды. Всё, что остаётся Ёлю - плакать и ждать, плакать и надеяться, что ещё ничего не кончено. Мозг уже давно сдался, а глупое сердце верит, что Бён жив, что его смогли спасти.
Перед глазами проплывают десятки и сотни кусочков памяти, что так не вовремя всплыли наружу. Ему бы сейчас забыться, перестать чувствовать, на крайний случай отключиться, но никак не вспоминать всё и захлёбываться новым потоком слёз и воспоминаний.
– Чанёль, смотри, черепашка! – Бэкхён тыкает тонким пальчиком в стекло аквариума. В зоомагазине слишком душно, а от жёлтого света режет глаза. – Ух-ты! Там за камнем ещё одна! Она такая же большая, как и ты! – палец переместился чуть левее. Пак рассмеялся.
– Так давай купим обеих и назовём Чанёлем и дурачком? – глупая улыбка не сходит с его уст.
– Почему это дурачком? – Бэк уставился на парня по-детски наивным взглядом.
– В честь тебя, конечно же. – Пак погладил Хёна по голове, уже готовясь увернуться, но у него это не вышло.
– Что?! – подзатыльник попал как раз в цель. – Смерти хочешь?! – грозный взгляд уставился на гиганта.
Звонкий смех пронзил стены зоомагазина, который за всё время своего существования слышал только храп продавца и шипение старого радио.
– Я буду белый шоколад... – рассуждал Чан, стоя у кассы в кофейне и рассматривая меню за спиной бариста. – А мелкому мятный чай.
– Эй, ты, чебурашка-переросток! Ты кого мелким назвал! Да как ты вообще со старшими разговариваешь?! Тебя мама в детстве вообще ничему не учила?! Или может до тебя с первого раза не доходит?! Да чтоб ты...– Баек не успел договорить свою огромную и явно затянувшуюся речь, как над ним навис этот дяденька с большими ушами.
– Дома накажешь. – невесомый поцелуй в губы, краснющий и прикрывающий лицо руками Бэкхён и улыбающийся бариста.
– Знаешь, когда я впервые тебя встретил, мне показалось, что ты ещё тот ублюдок. – Чанёль говорил спокойно, его совсем не смущало то, что его мелкий "заноза в заднице" слишком обидчив и злопамятен.
Лёгкий удар по голове. Для Баека это оказалось слегка проблематично, ведь лёжа на груди у Чанёля, ещё при этом лёжа на узком, но мягком диване, вытянуть руку вверх и задеть голову ушастого оказалось не лёгкой задачей.
– А сейчас... Я не знаю, не могу представить и пока даже боюсь задумываться над одной вещью - как я буду справляться без тебя. – продолжил Ёль.
– А когда это ты будешь без меня? Ишь чо удумал! Теперь фиг отвертишься!
Боль от последней возникшей картины пронзила сердца Чана так же чётко, как стрела бывалого лучника пронзает цель. Чанёль не всегда ценил отношения с Бэкхёном. Порой, когда он был на взводе, то порывался собрать вещи и покинуть этот, как он выражался, "сущий ад". Да, Бэкхён был иногда истеричен, но и Чанёль не уступал, когда кричал на своего парня, при этом даже не понимая, что сейчас вырывается из его рта.
И только сейчас он понял. Всё понял. Вспомнил фразу, которую так ненавидел, правда, не дословно, но всё же. Она крутилась в его голове и не собиралась уходить. Что-то там про то, что плачем, только когда потеряем. Сил на слёзы уже не было, но последняя всё-таки скатилась с щеки парня и упала, хоть и с опозданием, на согнутые колени, обтянутые чёрными джинсами.
Всё, о чём может думать бедный парень - его маленький Бэк и пьяный мудак, сын богатого папочки, который просто не мог не сесть за руль после пьянки в клубе. Этот мудак, или Ким Мун Сик, но именно сейчас его хотелось звать мудаком или производными от этого слова, и не пытался скрыться с места преступления. Первым делом он позвонил не в скорую, а своему грёбаному папаше, но и вторым делом он в скорую так и не позвонил. Мун Сик просто сел в машину и закурил. У Чанёля ярко вырисовывалась эта картина перед глазами. Как Бэк разговаривает по телефону со своим ушастиком, спрашивая, не закончился ли корм у черепашек, загорается зелёный и Хён начинает переходить дорогу, а после этого Пак слышит в трубке лишь свист шин и три коротких гудка. В этот момент сердце Пака пропустило удар. Он почти почувствовал, как оно остановилось. Винить сразу же начал себя: "Если бы только я не отпустил его, если бы попросил остаться, если бы ему просто не понадобилось идти за этими чёртовыми конспектами... ". Через 10 секунд он уже выбегал из дома, оставляя дверь нараспашку.
Прошло полчаса, но тянулись они словно в аду, в триста раз дольше. За это время мудак успел договориться непонятно с кем и отделался лишь небольшим штрафом, хотя жертва даже не получит эти деньги. А Бён всё так же лежал без сознания в палате интенсивной терапии. Ни один доктор не вышел к Чанёлю. Не сказал ни слова. Только через пару часов, когда Пак уже почти лежал на полу, свернувшись в комок нервов и чувств, главврач почтил его своим вниманием.
Глупое сердце, которое всё ещё не отпускало надежды, пропустило ещё один удар, как и в тот раз, но теперь замерло не от ужаса. Его Бён будет жить! Доктор сказал, что он поправится! Всё будет хорошо! Они заведут ещё тысячу таких черепашек, ещё тысячу, нет, миллион раз выпьют кофе в той кофейне, миллиард раз пересмотрят любимый фильм и ещё сотню обязательно съездят на море, как мечтал Бэкхён. Вот только на выздоровление понадобится не меньше года. Но ведь его мальчик сильный, верно, они со всем справятся?