50 First Dates

      — Что за запах?       Шерлок ведет носом, комкая край халата; Билли не отзывается — он, скрючившись в кресле напротив, смотрит с явным неодобрением.       — Что?!       — Ты уже спрашивал, — Билли ехидно кривится. — Ничем не пахнет, это галюны, чувак.       Шерлок оскорбленно вздергивает подбородок и взвивается с кресла, слегка покачиваясь. Запах продолжает преследовать его — он словно впитался в кожу: чуть горьковатый, пряный, щекочущий. Чертовски мимолетный — неуловимый, но знакомый.       — Я точно знаю, — упрямо проговаривает Шерлок. — Знаю.       — Ну так отвали от меня тогда, — ворчит Билли, а Шерлок уже, шатаясь, топчется в ванной, смотрит расфокусированным взглядом на смутные очертания собственного отражения в зеркале.       Мысли комкаются, как грязная вата, крошатся, заполняя мозг бессмысленными осколками некогда стройных логических цепочек; от неожиданного приступа потеет спина и сводит лопатки — Шерлок неудобно выворачивает руки, пытаясь выбраться из халата. Наконец пальцы хищно сжимают его, комкают, изучая.       — Что-то не так. Неправильно, — шепчет Шерлок, отчего-то начиная нервничать.       «Это уже было», — внезапно загорается в мозгу. Вспышка освещает ванную, реальность искажается всего на секунду, но этого достаточно, чтобы Шерлок увидел в отражении снисходительную ироничную улыбку.       «Глупый, глупый, глупый Шерлок», — мурашками пробегает по шее воспоминание о чужом дыхании, которого просто не могло быть в его памяти. Его никогда не существовало.       Руки дрожат, когда Шерлок возвращается к осмотру. Пуговица оторвана — это он заметил еще неделю назад, но так и не смог вспомнить, когда именно та потерялась. Небольшое пятно — ему уже больше пяти дней, но его Шерлок обходит стороной, потому что думать о природе его возникновения стыдно.       Как и небольшого, едва заметного синяка под правой ключицей. И царапины на бедре. И-и-и…       Шерлок трясет головой — кудри липнут к влажному лбу, задумчиво чешет заросшую щетиной щеку и морщится. В голове снова мерзко и липко от ошметков связных мыслей — тошно от самого себя. Он не хочет ни о чем думать! Не хочет ничего помнить! Или хочет? Нужна зацепка!       — Откуда запах?! — раздраженно рычит он и сердито взмахивает руками, неосторожно опрокидывая с полочки над умывальником какие-то пузырьки. Знакомый запах. Наверняка, их оставил еще Джон. Или Джанин. А, может… Кажется, он сам вчера брал что-то с этой полки.       — Билли?!       В дверном проеме вырастает тощая фигура.       — Чего?       Шерлок уже не помнит, что хочет спросить, только бесполезно кривится, как от головной боли.       — Прибери тут, — командует он, но Билли лишь хмуро смотрит на него в ответ с минуту и молчит.       — Я сваливаю, — заявляет он и уходит.       Разочарованно вздохнув, Шерлок снова натягивает халат на осунувшиеся плечи. Отражение по-прежнему мутное, хочется протереть его, чтобы заглянуть себе в глаза и зафиксироваться в реальности. Рука рассеянно скользит в карман и неожиданно нащупывает что-то мягкое; пальцы предательски трясутся, извлекая находку на свет, но это не только лишь сопутствующие симптомы ломки. Шерлок волнуется, предчувствуя разгадку. Носовой платок — чуть влажный, когда-то идеально выглаженный, впрочем, и сейчас не слишком мятый, а это значит, что он недолго пролежал комком в его кармане — именно от него исходит запах. Шерлок все еще не понимает, кому именно он принадлежит, но точно знает, кто его туда положил. Он сам.       — Кто ты? — рубит он ладонью воздух, злится, заплетается ногами, рассерженно мечась по ванной.       — Я не спятил! — Шерлок потрясает платком, словно угрожая — кому-то невидимому, кого определенно знает, тому, кто приходит к нему, но почему-то он не помнит, кто именно.       — Это очередная игра?! — слова хрипят и щекочут глотку, окружающие предметы смазываются перед глазами. — Это ты? Это ты, Мориарти? — стены давят, сужаются, нависают над ним.       Дверь за спиной снова открывается с тихим щелчком.       — Что ты разорался? — Джим кривится, смотрит на него со смесью неудовольствия и слабого раздражения.       Шерлок осоловело моргает, неверие и ужас на мгновение охватывают его, но он снова трясет головой и упрямо бормочет:       — Это невозможно, невозможно. Ты не можешь быть здесь.       «Это уже было», — снова загорается красной лампочкой перед глазами.       — Конечно, не могу, — охотно соглашается Мориарти, но подходит к Шерлоку и, вырвав из пальцев платок, тянет за локоть. — Все-таки утащил. Иногда я жалею, что ты не идиот.       Ноги ватные и не слушаются, но Шерлок послушно бредет за Джимом — как наяву ощущает болезненную хватку и живое человеческое тепло от прикосновения.       — Это не сон, — констатирует Шерлок, Джим лишь кивает.       — И не Чертоги.       — И не Чертоги, — повторяет Мориарти.       На то, чтобы дернуться и круто развернуться, уходит лишь пару секунд, труднее всего справиться с головокружением — в этот самый момент Шерлок думает о том, что стоит завязывать с наркотиками. Он, пользуясь преимуществом в росте, толкает Мориарти, пытается зажать в коридоре, у самой лестницы и нетерпеливо мнет его воротник так же, как совсем недавно мял в руках платок.       — Каждый раз одно и то же, — вздыхает Джим, губы его кривятся в насмешливой улыбке. — Мало того, что ты торчок и не бреешься, тебе явно не хватает оригинальности, — кривляется он в своей манере.       — Каждый раз, — шепчет Шерлок, повторяет. Он утверждает, а не спрашивает. Хочет кивнуть, но не успевает — это тело не успевает за мыслями.       Джим вдруг улыбается, мягко отводит спутанные волосы с его горящего лихорадкой лба.       — Как и всегда, ты думаешь слишком быстро.       Следы на теле и халате — Шерлок заподозрил еще в самый первый раз, но память подводила. Платок — он сам оставил себе зацепку, вот только, похоже, это было бессмысленно.       — Зачем ты заставляешь меня забывать? — морщится Шерлок. — Как?       — ТД12, — скучающе тянет Джим. — Я ненавижу этот план, но ты сам его придумал. И сам виноват, что на твоих венах не видно следов от капельницы, — пожимает плечами он и, отстранившись, делает шаг по направлению к спальне.       — Идем. Тебе нужно проспаться, — Мориарти зевает, хмурится, привычным жестом распахивает дверь и тут же стягивает с сутулых плеч пиджак.       — Ты не сказал, зачем, — Шерлок чувствует привкус горечи на языке, он дрожит и обхватывает себя руками.       — У тебя ломка, Шерлок, — начинает раздражаться Джим. — Потом поболтаем.       — Зачем?! — снова рычит Шерлок, сдавливая голову в ладонях — сейчас он отчаянно хочет все вспомнить.       Он чувствует жар и холод от чужих настойчивых прикосновений. Отчего-то они знакомы ему — успокаивают; сердце все еще мечется в груди, но дышится ровнее. Шерлок обнимает в ответ. Кажется, он знает, что такое настоящие объятия.       Так спокойно и хорошо. Так правильно.       «Это уже было».       — Ты выглядишь таким счастливым, — мурлычет куда-то в шею Джим. Это щекотно, но не раздражает, хотя голова все еще кружится.       — Каждый раз? — уточняет Шерлок, но Мориарти лишь скептически хмыкает.       — В прошлый раз ты грозился меня застрелить и декламировал Шекспира, — замечает он и снова зевает — демонстративно, и тогда Шерлок согласно идет за ним в спальню.       Лишь спустя двенадцать часов, он повторяет вопрос, на который у него по-прежнему нет ответа.       — Так зачем?       — Это же элементарно, — охотно отзывается Джим, потому что сейчас он довольный и сытый. — Чтобы никто не знал, что я жив. Даже ты.       — Это точно был мой план, — соглашается Шерлок и вдруг припоминает. — А Билли?..       Впрочем, Шерлоку уже не интересно. Даже если Билли окажется глюком, сейчас нет ничего важнее того, что Мориарти на самом деле жив.