***
Могла ли я предположить тогда, во что выльется мое общение с этим человеком? Бывали дни, когда он неохотно делился со мной подробностями своей жизни, надолго замолкая, а порой наоборот взахлеб рассказывал мне о том, как они с матерью ходили в парк, как он впервые побывал в приюте, так как отец не хотел больше иметь с ним ничего общего после смерти матери. Мне удалось вычленить из множества его историй (не факт, что все сказанное им являлось правдой), что вначале их семья была вполне обычной, если не считать того, что как-то раз Дэниел услышал, как отец избивает мать. Чуть позже это и стало причиной их развода. Потом отец переключился на сына, но «наказывал» его иным способом — я была удивлена тем, что бывшая жена, даже после того, как узнала страшную правду, не подала на мужа в суд. Возможно, она просто умерла раньше? Насколько мне удалось узнать, ее сбила машина. Мужчина не вдавался в подробности, и я понимала, почему — было видно, что смерть матери все еще тревожит его. Отец принял активное участие в сломе его психики, и потом все внимание Дэниела переключилось на мать. Обычно, те же девочки в малом возрасте в шутку говорят, что выйдут замуж за своих отцов, пока родители не объясняют им, что это невозможно. Дэнни же всерьез полагал, что раз он теперь глава семьи, то ему следует подумать о потомстве и объектом его вожделения стала мать. Разумеется, бедная женщина не знала о тех ужасных вещах, что ее бывший муж вытворял с родным сыном, потому поведение мальчика вызвало в ней беспокойство. Затем она, кажется, пыталась втолковать Дэнни, что испытывать подобные желания — неправильно, после чего сын затаил злобу на мать. В нем было столько эмоций: любовь, гнев, страсть, одиночество, обида… Единственная женщина, которую он по-настоящему любил отвергла его, по крайней мере, так полагал сам Дэниел. Он ужасно воспринял ее отказ и часами не выходил из своей комнаты и не разговаривал. Они так и не успели помириться, насколько мне удалось разузнать, потому что через несколько дней матери не стало. А мальчик отправился в приют, так как никто не мог разыскать его отца, что было даже к лучшему, ибо неизвестно, что бы он сделал, попади сын в его руки вновь. Никому не было дела до его психологического состояния, и его «болезнь» лишь прогрессировала. Вскоре он стал заглядываться на девушек, которые очень напоминали ему мать. Возможно, он скучал по ней… поначалу. Но потом это все переросло в уже знакомое вожделение. Дэнни помнил отказ матери и хотел, вероятней всего, найти девушку, похожую на маму, от которой мечтал услышать то самое согласие. А потом они сыграют свадьбу, обзаведутся семьей… Но все было не так просто. Я могла представить, как чувствовали себя девушки, к которым подходил внушительных размеров незнакомец, предлагающий им пойти с ним под венец. Конечно же, они отказывали. Дэниела переполняла злость. Он поведал мне, что сначала сдерживал своего внутреннего зверя, и девушки отделывались лишь испугом, быстро убегая как можно дальше, но потом… Молодой человек стал замечать, что ему жутко хочется наказать этих женщин. Как смеют они отказывать ему? Ведь он так хочет семью. Не сложно догадаться, что, говоря простым языком, у Дэнни «поехала крыша». Сам он, конечно, так не считает, не осознавая того, что болен, да и рассказывал он все это с улыбкой на губах, в деталях описывая, как приятно было вонзать нож в очередную жертву, видеть, как она уже никуда не сможет от него убежать. Может, это была неосознанная месть матери не только за то, что она отвергла его, а и за то, что не знала, что отец вытворял с ним все эти годы, за то, что не вмешалась, за то, что она покинула его… Насколько мне удалось выяснить, Дэниелу нравилось сначала душить своих жертв, и лишь потом, когда они были близки к тому, чтобы задохнуться, он отпускал, те, как могли, пытались спастись бегством, но для него все это было лишь игрой. Охотник и дичь… Его распаляла погоня, предчувствие того, что вскоре тело этой девушки испустит последний вздох. Ему не составляло труда нагнать их и вонзить нож в район живота. Он не отрываясь смотрел в их глаза, пытаясь увидеть в них сожаление касательно того, что они отвергли его, а потом он небрежно откидывал мертвое тело куда-то в кусты, не особо заботясь о том, что его могут заметить. Так повторялось три раза, и кто знает, сколько еще было бы жертв на его счету, не найди его полиция. Но Дэниела нельзя было судить как вменяемого и здорового человека, потому сначала он побывал в психбольнице, что находилась в северной части города, но вскоре было принято решение о ее закрытии, потому его перевели к нам. Каждый день его накачивали седативными, подавляя его волю, и судя по описанию коллег, лишь в моем присутствии он вел себя более-менее оживленно, пока мне вновь не приходилось вкалывать ему препарат. Медсестра, что была назначена на вечернюю смену, говорила мне, что во время ее визита мужчина не проявлял к ней никакого интереса, и ей мало что удалось узнать о его жизни. При этих словах во мне проснулась какая-то странная гордость за себя, и стыдно было признаться в том, что я была даже польщена тем, что Дэниел настолько доверял мне, чтобы изливать мне душу. Убийства страшны сами по себе, не думаю, что я бы когда-то решилась на такое по своей воле, но смотря на Дэнни, я почти перестала испытывать страх, и на его место пришло сожаление. В душе он все еще был маленьким мальчиком, детство которого было омрачено ужасными событиями, и ему пришлось очень быстро повзрослеть. То, что он делал нельзя оправдать, но в то же время теперь я понимала, почему он это делал. Я была осведомлена о том, что больничная еда была далеко не самой вкусной, потому я впервые пошла против правил и однажды принесла из дома для Дэнни шоколадный батончик. Последнее время ему увеличили дозу, и он все больше стал походить на безвольную куклу, и моя жалость снова взяла надо мной верх. Я вручила сладость молодому человеку в надежде, что она сможет поднять ему настроение. Мне опять пришлось стать так, чтобы моя спина была обращена к камерам, дабы никто не заметил моей маленькой вольности. — Мама часто покупала мне такой… очень давно, — пробормотал мужчина, разглядывая этикетку. — Ммм, ты такая заботливая, пташка, — пропел он, и одним махом отправил в рот весь батончиком целиком. Ему пришлось прожевать его очень быстро, чтобы никто не заметил, а я, вернувшись на стул, с улыбкой посмотрела на него. Хорошо, что камеры записывали лишь видео, а не звук. Я была слегка удивлена, когда после череды моих вопросов Дэниел вдруг поинтересовался, одинока ли я. Смутившись, я ответила, что живу одна и что в моей жизни есть только работа, и, желая его порадовать, добавила, что он является одним из приятных моментов этой самой работы. На его губах заиграла довольная усмешка. Несколько раз во время инъекций Дэнни все же пытался коснуться меня, и мне становилось стыдно от того, что я не останавливала его. Но как-то раз его рука скользнула выше, касаясь моего лобка, скрытого кружевным бельем, и я покраснела до кончиков ушей, отстраняясь. — Я сделал что-то не так, пташка? — спросил он, нахмурившись, и, вспоминая его историю, я вдруг осознала, что боюсь разозлить его, потому тут же замотала головой. — Нет, Дэнни, все нормально. Просто это было неожиданно. Тем более за нами наблюдают, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, да и у меня тоже, — быстро выпалила я, пытаясь хоть как-то оправдаться. — Если бы никто нас не видел, ты бы позволила мне касаться тебя? — внезапно задал вопрос мужчина, и я ощутила, что мое лицо горело. — Эм… да, наверное, — неуверенно ответила я, желая поскорее закончить этот разговор и не настроить его против себя. — Хорошо, пташка, я согласен, что проявление любви на публике не совсем уместно. Ведь это таинство должно оставаться между двумя влюбленными, верно? Я не нашлась, что ответить, просто открывая и закрывая рот. Мне стоило догадаться, что я заинтересую молодого человека, учитывая мое сходство с его матерью. Я не знала, как бы он себя повел, если бы мы остались наедине, ведь до этого девушек похожей внешности настигал печальный конец. Я наспех вколола ему транквилизатор и, попрощавшись с Дэнни, выбежала из палаты. Почему его слова так взволновали меня? Я должна была чувствовать отвращение от его прикосновений, но мне сложно было питать к этому человеку какие-то отрицательные чувства. Что со мной не так? Я одновременно и боялась, и хотела встреч с ним, мне нравилось, как его приятный голос мягко обволакивал меня во время наших бесед. Возможно, мое место рядом с ним, в этой палате, но не в качестве медсестры, а в качестве пациента? Он сказал что-то про влюбленных… Неужели, он влюбился в меня? Может ли такой человек как Дэнни по-настоящему любить? Но я ведь не люблю его, верно? Верно? Я прикусила губу, вздрагивая от воспоминания того, как во мне разливалось тепло каждый раз, когда он касался меня. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я ловила себя на мысли, что мне очень хотелось бы, чтобы в его палате не было камер. Как можно испытывать страх и любовь одновременно в отношении одного и того же человека? Все эти мысли занимали мою голову и мне не удалось поспать. Отчего-то впервые я не хотела выходить на работу, не хотела встречаться с Дэниелом, пока не разберусь во всем. Я позвонила директору, сообщив, что меня настигла простуда и мне нужно отлежаться пару дней. Меня мучила совесть, а чуть позже и тоска по Дэнни. К своему удивлению я поняла, что мне жутко его не хватало. И теперь моя совесть взывала ко мне уже по другой причине — как я посмела покинуть его, когда он так нуждается во мне? Когда я вошла в его палату, то мужчина спал. Возможно, это к лучшему, потому что я до сих пор не придумала, как начать с ним разговор. Тихо присев рядом, я смотрела на него и поражалась, как этот человек мог кого-то убить? Спящим он выглядел так невинно, несмотря на внушительные размеры, что казалось, будто ему здесь не место. — Это ты, пташка? — донеслось до меня вдруг, и я едва не подпрыгнула, когда услышала этот потерянный голос, пронзивший давящую тишину. — Да, я здесь, Дэнни, — я заерзала на стуле, опасаясь его реакции. — Ты бросила меня… — Нет, совсем нет, просто я… заболела, и не хотела заразить тебя, вот и все, прости, мне пришлось взять перерыв, чтобы поправиться, — оправдывалась я, нежно улыбаясь молодому человеку. — Правда? Ты больше не уйдешь? — с надеждой воскликнул он, и в груди у меня что-то сжалось. — Нет, если вновь не заболею, конечно. Мне внезапно стало наплевать на камеры, и я подошла к нему, успокаивающе обхватив его пальцы, чуть сжав. Дэниел улыбнулся, явно обрадованный моим ответом. — Ты хорошо себя вел, пока меня не было? — Ммм, — кажется, он даже не слышал моих слов, сосредоточившись на моем прикосновении. Его пальцы погладили мое предплечье, достав лишь до локтя, когда наши глаза встретились. Я ахнула, когда ни с того ни с сего в палате погас свет. Поглядев в сторону двери, я поняла, что свет отключился во всей больнице. В мозгу у меня что-то щелкнуло, и я, не отдавая отчета своим действиям, нащупала голову Дэнни, а после склонилась и быстро прижалась губами к его. Я почувствовала, как мужчина замер, и мне было даже жаль, что я не могла впервые за все время лицезреть шок на его лице. Никто из нас не ожидал подобного жеста, и я была даже не уверена, целовался ли он раньше, но молодой человек резко надавил на мою шею, заставляя склониться еще ниже, жадно целуя, кусая мои губы и опаляя меня своим горячим дыханием. Вся пикантность и опасность ситуации, тот факт, что нас могут застукать, так как за стеной уже доносилось несколько голосов, — все это лишь усилило наслаждение от нашего поцелуя. Кажется, я окончательно сошла с ума, как и он. Поцелуй был таким же сумасшедшим, мокрым, беспорядочным, и мне нравилось слышать, как Дэнни тяжело дышит. Я вовремя успела отстраниться, потому как через пять секунд в комнате вновь появился свет, и я могла увидеть слегка раскрасневшееся лицо мужчины, а губы его блестели от оставленной мною на них слюны. Не было сомнений в том, что я тоже покраснела, не в силах привести дыхание в норму. Он облизнул свои уста, расплываясь в ехидной ухмылке. — Ты такая пылкая, пташка, — прошептал он, и я в ужасе ощутила, как мои трусики стали влажными. И это от одного поцелуя? Да еще и с таким, как Дэниел… Это ненормально, и все же… Я не жалела о случившемся. В моем взгляде мелькнуло сочувствие, когда мне пришлось взяться за шприц, но молодой человек с радостью подставил мне руку, продолжая пожирать меня взглядом как в тот первый раз. — Увидимся завтра, пташка, — промолвил он с благоговением, и я кивнула, выдавливая из себя улыбку. — Конечно, Дэнни, будь хорошим мальчиком. Будь хорошим мальчиком? Откуда это взялось вообще? Я прикусила губу и ретировалась, прижимаясь спиной к стене, надеясь, что никто не застанет меня в таком состоянии. Что же я делаю? Этот мужчина притягивал меня похлеще магнита, и весь остаток дня я не могла перестать думать о нем. Вечером мне позвонил начальник и сказал мне то, от чего у меня внутри что-то оборвалось. Дэнни собирались переводить в другую больницу, в другом штате… Послезавтра. Мое сердце стучало так громко, что я плохо разбирала его слова; мысли ускользали от меня, я не могла сосредоточиться ни на чем. Я осознала, что не хочу расставаться с ним, но что я могу сделать? Перевестись вслед за ним? Это глупо… Придя на работу на следующий день, одна из коллег поинтересовалась моими синяками под глазами, но я отмахнулась, убеждая ее, что все в порядке. Как я могла спать, зная, что Дэниела скоро не будет со мной? Прежде чем зайти в его палату, я получила распоряжение о том, что пациенту следует вколоть еще более сильнодействующие препараты, ибо никому из верхов не нужны были неприятности с его транспортировкой. Я не знала, как мне стоит сообщить Дэнни о том, что вскоре ему придется покинуть это место. Кажется, он заметил мое состояние, но я лишь слабо улыбалась, уверяя его, что все хорошо. Он не упоминал того, что было вчера, и я была этому даже рада. — Пташка, я хочу узнать тебя поближе, ты ведь расскажешь мне о себе? — молодой человек с любопытством посмотрел на меня, но я удрученно вздохнула. — Не сегодня, Дэнни. — Ну, у нас еще много времени, — заметил он, чуть удивленный моим резким отказом. — Дэнни, тебе следует знать, что… Мне было больно говорить ему о переезде, и я видела, как по мере моего рассказа глаза его все больше округлялись. Сейчас он так походил на маленького ребенка, которому вдруг сказали, что он больше не сможет поехать в Диснейленд. — Ты бросаешь меня? — Дэнни, как ты не поймешь, не в моей власти оставить тебя здесь, если бы я могла… Не я принимаю решение, и… Я не знала, что еще сказать. Мне не хотелось причинять ему боль. Видя на его лице полное отрешение, я готова была расплакаться. Мои руки дрожали, когда я взяла шприц, и в этот самый момент моя сердобольность, возможно, решила мою судьбу. Вместо того, чтобы вколоть иглу в его руку, я вогнала ее в матрас в паре сантиметров от предплечья Дэнни, и резко убрала пустой шприц, внимательно глядя на мужчину. Дэниел с недоумением смотрел на меня в ответ, явно не ожидавший подобного развития событий. Признаться честно, я не хотела, чтобы последний день он провел в состоянии овоща. Я понимала, что моя коллега не будет столь же снисходительна, но одна доза уже лучше, нежели две. — Закрой глаза, — попросила я, надеясь, что Дэнни понимает, что без лекарства ему придется симулировать. — Спасибо, пташка — одними губами прошептал он, прежде чем опустить свои веки и притвориться спящим. Мне так хотелось поцеловать его на прощание, но я не могла. — Пока, Дэнни. Я буду скучать…***
Я едва смогла дожить до конца своей смены, и только когда я вышла из больницы, то в полной мере осознала, что последний раз видела Дэнни в ее стенах. Я не могла никому рассказать о своих чувствах, так как меня бы не поняли, осудили, и мне оставалось только сесть в машину и плакать в полном одиночестве. Я даже не смогла попрощаться с ним как положено. Мне пришлось ждать, пока слезы перестанут потоком литься из глаз, потому как вести автомобиль в таком состоянии было невозможно. Следовало заехать в магазин за продуктами, ибо я не была уверена в том, что выйду из дома в ближайшие несколько дней. Я подумала о том, что возможно стоит закупиться мороженым и просто сесть на диван и объедаться им, как в кино? Жаль только, что мороженое не сможет заглушить боль в груди. Я не хотела представлять то, как с Дэнни будут обращаться в другой больнице. На секунду во мне даже проснулась ревность, стоило мне вообразить, как какая-то другая девушка касается его, выслушивает его истории… Я сделала глубокий вдох и завела двигатель. Мне нужно было отвлечься. Когда я укладывала купленные мною продукты на заднее сидение машины, мой телефон вдруг зазвонил, и я, ругнувшись, кое-как все же умудрилась достать его из кармана. Из трубки послышался голос моей коллеги, и она явно была напугана или взволнованна, на повышенных тонах сообщая мне, что у них в больнице творится полная вакханалия. Пациенты вырвались из своих палат, начали нападать на докторов, переворачивать все вверх дном, но самое ужасное по ее словам было то, что она собиралась вступить на смену и навестить Дэниела, когда внезапно ее приложили головой о стену и она потеряла сознание. Очнувшись, она поняла, что произошло и обнаружила, что Дэнни сбежал. Кажется, она говорила еще что-то о том, что несколько докторов были ранены, но в целом все остались живы. Однако я уже не слушала ее, приложив руку к груди, в которой снова так громко и быстро забилось сердце. Он сбежал? Но как? Неужели, это из-за меня? Из-за того, что я пренебрегла своими обязанностями и сжалилась над ним? Успокаивало меня лишь то, что он хотя бы никого не убил. Но где он сейчас? Я поблагодарила девушку за звонок и спросила, требуется ли им помощь. Она ответила, что к ним уже едет полиция, потому в моем присутствии нет надобности. Всю дорогу до дома я ехала, пребывая в состоянии транса. Я была одновременно рада и находилась в смятении касательно последних новостей. Поставив машину в гараж, я кое-как протиснулась в дом, закрывая за собой дверь. Стоит ли мне самой отправиться на поиски Дэниела? А что, если он все же причинит вред людям? Может быть, я выпустила на волю монстра? Конечно, мне хотелось верить в лучшее в людях, но учитывая его прошлое… Мне стало совестливо и стыдно от того, что судьба незнакомых людей волновала меня меньше, нежели то, где сейчас был Дэнни. Кинув пакеты на кухонный стол, я включила свет, глубоко вздыхая. Мысли путались, и я чисто машинально принялась укладывать продукты в холодильник, когда вокруг моей талии внезапно обвились чьи-то руки. Я взвизгнула так громко, что чужая рука закрыла мой рот, еще сильнее прижимая мое тело к фигуре, стоящей позади. — Я так боялся, что мы больше не увидимся, пташка, — прозвучало у моего уха, и я сжалась, не зная, стоит ли мне звать на помощь или кинуться на шею Дэниела. — Как ты нашел меня? — спросила я, стоило ему опустить руку, рассчитывая, что я не стану больше кричать. — В больнице есть только одна Мэган, и в твоей карточке присутствует адрес. Такси находилось неподалеку от больницы, а в украденной мною одежде было несколько смятых долларов, так что… — Но как… — Окно, — предупреждая мой вопрос, ответил мужчина. — Тебе стоит обзавестись решетками, пташка, это небезопасно, — в его голосе прозвучало явное беспокойство за мое благополучие. — Я не мог позволить им разлучить нас, — Дэниел повернул меня к себе, и впервые я реально осознала то, каким огромным он был. Он мог сломать меня пополам, особо не напрягаясь, но помимо толики страха это вызвало во мне еще какое-то непонятное чувство. Я задрожала. — Твоя рука… — охнула я, глядя на кровавые костяшки его пальцев. На его кисти остался след от наручников, но самих оков уже не было. — Пустяки, это всего лишь стекло. — Но как ты выбрался? — Хм, — он задумался, и мне пришлось положить руку на его плечо, чтобы вернуть его в реальность. Такое бывало уже не раз, когда он подолгу вглядывался в одну точку, явно теряя нить разговора. — Цепи были довольно хрупкими. Я знал, что где-то был ключ. В больнице была паника, я отыскал его, кажется в… да, в столе… я не помню, где именно… А потом они напали на меня. Мне пришлось защищаться. Ты злишься на меня? — вдруг спросил Дэниел, гладя меня по щеке. — Нет, не злюсь, просто я волновалась за тебя… Девушка, которую ты… В общем, коллега сказала, что ты никого не убил, это правда? Он усмехнулся, но промолчал, продолжая с каким-то переизбытком нежности глядеть на меня. — Почему? — Тебе бы это не понравилось… Ты сказала, что я должен быть хорошим мальчиком, верно? — его губы вмиг очутились возле моей шеи, утыкаясь в нее. Ему пришлось хорошенько согнуться, чтобы достать до меня, и я затрепетала от его теплых поцелуев. На нем был черный плащ, надетый прямо поверх его больничной робы, и я, не желая теряться в этих ощущениях, все же мягко отстранила его от себя, прилагая при этом немалые усилия. Он слегка надул губы, недовольный таким поворотом событий. Я вернулась к его руке. — Что ты сделал, Дэнни? — Я хотел преподнести тебе подарок. За углом твоего дома есть магазин. Ты ведь знаешь? Я кивнула, не совсем понимая, к чему он клонит. — У меня не осталось денег, поэтому мне пришлось разбить витрину, — он пожал плечами, словно говорил о погоде. — Но оно было такое красивое… Я сразу представил тебя в нем. Но когда я пришел к тебе домой, тогда я уже догадался использовать камень. Не бойся, рука не болит. — Я не понимаю, о чем ты говоришь? — порой мне казалось, что в его голове происходил такой сумбур, что он сам не поспевал за своими мыслями. — Я покажу, пойдем, — мужчина схватил меня за руку, волоча за собой. Когда мы вошли в спальню, я увидела белое платье, что лежало на моей кровати. Свадебное платье. В горле образовался комок. — Дэнни… — Тебе нравится? Надеюсь, что это твой размер… Ох, нет, — его голос внезапно стал грустным. — Пташка, прости, я нечаянно запачкал его, — молодой человек указал на несколько капель крови, оставшихся на белой ткани. — Это ужасно, теперь оно испорчено! — Дэниел с силой ударил рукой по шкафу, и тот зашатался, а я тут же кинулась успокаивать его. — Нет-нет, оно прекрасно, не переживай, тише, — мне пришлось встать на цыпочки, чтобы обхватить его лицо двумя ладонями. Я чуть улыбнулась, все еще не понимая, что я чувствую по этому поводу. — Правда? — его глаза заблестели и на губах появилась воодушевленная улыбка. Я кивнула. — Ты будешь самой прекрасной женой на свете, — пролепетал он, убирая с моего лица выбившиеся пряди волос. — Женой? — кажется, я наконец в полной мере осознала, в чем заключался его план. — Но Дэнни… — Да, как же бестактно с моей стороны. Наверное, мне стоит стать на одно колено, да? — Нет, я не об этом… Просто это так неожиданно, я даже не знаю, что сказать… — Скажи «да», пташка, и ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной на свете. Его крепкие руки обняли меня, а глаза искали ответ в моих. Я растерялась, и в это же мгновение моего бедра коснулось что-то холодное. Сталь. Не было сомнений в том, что меня коснулся нож. Похоже, он взял его у меня на кухне. — Ты обещала, что не бросишь меня, как… другие… Это правда? Ты будешь моей навеки? Скажи это! — он начинал терять терпение. Похоже, что последние остатки здравого рассудка покинули меня, когда я прошептала: — Да. Я буду твоей. И самое удивительное то, что отнюдь не страх побудил меня сказать эти слова. Я правда хотела быть с ним. Я не могла оставить его. — Я так рад! — Дэнни подхватил меня, закружив по комнате, предварительно выронив нож на пол. Я улыбнулась ему, и, наверное, я действительно сошла с ума, позволив себе довериться этому человеку, однако мои руки обвились вокруг его торса, и щека прижалась к мускулистой груди. Спустя пару мгновений его пальцы приподняли мой подбородок и наши губы встретились. Поцелуй был довольно нежным, но вскоре стал более жадным, ненасытным, а наши руки стали блуждать по телам друг друга. Я задыхалась от эйфории, опьяненная страхом и его присутствием. Вдруг меня грубо прижали к стене, сминая руками ягодицы, и я вздрогнула, стоило мне ощутить, как его твердая плоть прижимается к моему животу. — Прости меня, — мужчина все же оторвался от меня, и я смогла сделать несколько глотков воздуха, которого мне стало жутко не хватать. — Я так не сдержан, а ведь мы еще не обручились. Но я так счастлив, что не смог устоять, — молодой человек погладил мою щеку тыльной стороной ладони. — Я хочу сделать все правильно. Отойдя от меня, Дэниел направился к кровати, беря в руки платье. — Я помогу тебе надеть его, — произнес он с нескрываемым нетерпением. Я покраснела, но приняла его помощь, медленно избавляясь от собственной одежды. Оставшись в одном нижнем белье, я хотела прикрыться, но мигом отбросила эту мысль, понимая, что это бесполезно. Я заметила краем глаза, как Дэнни невольно облизнул губы, предвкушая нашу первую «брачную ночь». — Сними все, — голос его показался мне более хриплым, чем до этого. Я застыла, неуверенная, но подчинилась, постепенно отбросив бюстгальтер и трусики на стул, все еще смущаясь его алчного взгляда. Мои соски мгновенно затвердели, как от холода, так и от возбуждения, и я приблизилась к нему, принимая из его рук платье. Оно оказалось мне немного велико, но я все равно благодарно улыбнулась Дэниелу, смотрясь в зеркало. Неужели я правда собираюсь сделать это? Мужчина подошел ко мне сзади, приобнимая. — Ты так прекрасна, пташка, ты будешь идеальной женой и мамой, — шепнул он мне на ухо, целуя в оголенное плечо. У меня перехватило дыхание, и я сглотнула, отчего-то ощутив тяжесть между ног от его слов. Я не задумывалась о будущем, но мне стоило догадаться о намерениях моего жениха. Его рука легла на мой живот, слегка поглаживая его круговыми движениями, смутив меня окончательно. Но я положила свою ладонь поверх его, поворачивая голову и целуя в шею. Ясное дело, что мы не могли провести настоящую церемонию бракосочетания, но похоже, что Дэнни было достаточно моего согласия и того, что я приняла его подарок. Мы произнесли нечто отдаленно похожее на свадебные клятвы, и я перестала задумываться о том, правильно ли я поступаю. Однако когда мы закончили, я вновь ощутила страх, стоило молодому человеку снова поднять нож, который прошелся вдоль моей шеи, чуть ниже, где заканчивался вырез платья. Я поняла его намерения, потому мягко отстранила оружие, улыбнувшись. — Не стоит портить платье, дорогой. Я хочу оставить его на память об этом дне. Дэниел согласно кивнул, приятно удивленный моими словами. Я ахнула, когда молодой человек подхватил меня на руки, словно пушинку, укладывая на кровать. Я помогла ему избавиться от плаща, а затем обнажилась сама. И пока он завороженный наблюдал за мной, я умудрилась стянуть с него больничную сорочку, впервые увидев его перед собой полностью обнаженным. У меня перехватило дыхание. Он превзошел все мои ожидания, особенно когда мой взгляд устремился ниже пупка. Так как за ним ухаживали, для меня не стало удивлением то, что он был гладко выбрит, меня поразило то, каким размером он обладал. Признаться честно, я считала себя довольно узкой и не настолько глубокой, чтобы мечтать о больших мужских достоинствах, потому даже если в полувозбужденном состоянии его член показался мне огромным, то что можно было ждать, когда его эрекция предстанет передо мной во всей красе? — Жене не стоит так нескромно разглядывать мужа, — усмехнулся Дэниел, шутливо шлепнув меня по ноге. После этого он накрыл меня своим телом, при этом стараясь не придавить, отмечая, какой хрупкой я кажусь ему. — Не знаю, что бы я делал, если бы ты сказала «нет», — пробормотал он, облизывая мою шею и скользя пальцами вдоль плеч. Я не хотела думать о том, что он сделал бы, так как ответ был для меня очевиден. Я задрожала. — Все хорошо? — участие в его голосе было искренним, и я улыбнулась. — Да, Дэнни, все хорошо, продолжай. Я была почти уверена в том, что если у него и был опыт в сексе с женщиной, то он почти что стремился к нулю. Однако чисто инстинктивно мужчина понимал, что должен делать. Мне стоило немалых усилий отбросить мысли касательно того, как с ним обращался отец. Я крепко обняла Дэниела, ища его губы. Тем временем его большие ладони накрыли мою грудь и я всхлипнула, понимая, что мое тело отзывается на каждое его прикосновение. — Ох, Дэнни, — простонала я, как только его губы обхватили мой сосок, чуть подразнив его языком. Вторую грудь он нежно мял рукой, то и дело задевая подушечкой пальца напряженный бутон, и мне сложно было оставаться равнодушной. Я даже не заметила, как начала бесстыдно тереться промежностью о его ногу, наслаждаясь этими пылкими ласками. — Могу поспорить, они станут еще чувствительнее, когда ты будешь носить под сердцем наше дитя, — нашептывал он в перерывах между поцелуями, покусывая кожу вокруг сосков. — Она ведь станет больше, верно? — спросил он, массируя мою грудь. — Ммм, такая упругая и полная сладкого молока, — он опять начал посасывать напряженный сосок, и я застонала громче, смущаясь от его слов, ощутив обилие влаги между ног. — Ты ведь понимаешь, что оно только для ребенка? — я положила руки на его плечи, плохо контролируя поток своих мыслей. — Уверен, что его будет так много, что и я смогу попробовать. Разве ты сможешь мне отказать? — усмехнулся Дэниел, и я вскрикнула, когда он прикусил тугую горошинку зубами. — Нет, конечно не смогу. — Тем более, что мы не остановимся на одном, верно? — А? Мужчина улыбнулся, вновь погладив мой живот. — Я всегда мечтал о большой семье, а ты, пташка? — он спустился поцелуями чуть ниже, достигая моего пупка. — С округленным животом ты будешь еще красивее, я в этом не сомневаюсь. Я зарделась пуще прежнего, но промолчала, до сего момента не подозревая о том, что подобное могло оказывать на меня такой возбуждающий эффект. — Ох, моя пташка та еще развратница, хм? — молодой человек подарил мне игривую усмешку, когда его длинные пальцы коснулись мои мокрых створок. — Такое изобилие влаги. Ты так жаждешь ощутить мое семя в себе? О, я заполню тебя до краев, пташка, — прошептал он страстно, проникая одним пальцем в мое лоно, вырывая у меня приглушенный стон. — Я позабочусь о том, чтобы ни одна драгоценная капля не пропала зря. Мы не остановимся, пока я не смогу убедиться, что в твоем чреве растет наш ребеночек. Я закрыла лицо рукой, сгорая от смущения, но речи Дэниела делали меня еще более влажной, и он с легкостью вставил в меня второй палец, кажется, понимая, что его член не сможет войти в меня так легко, как ему бы хотелось. Я поджала пальцы на ногах, когда ему удалось задеть мою верхнюю стенку, вынудив меня сладко простонать и податься ему навстречу. — Я вижу, что ты уже готова принять меня. Я понимаю, что в первый раз бывает немного неприятно, но ты ведь потерпишь ради меня? Ради нас и нашей маленькой будущей прелести? — спросил Дэнни, осыпая поцелуями мое лицо. Смысл его слов не сразу дошел до моего сознания. Он думает, что я девственница? Хотя мне не стоило удивляться. Он хотел, чтобы все было идеально и я не стану расстраивать его. Я ласково улыбнулась мужчине, давая понять, что все в порядке. Затем я немного раздвинула ноги, стыдясь признаться, насколько я изнывала внутри, мечтая, чтобы он скорее заполнил меня. Молодой человек был весьма осторожен, плавно вторгаясь в мое лоно, и мне даже не пришлось имитировать легкую боль, потому как его объем оказался для меня чересчур большим, но благо у меня выделилось достаточно смазки, чтобы смягчить проникновение. — Вот и все, пташка, ты умница, — утешал меня Дэнни, нежно поглаживая по голове. — Двигайся, прошу, — застонала я, не узнав свой полный мольбы голос. — Конечно, моя любимая женушка, — улыбнувшись, Дэниел принялся толкаться, и я боялась, что он проткнет меня насквозь — настолько большим был его член. Но вскоре я привыкла, полностью погрузившись в этот омут удовольствия, краем уха слыша, как мужчина довольно стонет в мою шею. — В тебе так великолепно, моя пташка, я даже завидую немного нашему малышу. Ты такая теплая, такая… ммм. Я чувствую, как ты хочешь этого… ведь правда? Ты так сильно сжимаешь меня, словно тебе не терпится стать мамочкой, — молодой человек тихо хихикнул, защекотав мою влажную кожу своим дыханием. — Ты хочешь этого? — Да, хочу, пожалуйста, Дэнни, заполни меня… до отказа, — последние слова я прошептала, смущенно отводя глаза. — Мне досталась самая лучшая женушка, — Дэниел схватил меня за бедра, с упоением вколачиваясь в податливое тело, и сложно было игнорировать те влажные звуки, с которыми мы соединялись друг с другом. Мне было приятно оттого, что он совокуплялся со мной не только ради потомства. Это было видно по его лицу — он получал не меньше удовольствия от этого процесса, чем я, и амплитуда его толчков становилась все более хаотичной и даже безбашенной. Кажется, что еще сутки я точно не смогу ходить как подобает, потому что шейка матки уже ныла каждый раз, когда головка его достоинства вдалбливалась в нее все сильнее. Но это была приятная боль. — Дорогой, я слышала, что шансы на зачатие повышаются, если будущая мамочка тоже… эм, достигает пика, понимаешь? — отчего я слегка стеснялась просить его об этом, но не хотела брать дело в свои руки, опасаясь вызвать у него недовольство или подозрение, что мне недостаточно хорошо с ним. — О, — выдохнул он, замедляясь. — Конечно, пташка, иди сюда. Дэнни неуверенно прижал большой палец к моему клитору и я удовлетворенно простонала его имя, давая тем самым понять, что он все делает правильно. Вдохновленный, мужчина принялся массировать чувствительное место, заставляя меня все глубже падать в эту пропасть безумного наслаждения. Его член так чудесно растягивал меня, постоянно дразня мою точку G, что я вряд ли бы смогла продержаться долго, даже если бы хотела. — Ох, Дэнни, да, еще, дорогой! — вскрикивала я, чувствуя, как влага стекает по моей промежности на простынь. — Ах, моя очаровательная пташка, ты готова? Готова исполнить свой долг, как хорошая маленькая женушка? — мне было сложно слышать его сквозь свои громкие крики, и я старалась ответить, но язык не слушался. Я была в миге оттого, чтобы кончить, вжимаясь в молодого человека, отталкиваясь от спинки кровати руками. — Ох, такая нетерпеливая, но мне приятно, что ты так хочешь порадовать меня. Я так люблю тебя, пташка. А ты… ты меня любишь? — простонал он в мою ключицу, едва касаясь кожи губами. — Да, люблю, Дэнни, пожалуйста… я… У меня не было возможности договорить, так как случилось сразу несколько вещей: его уста впились в мои, и я могла сказать, что Дэниел был растроган моим ответом. В то же время его палец и член довели меня до мощнейшего оргазма, и я кончила, стиснув его плоть стенками так сильно, что услышала, как он зашипел, входя все быстрее. — Прими меня всего и постарайся зачать как можно скорее, пташка, — даже после оргазма эти слова вызвали у меня легкую приятную дрожь, пока он продолжал насаживать меня на свою пульсирующую плоть. — Дай мне войти глубже, вот так… За этим последовал животный рык и я содрогнулась, впервые в своей жизни ощутив, как чье-то семя заполняет меня. Я охнула, обнимая молодого человека ногами, дожидаясь, пока он закончит, нежно поглаживая его по мокрой спине. — Ммм, пташка, ты прелесть, — еле выдавил из себя он, расплываясь в широкой улыбке, чуть приподнявшись. Дэниел взял меня за ноги и бережно вышел, а потом резко заставил меня поднять ноги вверх, закидывая их себе на плечи. Я почти что прижималась ягодицами к его груди, чувствуя себя немного неловко. — Лучше перестраховаться, — объяснил он, — нам ведь нужно, чтобы семя нашло благодатную почву, не так ли? — он стал любяще поглаживать мое бедро. — В любом случае, я еще не закончил с тобой, моя пташка. От его тона я снова покрылась мурашками, прикусив губу, уже представляя, что именно задумал мой новоиспеченный муж. После этого он с небольшими промежутками брал меня еще два раза, пока мы оба, выбившись из сил, не уснули под утро. Его спермы было так много, что она все же полилась из меня, но на тот момент Дэнни это мало волновало. Он был уверен, что сделал достаточно для того, чтобы я забеременела. И мне сложно было с ним не согласиться. Теперь же он лежал, посапывая, устроившись на моем животе, как на подушке, приобнимая меня. Я была не против, слишком уставшая, чтобы беспокоиться об этом.***
— Дэнни, ну что ты делаешь? Дождись своей очереди, — пожурила я мужа, прижимая двухмесячного малыша к правой груди, пытаясь как следует накормить его, однако мужчина лишь усмехнулся, с легкостью обнажив мою левую грудь, слизывая с соска проступившую каплю молока. Я не сдержалась и застонала, смущаясь от того, что мы делаем это при ребенке, но не могла сказать ему «нет». — Даже не знаю, кто из вас более жадный мальчик, — пробормотала я, чувствуя, как сын с упоением присосался к груди, в то время как его отец, отнюдь ему не уступая, с удовольствием и одобрительными звуками атаковал мою вторую грудь, грубо сжимая ее рукой. Когда он приоткрыл рот, я видела, как молоко тонкими струйками брызгает ему на язык, и больше не могла отрицать того, что вся эта ситуация заставляла мое тело гореть. Я стала подрагивать от возбуждения, мои соски ныли от такого беспощадного внимания, и я всхлипнула: — Ты делаешь из меня плохую маму, дорогой, — однако мой упрек никоим образом не помешал мужчине прильнуть ко мне плотнее, а его рука проскользнула между моих ног, отмечая, как сильно мои слова противоречат моей реакции. Дэниел отстранился, обходя меня сзади, и затем принялся медленно приподнимать мой халат выше, обнажая мои ягодицы. Он просил меня не носить белье и мне пришлось согласиться, потому как в противном случае он просто рвал его на части, а я не могла покупать новое каждый раз, когда мой муж захочет внезапно предаться страсти. Однако меня все же смущало то, что он собирался сделать это сейчас. — Дай мне закончить, дорогой, не сейчас… — слабо запротестовала я, понимая, что это бесполезно, когда услышала, как он приспустил свои штаны, а затем его плоть протиснулась между моих бедер, скользя вдоль сочащейся соками расщелины. — Видя тебя такой я просто не могу сдержаться. Я хочу еще одного, — выдохнул он сзади в мою шею, легонько лизнув соленую кожу. — Дэнни, — его слова вынудили меня покраснеть и намокнуть одновременно. — Ты просто негодник, — свободной рукой я схватилась за колыбельную, а второй пыталась крепче держать все еще трапезничающего сына. Я чувствовала себя последней извращенкой, понимая, что когда я возбуждена, даже обычное кормление могло заставить меня ощущать удовольствие. — Ты ведь не против, пташка? — Нет, — мой голос дрожал и я сдалась, позволяя Дэниелу пройтись головкой вставшего члена вдоль моих створок, а потом войти в меня одним плавным движением. Кажется, что мое лоно уже приспособилось к размеру мужа за все это время, и я без труда принимала его в себя, блаженно постанывая, каждый раз распадаясь на кучу мелких осколков, когда этот мужчина заставлял меня кончать. Малыш, кажется, наконец-то наелся, и я, пошатываясь от резких толчков сзади, все-таки умудрилась уложить его в колыбель, не сдержав громкого стона. — Моя развратная женушка… пойдем, не будем мешать малышу спать. Думаю, он тоже будет не против братика или сестрички, — с этими словами Дэнни развернул меня к себе лицом, а потом заставил меня запрыгнуть на него и схватить за плечи. Я обвилась ногами вокруг его поясницы, жадно целуя и позволяя ему унести меня в спальню. — Ты ведь не покинешь меня, пташка? — с волнением спросил он, укладывая меня на кровать. — Никогда, — я скинула с себя халат, эротично выгибаясь и игриво улыбаясь. — Тебе стоит поспешить, дорогой, период моей фертильности не вечен, — сказала я кокетливо, наматывая на пальчик рыжий локон. Дэниел усмехнулся, наспех обнажаясь и с небывалым рвением запрыгнул на кровать, сгребая меня в охапку, явно не собираясь терпеть больше ни минуты.