***
Они не обмолвились ни словом, пока шли до отеля. Юри чувствовал себя немного неловко. Уже в который раз отнял золото у своего бывшего наставника! - Почему ты молчишь, Виктор? – тихо спросил Юри. До него не сразу дошло, что голос слегка дрожит от нервов. Кацуки резко вдохнул морозный воздух и закашлялся. Нет, всё-таки, подумал он, в Россию лучше приезжать летом. - А я и не говорю, - наконец услышал он голос Виктора, - когда говорить не о чем. - Прости меня, - проскулил парень и посильнее укутался в вязаный шарф. - Ты ни в чём не виноват, - просто ответил Никифоров и пожал плечами. - Это я опять напортачил. Не бери в голову! И вот опять оно, сухое, как опавшие листья, молчание. Виктор Никифоров уже всё решил. Он молча войдёт в свой номер, молча примет душ и молча ляжет спать. Подчиняясь составленному плану в голове, он выполнил первый пункт. А вот с остальными как-то не срослось. Юри, как преданный щенок, проследовал за ним в номер. Виктор, опять-таки, пожал плечами. Пусть, подумал он, делает, что угодно. Может даже лечь спать здесь, лишь бы не храпел. - Виктор, послушай меня, я не хотел, чтобы это опять случилось! – попытался воззвать к нему японец. - Но случилось же, - мягко улыбнулся ему фигурист. - Прекрати, мы оба отлично поработали. Давай уже забудем об этом. Юри подошёл поближе к бывшему тренеру, который в это время зачем-то смотрел в окно. Что-то странное накаливалось в воздухе. Виктор сглотнул. Почему стало так тесно в груди? И он понял, что не услышал последних слов Юри за стуком собственного сердца. - Прости… Юри, я что-то задумался. Ты что-то сказал? – заволновался мужчина и провёл рукой по волосам. - Да, - парень подошёл ещё ближе и глядел на него теперь в упор. - Накажи меня. Его голос от напряжения стал более низким и уже не вязался с его милой внешностью. Затем японец провёл ладонью по его руке и добавил шёпотом: - Как тогда, помнишь? И Виктор невольно вспомнил олимпиаду в Корее. Он стал первым для Юри, и именно это заставляло его гордиться собой. В тот раз они были немного пьяны и счастливы, ведь Юри получил свой долгожданный статус «золотого мальчика». Глядя сейчас на Кацуки, Виктор наигранно улыбался: если бы кто узнал, как этот стеснительный и милый мальчишка стонет, извиваясь в его руках! Виктор приблизился к японцу почти вплотную. Тот немного оробел, но заставил себя смотреть мужчине в глаза. Не выдержав долгого зрительного контакта, Кацуки облизал сухие обветренные губы. Виктор ощутил, как по телу бегут мурашки. Он притянул к себе Юри, одной рукой зарылся в его мягкие волосы, потянул за них вниз. Немного грубый и болезненный жест, но парень послушно откинул голову назад и довольно улыбнулся. Тогда Никифоров припал губами к изящной шее Юри. Сначала он аккуратно скользил по ней, покрывал невесомыми поцелуями, от чего у парня вырывались из груди тихие поскуливания. Он уже часто дышал, нежно дотрагиваясь пальцами до лица Виктора. Но позже Никифоров сорвался на более страстные действия. Он оставлял на бледной коже красноватые засосы, водил по ним языком, радуясь проделанной работе. Руки мужчины давно блуждали под футболкой Юри, поглаживали накаченный торс, очерчивали ореолы сосков и периодически опускались до застёжки джинсов, нетерпеливо теребили её. В какой-то момент Юри потёрся своим пахом о ногу Виктора и громко застонал. Никифоров чуть не потерял голову от столь откровенного приёма, но быстро закрыл рот фигуриста ладонью. За соседними стенами жили их друзья, также участвовавшие в Гран-При, и им не составило бы труда услышать поздним вечером более чем подозрительные звуки. Виктор строго посмотрел на парня, а тот непонимающе глянул на него в ответ. «Какой же он ещё ребёнок…» - промелькнуло в голове у русского фигуриста. Но во всей его детскости было что-то очаровательное и необычайно соблазнительное. Непослушных детей, отбирающих у бывалых чемпионов славу, надо наказывать! И Виктор сейчас остро ощущал такую потребность в наказании своего маленького друга. Он подтолкнул его к стене, и Юри развернулся к нему спиной, опершись руками о её поверхность. Парень нагнулся, демонстрируя изящный прогиб в спине. Затем он повернул голову и посмотрел на Виктора, и хотя улыбка его не исчезала с лица, в глазах мало что было от прежнего Кацуки Юри. Это был тот Юри, который по-настоящему раскрывался только для Виктора: игривый, дерзкий, невыносимо сексуальный. Никифоров расстегнул джинсы и вытащил из них ремень с довольно тяжелой металлической пряжкой. - Нет, так не пойдёт, - протянул он. - Разденься! Последнее слово он произнёс так строго и властно, что ему самому стало не по себе. И когда он увидел влажные блестящие глаза Юри, он поначалу немного испугался. Но Юри судорожно вздохнул, приложил палец к губам, слегка облизал его и провёл им дорожку от рта до низа живота. Затем задрал футболку и быстро скинул с себя. Взгляд его был затуманен. Кажется, он вообще плохо соображал в этот момент, смотря прямо в глаза своему сопернику. Пока Кацуки дрожащими пальцами пытался расправиться с неподдающейся застёжкой на джинсах, Виктор наслаждался образом рокового Юри, с этими яркими засосами на шее, влажными губами и вспотевшим лбом. Японец пытался сдуть с лица налипшую чёлку, но она всё равно лезла в глаза, и Виктор, не выдержав, резко развернул парня и снова заставил его принять прежнее положение. Он сам поспешно скинул с Юри уже порядком разозлившие его джинсы вместе с нижним бельём. - Ты так прекрасен без одежды, мой маленький самурай, - прошептал Виктор на ухо японцу и провёл кончиками пальцев по линии его позвоночника до поясницы, вызвав у своего друга дрожь во всём теле. Никифоров откровенно любовался юношей, изучил каждую линию тела, задержав при этом свой взгляд на вставшем члене фигуриста, на кончике которого скапливалась белёсая жидкость. - Виктор… - протянул парень, который не смел разогнуться, но уже порядком уставший от такой неудобной позы. - Прошу, сделай это… Я не могу больше… - Тебя в детстве учили слушаться старших, верно? – усмехнулся русский фигурист. В его голосе слышались нотки напускной строгости, переходящей даже в угрозу. - Да… Ой, то есть… Нет! – быстро поправился Юри и опустил голову. На щеках его от сильного волнения проступили красные пятна. Ему было нестерпимо жарко и душно. - Нет? – изобразил удивлённый тон Виктор. - Тогда, может, мне стоит показать тебе, что бывает с непослушными детьми? Ты хочешь, чтобы я ударил тебя? - Да! – вскрикнул Юри. Это прозвучало так надрывно, что Виктор чуть не рассмеялся, представляя, о чём сейчас думают соседи через стену. Но, снова войдя в роль этакого садиста, он удовлетворённо произнёс: - Хорошо, но только помни одно: если вскрикнешь хоть раз, затрахаю до полусмерти. На завтрак не придёшь, а приползёшь. Понял меня? Японец кивнул и прикрыл глаза в ожидании удара. Первый был очень болезненным, и Юри чуть не сорвался на крик, но вовремя вспомнил, что за этим последует. Хотя, быть затраханным до полусмерти явно прельщало. Второй удар не заставил себя ждать. Потом третий, пятый, десятый. Затем, когда живого места на заднице не осталось, Виктор перешёл на спину, ноги, а потом развернул Юри к себе лицом, прошёлся ремнём по рукам, животу, груди. Тот лишь сдавленно шипел, стойко выдерживая всё. Это слегка выводило Никифорова из себя. Он вдруг вспомнил все свои проигрыши и все победы японца. Все те разы, когда он был в шаге от победы, и она снова от него ускользала. И он ударил Юри по щеке, оставляя красную кровавую полоску на бледном лице мальчика. От такой неожиданности Кацуки вскрикнул и отвернулся, резко схватившись за щёку. Виктор осознал, что явно перегнул палку. Не помня себя от наступающей паники, он заглянул Юри в глаза. - Прости меня, самурай, - сдавленно прошептал мужчина, презирая себя за произошедшее. Но Кацуки вдруг выпрямился, прищурил глаза и выдавил из себя язвительную усмешку, всем видом демонстрируя фразу: «Ну, что ещё сделаешь? А то я уже скучать начал». - Ах, ты! – воскликнул русский фигурист и в который раз впился в желанные губы японца. Юри стянул с него всю одежду, и Виктор почувствовал себя наконец облегчённо, когда прохладный воздух гостиничного номера обвил его тело. - Я снова выиграл у тебя, Виктор, - отрывисто произнёс Юри. - Пожалуйста, не сдерживайся! Он легонько оттолкнул фигуриста и прошёл в спальню, не зажигая света. Распластавшись на шёлковой простыне, он игриво позвал Никифорова. Тот вошёл в комнату уже со смазкой в красивой синей бутылочке и упаковкой презервативов. «Запасливый» - промелькнуло в голове у Кацуки. Виктор всё делал так, как положено делать. Видно было, что он профи и с парнями в своей жизни много раз спал. Но Юри было всё равно на остальных, это ведь дела минувших дней. Сейчас только они вдвоём. Только ночь, хлопья снега, летящие над Москвой, раскалённый до предела воздух, отрывистое дыхание Юри и холодные от смазки пальцы Виктора, растягивающие его. А затем – сокрушительное воссоединение. Юри не желал больше сдерживать свои крики. Плевать! Пусть хоть весь отель их слышит! Ему казалось, что даже если бы сейчас сюда прибежали его нынешний тренер, остальные фигуристы, журналисты, совершенно посторонние люди, ему было бы всё равно. Да, последовало бы осуждение. И никто бы не смог больше думать о нём, как о милом и стеснительном мальчике. Подсознательно он желал этого осуждения. Чтобы все видели, как он пытается справляться с депрессиями из-за навалившейся на него чрезвычайной ответственности благодаря статусу олимпийского чемпиона. Из-за того, что произошло между ним и Виктором. Как невыносимо с ним всегда тренироваться! Соперники, борющиеся за золото. Так их теперь называют. Но невыносимо лишь от желания быть рядом, как сейчас, вдыхать его запах, подстраиваться под его бешеный темп и словить в конце настолько восхитительный оргазм, что рушится сознание. Нет ничего, есть только он, Виктор и эти вспышки кругов перед затуманенным взором. Ещё на одну ночь они стали ближе.***
- Ну что, тяжела судьба золотого медалиста? – спросил Виктор, догоняя Юри на выходе из отеля. - Я не понимаю, - растерянно пробубнил Кацуки. - Тяжёлая медаль, да? – закатив глаза и указав пальцем на грудь Юри, пояснил мужчина. - Глупый вопрос, - продолжал не понимать японец, - У меня их уже несколько было. - Но эта – из России. Будет напоминать тебе о том, как мы классно время провели. Юри отвёл взгляд и смущённо покраснел. - Да, да, конечно, - закивал он. Они прошли вместе ещё несколько минут, пока не вышли к автобусу. - Обещай, что прилетишь как-нибудь ко мне на тренировки, - попросил Виктор и умоляюще сложил ладони. - Обещаю, - рассмеялся Юри. Они разошлись по разным автобусам. Потом их разделили тысячи километров. Но в голове каждую ночь они вспоминали тот небольшой промежуток времени, когда они были счастливы вместе.